Между двух войн - Денис Чекалов

– Господа, – произнес Председатель. – Слова, услышанные нами сейчас, привели меня в такое же замешательство, как и вас.

Он помедлил, собираясь с мыслями.

– Теперь не остается сомнений, что неизвестный отравитель, кем бы он ни был, намеревался отравить вовсе не Своркмиддл, но жителей Мухаллы. Это действительно представляет произошедшее совсем в другом свете.

Да, много было сказано за эти короткие минуты, пока Председатель вновь не призвал землевладельцев к молчанию. Я не мог слышать и разобрать всего.

Но если отравитель, о котором говорил сейчас старый Карана Дархм, и в самом деле присутствовал на совещании лендлордов, то он должен был выдать себя. Так и произошло.

Я понял, что начал игру и проиграл.

19

– Необходимо провести тщательное расследование, – говорил Председатель, – и позаботиться о безопасности жителей Мухаллы, а также всех других городов. Этим займутся их коменданты. Что же до случая с отравлением, то я предлагаю поручить дознавание констеблю Уотертауну, присутствующему здесь…

Я не помнил, как вышел из Зала собраний. Приученный с раннего детства, я мог бы во сне соблюсти все полагающиеся церемонии, раскланяться со знакомыми и усесться в родовую карету, не потеряв и капли достоинства.

Я пришел в себя, лишь когда экипаж уже вывез меня за городскую стену. Мерное покачивание кареты успокоило и вернуло к действительности.

Я разжал пальцы и улыбнулся – наверное, так улыбается карточный игрок, который проиграл все.

Франсуаз ехала сбоку от кареты. Девушка обеспокоенно смотрела на меня, но решила пока не задавать никаких вопросов.

– Ответь мне, Френки, – небрежно произнес я. – После твоих походов в Каменную пустыню – у тебя остались там друзья?

Вопрос оказался неожиданным для девушки. Я уточнил:

– Или ты убивала всех, кто попадался тебе на пути? Красивое лицо Франсуаз отразило полное замешательство. Воистину, это был день для удивления.

– Конечно, у меня остались знакомые, – ответила она. – А что?

Я нетерпеливо прищелкнул пальцами:

– Где-нибудь подальше, скажем, у самого побережья?

– Там тоже, а что?

Я улыбнулся – широко и неискренне:

– Боюсь, нам придется бежать из Золотого леса, Френки. Так далеко и так быстро, как мы даже не можем себе представить. – Я развел руками. – Иначе нас обоих повесят.

– Повесят?

Я коротко стукнул о передок экипажа, приказывая кучеру остановиться. Сняв с головы высокую шапку, наскоро расстегнул свое толстое парадное облачение.

Избавившись от торжественного наряда, я вновь оказался в своем обычном костюме. Взяв с сиденья свой шлем, я выпрыгнул на лесную дорогу.

– Возвращайтесь домой, Патрик, – распорядился я, обращаясь к слуге. – Накормите лошадей, и пусть все возвращаются в столицу. Моя дипломатическая служба закончена и ваша тоже.

– Да, господин.

Становилось холодно. Я надел перчатки из кожи вив-верны и в молчании наблюдал за тем, как экипаж удаляется по направлению к поместью.

– Я полностью доверяю Патрику, – пробормотал я. – Но ему не стоит знать слишком много.

Обернувшись к своей спутнице, я смахнул с лица озабоченность, словно сбрасывал перчаткой серую пыльцу с передка кареты.

Франсуаз от самого города вела в поводу моего верхового ящера. Я не мог пересесть на него сразу же, ибо традиции обязывали меня отбыть так же торжественно, как я и появился перед Фортом собраний.

– Теперь я снова в седле, – сказал я скорее самому себе, чем своей спутнице. – Но только в буквальном смысле, а не в переносном.

Простая игра слов немного меня порадовала. Впрочем, человек, оказавшийся внезапно поверженным, находит удовольствие в самых обыденных вещах, тем более что ничего другого ему не осталось.

Франсуаз не могла взять в толк, что произошло. Поскольку кучер уехал, она могла больше не сдерживать свое любопытство.

– Ну? – требовательно спросила она. Я кратко пересказал ей то, что услышал в Зале собраний. Франсуаз тряхнула каштановыми волосами.

– И что? – спросила она. – Отравитель не выдал себя ни одним словом.

– Верно, – подтвердил я. – Он выдал себя тем, что забыл сказать.

Я рассеянно посмотрел на золотые деревья, вознесшие вершины высоко в небо.

– Не знаю, право, стоит ли обращаться теперь к ко-ронетам-телепатам, – пробормотал я. – Все равно я уже знаю ответ. И к утру меня не должно быть в Золотом лесу. А так ты сохранишь свой флакон с духами.

– Майкл, – произнесла Франсуаз, – так что ты выяснил?

– Председатель, – ответил я. – Старина Карайа Дархм, честный малый… Я думал, что знаю его лучше. Девушка приподняла одну бровь.

– Ты знаешь игру в «правду» и «ложь»? – спросил я. – Ты задаешь вопросы, собеседник отвечает на них. Дархм был так удивлен, что на мгновение забылся и нарушил правила.

Я поднял руки и покрутил пальцами в воздухе.

– Если бы старый председатель не знал, что произошло на самом деле, то должен был бы усомниться в словах скотовода. Обрушил бы на голову Сафри град вопросов. А он хоть бы хны, и бровью не повел, сразу же повернул расследование в том направлении, куда хотел я. Значит, ему известно, что наш фермер лжет. Постучав раскрытой ладонью о луку седла, я добавил:

– Слава богу, у меня хватило ума предупредить Сафри, чтобы скрылся. Он вместе со всей семьей и слугами уже направляется к двоюродному брату – это на самом краю Леса. Что бы ни произошло здесь, в Беркене, их это не коснется.

И, сообразив, что немножко переоцениваю перспективы, уточнил:

– Я имею в виду – не коснется сразу. А там, кто знает – может, нам всем конец.

– Карайа Дархм отравил мясо, предназначавшееся своркам?

– Конечно. Вернее, приказал это сделать… И если мы поспешим. Френки, то он сам объяснит причины своих поступков. Не нам с тобой лично, конечно, – но места в задних рядах у нас все-таки есть.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

1

– Долгие годы в Золотом лесу ничего не менялось, – произнес Карайа Дархм. – Сезон урожая сменяется сезоном, дождей. Вот уже сотни лет мы не знаем ни войн, ни лесных пожаров.

Высокая худая фигура старика возвышалась над его слушателями. Дархм неторопливо ходил туда-сюда, и десятки глаз следили за ним.

Они находились в просторном холле, в поместье Председателя. Здесь собрались не только фермеры. Некоторые носили военную форму. Были то коменданты окрестных городов и несколько офицеров из казарм Вестпека.

– Я знаю, что все вы цените порядок, размеренность. Стабильность, завоеванная тяжким трудом наших дедов, – величайшее благо, которое мы обязаны ценить.