Социализм. История благих намерений - Александр Монович Станкевичюс

взаимный обман мужчины и женщины». Наследование собственности и богатства, которое происходит от института брака, воспроизводит неравенство, «увековечивает узурпацию». Разрешить это многовековое проклятье рода человеческого Буассель мог только через социализм, т. е. отмену собственности, религии и брака. Франсуа хотелось стереть с лица земли даже само отцовство и материнство, которые станут «лишь правом руководить всеми детьми и воспитывать их ради их счастья, так же как детство станет лишь правом любить и уважать всех отцов и всех матерей и дорожить ими… О, мой отец! О, моя мать! О, мой брат! О, моя сестра! О, мой сын! О, моя дочь! О, мои друзья! Эти слова будут выражать все степени родства» [110, с. 118]. Иными словами, «обобществим матерей и отцов»! Ну а что религия? Она закрепляет и оправдывает все злое, что есть в мире, ставя «воображаемые небесные силы на службу земным силам, которые послужили для них образцом» [110, с. 109]. Религия заставляет людей воевать друг с другом, держит всех в страхе перед «богом преисподней», да еще и «устанавливает праздники», что совсем уж недопустимо. Что еще хуже, религия «похитила» нравственные идеи у «совести рода человеческого», злоупотребив ими в своих целях. Буассель в своем вердикте беспощаден – нет ни одного смягчающего обстоятельства, чтобы оправдать религию, которая сама оправдывает деление общества на угнетенных и угнетателей [110, с. 112].

В целом основные идеи Буасселя не несут ничего принципиально нового, кроме формы их подачи – он пытается передать социалистические мысли в виде ответов на вопросы, в виде катехизиса – так в Католической церкви называется изложение основ веры. Буассель тем самым излагает «основы веры» социализма для широких масс. И он рассчитывал на то, что сможет своей работой заинтересовать эти массы. «Это сочинение было сдано в печать за два месяца до чудесного и навсегда памятного дня взятия Бастилии. Небесные силы, вы, которые только что навсегда освободили французский народ от самого постыдного рабства и от адских преследований со стороны извергов человечества, тиранов, завершите свое дело; да не будет триумф в борьбе за свободу отделен от триумфа истинного просвещения, без которого человек сможет воспользоваться им лишь на свою беду!» – передает его слова Жан Жорес [110, с. 85].

С другой стороны, у Буасселя мы находим важное обстоятельство, которое будет в дальнейшем разрабатываться социалистической теорией. В отличие от Руссо, Буассель оптимистично смотрит на дальнейшее развитие человечества. Несмотря на пороки естественной природы человека, Франсуа верил в возможность преодолеть их с помощью разума, – осознав природу «во всей ее протяженности», можно было бы возвыситься над ней и построить с помощью науки и разума лучший мир, где будет царить счастье и справедливость.

Этот «прогрессизм» мы еще встретим, и не раз, в описании социализма новейшего времени.

Гракх Бабёф (годы жизни – 1760–1797) был современником Буасселя и известен тем, что стал основоположником движения под названием «бабувизм», наиболее знаменитым и верным последователем которого был Филиппо Буонаротти (годы жизни – 1761–1837). Суть движения заключалась в установлении пролетарской диктатуры после революции, т. е. о необходимости сохранения на некоторое время института государства, управляемого пролетариями. При этом революция должна была совершиться под руководством дисциплинированной тайной организации заговорщиков. Общество в глазах бабувистов было разделено на два вечно противоборствующих лагеря: эгоистов и собственников против народа, патриотов и сторонников всеобщего равенства. Русский историк Владимир Святловский так характеризовал этих деятелей: «Буонарроти также резко делит все общество на два лагеря: в одном, большем, “эгоисты”, “собственники”, приверженцы “неравенства”, а в другом, меньшем, – все истинные “патриоты, друзья народа”, “друзья равенства”. Термина “коммунисты”, – что объяснило бы истинный смысл и сущность воззрений и его, и его друга Бабёфа, – у него еще нет… ИБабёф, и Буонарроти – принципиальные, решительные и последовательные коммунисты, но не коммунисты утопические, мечтательные, кабинетные, как многие социалистические прожектеры XVIII или XIX столетий, а коммунисты дела, действия, фактического осуществления своих замыслов, словом, коммунисты-революционеры. Активность Бабёфа, Буонарроти и всех их единомышленников – “равных” или бабувистов – вполне революционна. Вот черта, резко и определенно отличающая и Бабёфа, и бабувистов от всей группы социалистически мыслящих в ту эпоху» [313]. Тем не менее теорией Бабёф не брезговал. В 1785 г. он разработал проект организации «коллективных ферм» (колферма?), которыми можно было заменить крупное частное землевладение. В 1789 г. он даже написал целый труд об аграрных преобразованиях под названием «Постоянный кадастр». За счет издания и продажи этой книги Гракх рассчитывал поправить свое тяжелое финансовое положение, но что-то пошло не так, и книгу практически никто не купил. Это не остановило его от попыток продолжать распространять свою программу по национализации крупного землевладения и бесплатной раздачи земли беднякам. Впрочем, в 1797 г. Бабёфа казнят на гильотине за организацию заговора против республики.

Буассель и Бабёф – это прежде всего практики, хоть и оставившие после себя теоретическое наследие. Другие видные французские деятели социализма, те самые прожектеры, интересны нам как теоретики. Например, Сен-Симон и Сент-Аман Базар оставили после себя вполне любопытные идеи, некоторые из которых непосредственно перешли в марксизм, а Пьер-Жозеф Прудон был знаком с Марксом лично. У нас нет морального права обойти их стороной в своем повествовании.

Первый из них – Клод Анри Сен-Симон (годы жизни – 1760–1825), основал целое учение о преобразовании старого социума в справедливое и рационально организованное общество, устроенное как одна большая фабрика. Рассматривая социально-экономическое развитие как закономерное и предшествуя Марксу в разделении человеческой истории на последовательные стадии, а именно примитивно-первобытную, политеистическо-рабовладельческую, христианско-феодальную, и светско-промышленную, Сен-Симон разработал план преобразования общества в научно-социалистическое, управляемое классом промышленников в интересах пролетариата. При этом под «рабочими» вообще он понимал не только пролетариев, но и купцов, фабрикантов, банкиров и всех тех, кто не живет «праздно» на ренту. В своем сциентизме Сен-Симон, вслед за французским просвещением и идеалами французской революции следовал преклонению перед разумом, как единственным источником порядка и справедливости, который можно противопоставить всякой спонтанной, свободной деятельности людей. Экономист Фридрих фон Хайек в своей книге «Дорога к рабству» называет Сен-Симона ни много ни мало «предтечей нынешних адептов планирования», который «предсказывал, что с теми, кто не будет повиноваться указаниям предусмотренных его теорией плановых советов, станут обходиться “как со скотом”» [383, с. 65]. Фридрих Энгельс в «Анти-Дюринге» высоко оценивает вклад Сен-Симона в социализм. Он пишет, что «у Сен-Симона мы встречаем гениальную широту взгляда, вследствие чего его воззрения содержат в зародыше почти все не строго экономические мысли позднейших социалистов» [407, с. 381]. В другом месте он называет Сен-Симона «всеобъемлющим умом своего времени». Сен-Симон, по мнению Энгельса, уже в