О бочках меда и ложках дегтя - Юрий Болдырев

Конечно же нет — никто не наказан. Криминал очевиден, но самое замечательное, что формально-то закон никто не нарушал. Такой вот удобный, просто замечательный закон. А значит, и привлекать к уголовной ответственности некого — во всяком случае до тех пор, пока не будет доказан личный корыстный мотив в этих действиях руководителей нашего Центробанка. Мотив, который почти наверняка не будет доказан никогда...

Это — лишь один пример, а сколько в целом средств было вот так раздарено друзьям и близким за прошедшие годы — остается только догадываться.

Но даже и этот совершенно прямой, легко доказываемый и рассчитываемый (разумеется, при обеспечении доступа к информации) прямой урон, нанесенный нам с вами — далеко не главное, а лишь некое побочное последствие. Что же главное?

Если бы все исчерпывалось только лишь прямым материальным ущербом от подобных системных (то есть естественных, вытекающих из логики системы) махинаций! Но ситуация значительно хуже. Сами посудите.

Если есть возможность произвольно устанавливать разные процентные ставки по различного рода операциям и ни перед кем за это не отчитываться, если никакие требования в части обеспечения деятельности финансово-кредитной системы в интересах национальной экономики и ее реального сектора ни в одном законе не сформулированы, то почему бы не держать ставку рефинансирования на уровне выше рентабельности сельского хозяйства, промышленности и транспорта, направляя тем самым весь поток денежных ресурсов исключительно в финансово-спекулятивный сектор? Вы можете спросить, зачем им это делать. Ответ прост.

Во-первых, правила игры в этом секторе устанавливает ЦБ. А во-вторых, и самым крупным игроком на этом рынке является кто? Правильно, все тот же всемогущий ЦБ. Наш Центробанк — игрок, устанавливающий правила игры, контролирующий игроков, да еще и имеющий право лишать конкурентов лицензий, то есть права участвовать в игре. Значит, Центробанк — игрок, заведомо не знающий поражений. А если так, то чем крупнее игра, чем больше средств вовлечено в игру, тем больше и его выигрыш.

Конечно, по закону целью деятельности ЦБ не является извлечение прибыли. Но руководство-то его хорошо мотивировано этим же законом на извлечение прибыли и ее присвоение в самых разнообразных формах, о которых мы говорили выше.

И в совокупности из этого следует, что руководители нашего Центробанка оказываются реально мотивированы на одно — на поощрение и развитие финансово-спекулятивных рынков и удушение реальной, производящей товары и услуги экономики. Правда, это лишь логика. А что же факты?

Факты, как это ни печально, подтверждают нашу логику: на протяжении всех последних перед дефолтом 1998 года лет ставка рефинансирования Центробанка России держалась на уровне, существенно более высоком, нежели средняя рентабельность промышленности. А прибыльность ГКО и ОФЗ (государственных долговых обязательств) зашкаливала за десяток этих уровней. Куда же шли с таким трудом и так тщательно, буквально с фонариком в руке разыскиваемые инвестиции? На финансово-спекулятивный рынок.

Правда, стоит заметить, что Центробанк в этих делах был не одинок — ГКО и ОФЗ выпускало Правительство (как и ради чего — об этом мы будем говорить ниже). И в целом ограничением спекулятивных рынков — как важнейшим условием перенаправления финансовых ресурсов в реальный сектор экономики — должен заниматься не только Центробанк, но и Правительство, и законодатель (Дума, Совет Федерации и Президент). Но сейчас для нас важна роль Центробанка — того самого, который, как это утверждает в своей книге бывший Генпрокурор Ю.Скуратов, сам играл на рынке ГКО и ОФЗ государственными ресурсами.

Что это означает? Что наш Центробанк не ограничивал, а интенсивно развивал спекулятивный рынок. Да еще и играя беспроигрышно — перекачивая финансовые ресурсы из нашего госбюджета в свои практически никому не подконтрольные разнообразные резервы и фонды.

Как оценить — уже не в миллиардах, а в триллионах долларов, или в сотнях тысяч человеческих жизней — ущерб, нанесенный стране долгими годами прямого и целенаправленного удушения национальной экономики?

Конечно, во все вышеизложенное просто не хочется верить. И по прочтении, естественно, должно возникнуть желание взглянуть на действующий в нашей стране закон о Центробанке, а может быть, даже и внимательно его поизучать. Что ж, сделаем паузу — в библиотеках и юридических базах данных есть все российские законы, включая обсуждаемый.[11]

Естественно возникает вопрос: как такое вообще возможно в обществе (и государстве), считающем себя цивилизованным? И кто, по большому счету, должен отвечать за уже известные описанные выше последствия? Только ли те, кто руководил созданной таким образом заведомо криминальной системой, наживался на ней в ущерб всем нам? Или же еще и те, кто эту систему создавал? Те, кто принимал и, несмотря на все предостережения и сопротивление предвидевших последствия, тем не менее, буквально проталкивал семь лет назад нынешний закон о Центральном банке страны? Как такой закон депутаты могли принять? Кто это делал и в чьих интересах? И почему, когда стало ясно, к чему такой закон ведет, его незамедлительно не исправили и вышеописанные даже не изъяны, а заведомо криминальные механизмы — не устранили?

Глава 3. ИСКУССТВО ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ДИВЕРСИИ

(история принятия закона о нашем Центральном банке)

В начале февраля 1995 года в верхнюю палату российского Парламента — Совет Федерации — поступил принятый Государственной Думой 27 января того же года закон «О внесении изменений и дополнений в Закон РСФСР „О Центральном банке РСФСР (Банке России)“». Еще на этапе рассмотрения закона в Комитете по бюджету СФ стали очевидны ярко выраженные дефекты закона, а точнее — дефекты в механизме регулирования деятельности главного банка страны. Те самые, о которых мы подробно говорили выше.

Стоит заметить, что в тот первый, выборный состав Совета Федерации (1994-1995 гг.) входили разные люди: и по своим политическим взглядам, и по квалификации, и по жизненному опыту. Но в целом это был состав весьма высокого уровня: как правило, с опытом руководства крупными предприятиями, регионами, органами государственной власти, общественными организациями. И этот уровень видения и понимания проблем — не упрощенно книжного, но и реального, на своем собственном опыте — позволял не спорить о том, что для депутатов нижней палаты Парламента было вопросами еще весьма дискуссионными.

Разумеется, закон о Центробанке, который мы подробно анализировали выше, тот Совет Федерации пропустить не мог. 8 февраля 1995 года закон был Советом Федерации отклонен, и Думе было предложено создать согласительную комиссию между палатами Парламента для преодоления спорных вопросов и необходимой корректировки закона. В силу того, что мне пришлось тогда заниматься этим законом и готовить замечания Совета Федерации, в число членов согласительной комиссии от Совета Федерации была включена и моя кандидатура.

Не оставалось сомнений в том, что мы имели дело со случаем прямого и весьма циничного лоббирования интересов группы руководителей Центробанка. Но кто именно это делал в Думе, а главное, с каким сопротивлением нам предстояло столкнуться в дальнейшем — этого мы, конечно, не представляли.

Нам в Совете Федерации вопрос казался вполне ясным: достаточно просто внятно донести до депутатов Думы, что именно они приняли, видимо, толком не вчитавшись в закон, поверив очередным «профессионалам». И, мы были уверены, большинство депутатов согласится с нашей позицией и закон будет скорректирован.

Именно поэтому для меня оказалась удивительной позиция моего коллеги по движению «Яблоко»[12] председателя бюджетного комитета Госдумы М.Задорнова, который на им же инициированной предварительной встрече (со стороны комитета по бюджету Думы присутствовал также бывший руководитель аппарата гайдаровского правительства А.Головков, со стороны Совета Федерации — депутат М.Бесхмельницын и я) сказал примерно следующее: если вы настаиваете на своих поправках, то никакой согласительной комиссии просто не будет...

Ситуация для меня лично была, согласитесь, просто парадоксальной: мне — одному из основателей и вице-председателю «Яблока» — приходилось в верхней палате Парламента бороться против того, что проводили в нижней палате мои же коллеги по движению.

Подробности борьбы внутри «Яблока» не являются предметом данной книги. Здесь отмечу лишь, что для меня было логично тут же обратиться к Председателю движения Г. Явлинскому с предложением собрать руководящий орган движения (бюро Центрального совета), разобраться в вопросе и выработать единую позицию. Именно это я, естественно, и сделал. Но в ответ — тишина. Новое обращение, подробный разговор, обещание разобраться — и опять тишина. А время идет...