Саван для блудниц - Анна Данилова

– Тебе нравится ходить в школу? – спросил Игорь, для того чтобы просто услышать ее голос, а заодно получше узнать ее отношение к этой сфере жизни.

– Нет, это никому не нравится. Но ведь НАДО. Впрочем, я все равно опоздала. Поэтому позвольте встать, не стойте у двери, подите-ка лучше согрейте чай или сварите кофе.

Она не узнавала себя. Ведь еще вчера вечером в ресторане она дала себе слово отдаться этому мужчине при первом же удобном случае, а вместо этого позорно заснула как была, в платье; вот и теперь, стоит ей только окликнуть его, как он войдет в спальню, закроет за собой дверь и сделает с ней то, ради чего и остался здесь. Она не могла понять роль отца во всей этой странной и дурно пахнущей истории. Конечно, в жизни бывают разные ситуации, и этому солидному господину по фамилии Сперанский, может, действительно негде переночевать, но отец-то зачем ушел? Как он мог поставить своего гостя в столь идиотское положение?..

Она села на кровати и посмотрела в окно: бледные солнечные лучи, преломляясь в мутном голубоватом стекле (этой весной так никто и не помыл окна!), ложились широкими желтыми полосами на подоконник, треугольники вытертого паркета, постель…

Зазвонил телефон, Тамара, перекатившись на другой край кровати, взяла трубку:

– Да…

– Это я, – услышала она совсем близкий голос Лены Тараскиной. – Слушай, у нас сегодня отменили уроки, в школу приехали из милиции, беседуют с нами. А ты чего не пришла? Заболела?

– Да нет, проспала. А чего это ты так разнервничалась? Не знаешь, что говорить про Вадьку? Или про Голубеву? Учились они нормально, в порочащих связях не состояли…

– Я что еще звоню-то… Ты не знаешь, где Ольга Драницына? Она тоже не пришла.

– Понятия не имею. Ты домой ей звонила?

– Звонила. Но там никто не берет трубку.

– Да мало ли… Как там Ларчикова себя чувствует? Дрожит небось как осиновый лист?

– Да нет. Она долго пробыла в кабинете директора, к ним приехал какой-то шикарный мужик на «мерее», похож на Алена Делона, потом они вышли вместе и куда-то упылили. Но на мента он не похож, может, из каких-нибудь спецслужб или администрации?.. Вообще-то, Тома, до меня еще не дошло, что Вадика убили. Ведь это подумать только: топором по голове! За что? Я постоянно спрашиваю себя об этом, но ответа не нахожу.

– А мне знаешь что в голову пришло сегодня утром, когда я только проснулась?

– Нет, не знаю, – усмехнулась Тараскина. – Что ты залетела от Горкина?

– Дура. Я подумала о том, что мы вчера вели себя как последние скоты.

– Да брось ты… Жизнь продолжается, а их-то все равно уже не вернуть.

А ты видела, что наши мужики делали с Драницыной?..

– А ты-то откуда знаешь, кто и что с кем делал? Тебя же там не было? – Этот разговор уже начал утомлять и раздражать Тамару, которой стало не по себе при мысли, что их разговор может подслушивать на кухне Сперанский – там находился еще один телефонный аппарат. – Синельникова, что ли, рассказала?

– Ну рассказала, и что? Как будто я Ольгу не знаю.

– Значит, не знаешь, если разыскиваешь ее сейчас. Я, кстати, хотела у тебя спросить, откуда у нее деньги?

– А вот это – загадка и для меня. Ну ладно, вечером придешь? – Лена имела в виду квартирку Иоффе.

– Не знаю.

Она положила трубку и посмотрела на дверь. Где-то там, в глубине квартиры, готовил завтрак мужчина, который еще вчера, когда она лежала с Горкиным, занимал ее мысли и чувства. И вот теперь он здесь, у нее дома, и остается только взять его, и многое в ее жизни переменится. У нее появятся деньги, настоящие деньги, а не карманные, которые ей скупо выделял отец. Она знала, что чем старше мужчина, тем больше он заплатит за близость. Двое мужчин, с которыми она встречалась время от времени (с одним в гостинице, с другим – на квартире его друга), были щедры с ней и давали ей не только деньги, но и покупали вещи, о которых она их просила. Так в ее гардеробе появились новые ботинки, дорогие, черные, словно из жесткого бархата, с тонкими кожаными шнурками, которые завязывались на манер старинных башмаков на бант, – отец бы скорее застрелился, чем позволил ей такую покупку. Поэтому Томе пришлось обмануть его, сказав о том, что ботинки ношеные и достались ей за смехотворную цену. Кроме этого, она купила дорогую замшевую сумочку-несессер, куда складывала, помимо «заработанных» долларов, расчески, разные щеточки-пилочки, маникюрные ножнички, часики, шпильки, косметику. На сумочку, которая стоила десять учительских окладов, Перепелкин даже не обратил внимания – ну купила сумку, и купила, скопила карманные деньги – вот и все! Теперь Тамара поставила себе целью купить к зиме норковый полушубок. Она понимала, что деньги раздобудет, а вот как объяснить появление столь дорогой вещи отцу? В этом случае иметь в благодетелях влюбленного в нее лучшего друга отца было бы идеальным оправданием такого приобретения, да и всех последующих тоже. Связью со Сперанским можно будет прикрывать и прочие свидания и подарки…

Тамара выскользнула из постели и, накинув на себя халатик, вошла в ванную. Но, взглянув там на себя в зеркало и увидев припухлости под глазами и почерневшие от размазанной туши веки, какие-то розовые пятна на лице и следы от несвежей пудры и румян, ужаснулась тому, что могла предстать перед Игорем Сергеевичем в таком неприглядном виде. А волосы? Разве можно в таком виде появляться перед мужчиной, да тем более перед таким солидным, как Сперанский?

Тамара почистила зубы, приняла горячий душ, вылив себе на лицо и тело почти полфлакона тягучего, как мед, сладкого и пенного геля, помыла голову, вытерлась насухо и только после этого, улыбнувшись своему отражению, накинула халат и выпорхнула из ванной, чуть не сбив с ног проходящего мимо двери Сперанского.

– Тамара, о боже… – Он подхватил ее в объятия и, не удержавшись, поцеловал во влажную, пахнущую мылом щеку. – Я хотел с вами поговорить и все объяснить, но, видимо, так и не решусь. Завтракайте без меня, а мне пора… И еще – извините меня, пожалуйста. Это я во всем виноват. Ваш отец здесь ни при чем. Просто я совсем потерял голову, едва увидел вас. Но вы еще такая юная, учитесь в школе. Как я мог, боже мой, как я мог?! Пожалуйста, не подумайте обо мне ничего плохого, у меня по отношению к вам только самые чистые намерения…

Нет, вы прекрасная девушка, и держать вас в объятиях – верх блаженства… Но я не могу, не имею права. Я сожалею. Я бы мог стать вашим другом, это правда. И если бы вы позволяли мне иногда видеть вас, говорить с вами, я уже был бы счастлив. Теперь все зависит только от вас. Я оставляю вам свою визитку – звоните, если захотите меня видеть. Я не женат и никогда не был. Мне понравились вы, но вы – не женщина, вы девочка, и поэтому должны простить меня… Что я такое говорю? – И Игорь Сергеевич, склонившись в странном поклоне, словно собираясь пробить дверь головой, стремительно выбежал из квартиры. Хлопнула дверь. Тамара, глядя перед собой широко раскрытыми глазами и чувствуя, как пол ускользает из-под ее ног, прислонилась к стене и вдруг, содрогнувшись, истерически расхохоталась.

История Ларисы Белотеловой поразила Шубина настолько, насколько может произвести на благоразумного и рассудительного человека встреча с паранормальным явлением, которое почти невозможно объяснить. Потеки крови на зеркале в ванной лишили его покоя. Колеся по городу в поисках риэлторской фирмы «Восток», той самой, в которой работал агент Саша Павлов (Шубин узнал это из утреннего телефонного разговора с Белотеловой), он уже в который раз пытался найти всему этому объяснение, но всякий раз воображение заводило его в тупик: в квартире их было трое, дверь была заперта, окна – закрыты, спрашивается: откуда могло взяться столько крови? Да к тому же еще свежей, ведь она СТЕКАЛА ПО ЗЕРКАЛУ, а не была высохшей, как в первом случае, с Земцовой, которая обнаружила кровавые брызги на зеркале в прихожей! Он внимательно осмотрел все потолки и стены в поисках каких-нибудь специальных приспособлений типа пульверизаторов, при помощи которых можно было бы таким вот дичайшим образом заливать кровью или красной краской зеркала с тем, чтобы свести с ума новую хозяйку этой чертовой квартиры, но ничего подобного так и не нашел. Но главное, конечно же, заключалось в том, чтобы отыскать причину этого представления… Он категорически не верил в эти «стивен-кинговские примочки», как отозвался об этих явлениях Крымов. Крымов, несмотря на занятость, связанную с расследованием убийства Льдова и смерти Голубевой, живо заинтересовался Ларисой и попросил Шубина поподробнее рассказать ему все, вплоть до описания во всех деталях внешнего облика Белотеловой. И хотя последние вопросы о странных явлениях, происходящих в ее квартире, он задавал с видимой иронией, Шубин понял, что Крымов «зацепился» за это дело. Особенно поразила Крымова свежая, стекающая по зеркалу кровь… «Ну в самом деле, – пытал он Шубина, – не приснилась же тебе эта кровь и этот берет?» Хотя с беретом все могло обстоять гораздо проще – Белотелова была пьяна и могла просто не помнить о его существовании. Но как объяснить появление прямо перед глазами Земцовой лифчика и платья?