Настоящие мемуары гейши - Минеко Иваски

– Это твоя младшая сестра? – спросила мисс Такамине. – Разве она не хорошенькая?

Яэко сложила губы в свою обычную ухмылку.

– Правда? Вы думаете, что она хорошенькая? И какая ее часть вам больше нравится?

– Что ты имеешь в виду? В ней все прекрасно.

– Ох, не знаю. Думаю, это только потому, что она так молода. Но, сказать по правде, она не очень хороший человек. Не дайте себя обмануть.

Я не могла поверить тому, что услышала. Я никогда не подозревала о том, что «старшая сестра» может так дискредитировать «младшую» Перед клиентами. Я испытала огромное сожаление от того, что моей «старшей сестрой» не стала Сатохару, она никогда бы так не поступила.

У меня сработала привычка, я извинилась и вышла. Уже слишком взрослая, чтобы прятаться в шкафу, я пошла в дамскую комнату. Я не могла избавиться от неприятного чувства, возникающего перед чужими людьми. Как только я осталась одна, то заплакала, но сразу же заставила себя остановиться. Я взяла себя в руки, вернулась в банкетный зал и вела себя так, будто ничего не случилось.

Через несколько минут Яэко атаковала снова:

– Минеко здесь только потому, – заявила она, – что за ней стоят несколько влиятельных человек. Она не сделала ничего, чтобы заслужить это, так что я не думаю, что девчонка долго продержится. Не удивлюсь, если сестричка плохо кончит.

– Значит, ты должна ее защищать, – сказала мисс Такамине.

– Вот еще, – ответила Яэко.

В этот момент главная найкай очая, хорошая женщина по имени Бу-тян, позвала меня:

– Извините, Минеко-сан, настало время вашей следующей встречи.

Как только я вышла из комнаты, она внимательно посмотрела на меня и спросила:

– Что, во имя всего святого, произошло с Яэко? Она же твоя онесан, правильно? Почему она тебе так завидует?

– Если бы я знала, – ответила я. Как я могла ей все объяснить?

– Как бы там ни было, следующий гость – просто обычный спонсор, так что тебе будет легче.

– Спасибо, – сказала я и тут же исправилась, – то есть оокини.

Бу-тян проводила меня в другую комнату:

– Могу я представить вам Минеко-тян? Она только что стала майко.

– Что ж, Минеко-тян, добро пожаловать. Дайка нам хорошо разглядеть тебя. Просто красавица! Не хочешь ли выпить немного сакэ?

– Нет, спасибо. Это противозаконно – пить до двадцати лет.

– Ни глотка?

– Нет, я не могу. Но я буду рада его подать вам. Пожалуйста, не дадите ли вы мне чашку?

Я чувствовала себя маленьким ребенком на чайной вечеринке.

– Вот, пожалуйста, – протянул мне чашку гость.

– Спасибо. Ой... ооокини.

Я почувствовала, что расслабилась. Напряжение вылилось в слезы.

– О, дорогая, что случилось? Я тебя чем-то расстроил?

– Нет, извините. Все хорошо, правда.

Я не могла сказать гостю, что меня довела собственная сестра.

Он попытался успокоить меня тем, что сменил тему разговора.

– Что ты больше всего любишь делать, Мине-тян?

– Я люблю танцевать.

– Как хорошо. А откуда ты здесь взялась?

– Оттуда.

– Оттуда?

– Да, из другой комнаты.

Гость нашел мой ответ очень забавным.

– Нет, я имел в виду, где ты родилась?

– В Киото.

– Но ты разговариваешь совсем иначе.

– Я никак не могу избавиться от акцента.

– Я знаю, что диалект Киото очень трудный, – улыбнулся гость, – можешь разговаривать со мной, как хочешь.

Я путала два диалекта и разговаривала с ним, используя комбинации слов из обоих, а он продолжал улыбаться:

– Мине-тян, мне кажется, ты совершила сегодня первое завоевание. Надеюсь, ты подумаешь над тем, чтобы назвать меня другом и поклонником!

Какой приятный человек. Позже я узнала, что это был Джиро Ушио, исполнительный директор компании «Ушио Электрик». Ушио-сан поднял мне настроение, и моя вера в этот вечер возродилась, но я не могла забыть слов Яэко, которые бросали на меня тень. Наш союз в качестве майко и онесан оказался крайне неудачным, но я должна была подчиняться правилам приличия.

Одной из обязанностей майко было регулярно наводить порядок на туалетном столике онесан.

Поэтому вскоре после мисэдаши я остановилась у дома сестры на улице Нишиханамикоджи по дороге из школы домой. Я никогда раньше там не была.

Я вошла в дом и увидела служанку, которая что-то чистила. Она выглядела очень знакомой. Это была моя мать!

– Ма-тян! – закричала она, но в этот момент в комнату вошла Яэко.

– Это сука, продавшая нас и убившая Масаюки! – закричала она.

Я почувствовала острую боль в щеке. Я пришла в ярость, даже крикнула, что убью ее, и приготовилась вернуть оплеуху, но поймала взгляд матери и остановилась, прежде чем успела сделать что-то ужасное. Я расплакалась и выбежала из дома.

Больше я туда не возвращалась. Есть обязанности, которые невозможно исполнять.

20

Уже несколько лет я считала себя занятым человеком, но теперь ситуация становилась просто угрожающей и выходила из-под контроля. Казалось, что даже успевать дышать мне удавалось с трудом в коротких промежутках между занятиями в Нёкоба, репетициями танцев для публичных представлений и ежевечерними озашики.

Мой день начинался на рассвете и не заканчивался до двух или трех часов ночи.

В шесть утра я включала на стерео какую-нибудь классическую музыку и слушала несколько минут, прежде чем встать. Первым делом я повторяла какой-нибудь из танцев, над которыми работала, чтобы настроиться на занятия. Это была необычная жизнь для пятнадцатилетней девочки. Я не интересовалась мальчиками. Мамору разрушил для меня эту часть жизни, и у меня не было друзей, кроме Бит Джона. Я не слишком доверяла другим девочкам, чтобы подпускать их к себе близко. По правде говоря, все, о чем я тогда думала, была моя карьера.

Я никогда не завтракала, потому что пища плохо влияла на мою способность концентрироваться. В восемь тридцать утра я уходила в Нёкоба. Позвольте мне рассказать вам, что такое Нёкоба.

В 1872 году перуанский корабль «Мария Луз» пришвартовался в порту Иокогамы. Он привез несколько китайских рабов, бежавших от своих владельцев и надеявшихся попросить убежища у правительства Мэйдзи. Правительственные чиновники, однако, заявили, что Япония против рабства, и отправили людей обратно в Китай. Это решение вызвало массу протестов со стороны перуанского правительства, которое возразило, что в Японии фактически существует собственная система рабства, распространяющаяся на женщин, работающих в сфере развлечений.

Правительство Мэйдзи, пытавшееся создать на мировой арене представление о Японии как о современном государстве, очень чутко реагировало на мнения глав иностранных держав. Чтобы умиротворить перуанцев, оно выпустило Акт об эмансипации, упраздняющий обязательные сроки службы (ненки-боко), которые были установлены для работающих женщин. В процессе принятия Акта, понятия ойран (куртизанка) и гейша (артистка) переплелись и перепутались. Их путают до сих пор.

Три года спустя, в 1875 году, дело было формально представлено Международному трибуналу, под председательством русского царя. Тогда впервые Япония оказалась втянутой в тяжбу по правам человека и выиграла процесс. Но было уже поздно исправлять всеобщее заблуждение о том, что гейко были рабынями.

В ответ на Акт об эмансипации, Джироэмон Сугиура – девятый в поколении очая Итирики-тей, Иноуэ Ячиё III, иэмото школы Иноуэ, Нобу-натцу Хасэ, губернатор Киото и Масанао Уэмура, советник, основали организацию, известную как Компания профессионального обучения женщин Гион Кобу. Название было сокращено до Кабу-кай (Ассоциация исполнителей). Задачей организации было защищать независимость и социальный статус женщин, работающих артистками. То есть гейш. Девизом организации было: «Мы продаем искусство, а не тело».

Гион Кобу управлялся консорциумом из трех групп: Кабукай, ассоциацией очая и ассоциацией гейко.

Этот же консорциум основал школу для обучения гейко. Перед войной девочки, вступающие на профессиональный путь в шесть лет (в пять по старому летосчислению), имели право поступать в эту школу после четвертого класса. В наши дни девушка может стать майко или гейко не раньше одиннадцати-двенадцати лет. После войны, в 1952 году, школа приобрела статус образовательного учреждения и получила название Ясака Нёкоба Академия. Согласно реформе образования, девочки должны были получить аттестат неполной средней школы, прежде чем поступать в Нёкоба, и не могли стать манко, пока им не исполнится пятнадцать лет.

В Нёкоба изучались все требующиеся гейко дисциплины – танец, музыка, манеры, каллиграфия, чайная церемония, искусство икебаны; еще ученицы занимались в театре Кабурэндзё. Преподаватели Нёкоба считались лучшими в Японии. Многие из них были названы «Здравствующими Сокровищами Нации» (иэмото). К сожалению, там не преподавались академические дисциплины.

Я выходила из дому в 8:10, чтобы успеть в Нёкоба к 8:20 и быть там раньше старшей учительницы, которая приходила в 8:30, это давало мне десять минут, чтобы осмотреться вокруг и приготовить чашечку чая к ее приходу. Я не просто пыталась быть вежливой или расположить ее к себе, мне хотелось все подготовить, чтобы первой и как можно быстрее начать урок.