Жизнь и приключения русского Джеймса Бонда - Сергей Юрьевич Нечаев

пятнадцати месяцев. От Вашего Величества вполне зависит все кончить. Прошу Ваше Величество не сомневаться в моем желании доказать чувства искреннего уважения, которые я к вам питаю».

Поручение, возложенное Наполеоном на Чернышева, заключалось не только в том, чтобы вручить его письмо своему государю, но и передать ему все то, что император французов говорил ему.

Чернышев не знал содержания письма, которое привез, и не ожидал предстать перед своим государем в качестве уполномоченного со стороны Наполеона. Такой поступок императора французов, конечно, не оставлял уже никакого сомнения в его намерении начать войну.

Тем не менее в Санкт-Петербурге Чернышев доложил императору Александру все, что сказал ему Наполеон перед отъездом. Император Александр ответил столь же лаконичным письмом:

«Государь, брат мой! С большим вниманием я выслушал отчет полковника Чернышева о разговоре с ним Вашего Величества при отправлении его в Петербург. Те сообщения, которые я поручаю князю Куракину передать вашему министерству иностранных дел, а равно и те, которые были передаваемы прежде, могут служить перед целым светом доказательством моего постоянного желания миролюбиво окончить все возникшие пререкания. Таковыми и на будущее время остаются мои чувства, и все зависит единственно от Вашего Величества. Прошу принять уверение в моем особенном к вам уважении».

Это письмо было доставлено А.Н. Сердобиным (старшим), побочным сыном князя А.Б. Куракина, состоявшим при русском посольстве.

В то время, когда полковник Чернышев прибыл в Санкт-Петербург с посланием от Наполеона, приготовления французского правительства к нашествию на Россию были уже парктически окончены, и сам император французов намеревался вскоре выехать из Парижа.

Предпринимая это гигантское предприятие, он собрал поистине огромные средства. Кроме Франции, Италии и Рейнского Союза, непосредственно повиновавшихся его воле, он старался ополчить против России всех ее соседей, что ему отчасти удалось. Лишь Швеция, оскорбленная вторжением французов в принадлежавшую ей часть Померании, и Турция, с некоторых пор предпочитавшая мир сомнительным успехам войны, отклонили предложения Наполеона. Напротив, Пруссия и Австрия, недавние союзники России, были вынуждены принять его сторону.

Наполеон колебался… И все же он решился. С 1811 года Наполеон стал готовиться к войне против России, и, как это он делал обычно, он вел эту подготовку самым тщательным образом, вникая во все детали грандиозного плана. По его замыслу надо было перевернуть идею коалиций наизнанку: против России нужно было двинуть всю Европу, все вассальные государства. Ему удалось заключить союзные договоры с Пруссией и Австрией, в соответствии с которыми оба этих государства должны были поставить войска. Он обязал монархов, входящих в Рейнский союз, саксонского, баварского, вестфальского королей и более мелких монархов дать войска для «великой армии». Он многого достиг. И все-таки в дипломатической подготовке войны против России в крупном он просчитался. По замыслу Наполеона надо было прежде всего связать России руки на юге и на севере. Задача казалась ему даже простой. На юге нужно было только активизировать действия Турции, заставить турок вести военные операции энергичнее. На севере надо было втянуть Швецию в войну против ее восточного соседа, прельщая ее возвращением недавно потерянной Финляндии.

Альберт МАНФРЕД

«Наполеон Бонапарт»

Что же касается письма Александра I, то хотя оно и было так же кратко, как и то, на которое служило ответом, но в нем, однако же, русский император объявлял, что князю А.Б. Куракину поручено сделать новые сообщения французскому правительству — следовательно, вступить в переговоры.

Итак, русское правительство вроде бы уступило, согласилось исполнить постоянно повторяемое Наполеоном требование о новых переговорах и новых для того полномочиях русскому послу.

Нота канцлера графа Румянцева к князю Куракину, помеченная тем же числом, что и приведенное выше письмо императора, им самим исправленная и дополненная, поручала нашему послу сделать следующие сообщения Югу-Бернару Маре, герцогу Бассано, министру иностранных дел Франции с 17 апреля 1811 года: русские войска не перейдут русские границы, пока наполеоновские останутся за Одером. Переход же последних за эту реку будет принят с российской стороны за объявление войны.

При таком положении, в каком находились вооруженные силы обеих держав, российское правительство позволяло князю Куракину вступить в переговоры с французским правительством, но с непременным условием, чтобы то дало торжественное обещание, что первым следствием новых соглашений будет оставление французскими войсками прусских владений. Как видим, Александр всегда отстаивал самостоятельность Пруссии и не желал покидать своего «союзника».

И получается, что Россия не только не уступила ни по одному из требований Наполеона, но и начала предъявлять свои, причем от их принятия ставила в зависимость мирные и союзные отношения между двумя империями. Это было последнее слово российской дипломатии, последствием которого могло быть одно из двух: или уступка со стороны Франции, или полный разрыв, то есть война.

Получается также, что Наполеон, поручая Чернышеву выразить русскому императору свои притязания, много раз отвергнутые, не думал о поддержании мира, а лишь желал выиграть несколько месяцев для более удобного начала задуманной им войны. Он знал, что Россия не согласится на уступки.

Так что невозможно согласиться с историком В.И. Пичета, который в прекрасном юбилейном издании «Отечественная война и Русское общество» утверждал, что «миссия Чернышева должна была разрешить «неразрешимые» недоразумения между Наполеоном и Александром». Ничего Чернышев разрешить уже не мог, так что несправедливым представляется и вывод историка о том, что «миссия его потерпела