Письмо - Хьюз Кэтрин

– Вода, Джеки.

– Да, мисс Макбрайд.

Тут Крисси заметила на стене у входной двери каменную чашу, наполненную водой.

Джеки окунул в воду пальцы и побрызгал на Крисси. Несколько капель попали ей в глаза, и она тряхнула головой.

– Святая вода, – прошептал Джеки.

Кэтлин протянула руку, и Крисси поспешила пожать ее, переживая, что вспотевшие ладони выдадут ее волнение. Рука тети была огрубевшей и шершавой, словно потертая кожаная перчатка.

– Ты, должно быть, Крисси. Проходи. На сегодня все, Джеки, спасибо.

– Понял. Доброй ночи, мисс Макбрайд. Доброй ночи, Крисси.

Кэтлин смерила его выразительным долгим взглядом, но Крисси обернулась и помахала ему рукой.

– Что ж, Крисси, давай снимем с тебя это пальто.

Крисси вылезла из тяжелого пальто и протянула его Кэтлин. Та перебросила его через руку, сделала шаг назад и осмотрела племянницу с ног до головы.

– Выходит, еще ничего не видно?

Крисси пригладила платье на животе.

– Я только на третьем месяце. Ребенок родится не раньше апреля.

Кэтлин, казалось, выдохнула с облегчением.

– И ты хорошо себя чувствуешь?

– Да, спасибо.

– А отец ребенка?

Крисси была не в настроении отвечать на этот шквал вопросов, который с порога обрушился на нее от совершенно незнакомого человека, пусть даже и родственницы. Она лишь покачала головой.

– О чем ты только думала? Неужели родители не привили тебе вообще никакой морали? Ты хоть понимаешь, какой стыд и позор ты навлекла на всю семью?

Крисси глубоко вздохнула.

– Начинаю понимать, да.

Ее подбородок задрожал, и Кэтлин смягчилась.

– Ладно, об этом поговорим позже. Ты выглядишь совсем разбитой. Садись у огня, я сделаю тебе чая.

Крисси с благодарностью опустилась на стул и сняла туфли.

– Я бы с радостью приняла ванну, если это не доставит слишком много хлопот. Я в дороге больше двух дней.

– Ванну? Боже правый! Ты думаешь, у нас тут дворец?

Крисси оглядела скудное убранство комнаты и осознала свою ошибку.

– Вода берется из колодца и греется вот здесь, – объяснила Кэтлин, указывая на большой почерневший котел, висящий над огнем. – Это не так уж сложно, ты привыкнешь. Туалет на улице, за конюшней.

Крисси сглотнула подступающие слезы.

– А где я буду спать?

– Здесь. В доме только одна спальня.

Крисси обернулась и увидела узкую койку в углу комнаты.

– Что ж, – продолжила Кэтлин серьезным то-ном, – похоже, на первых порах нам вместе будет непросто, даже не знаю, кому с кем будет сложнее. Но раз ты пока остаешься здесь, мы можем попытаться научиться ладить друг с другом. Надеюсь, ты не боишься тяжелой работы?

Крисси помотала головой.

– Конечно, нет. Я помогаю… то есть я помогала отцу в его кабинете.

Кэтлин усмехнулась.

– Я говорю о настоящей работе. Ты когда-нибудь доила корову? Поднимала тюк сена? Чистила стойла или собирала урожай в любую непогоду?

Крисси покачала головой.

– Так я и думала. Что ж, ты не отдыхать сюда приехала. Я надеюсь, ты будешь отрабатывать свое проживание. – Кэтлин протянула ей банку из-под варенья, наполненную чаем. – Достала лучший фарфор в твою честь, – подмигнула она, отхлебывая чай, и Крисси выдавила из себя слабую улыбку.

Когда пришло время ложиться спать, Крисси было позволено подняться вместе с Кэтлин в ее спальню. В углу стоял столик, накрытый белой скатертью. По краям горели свечи, а в центре стояли три статуи: Дева Мария, святой Иосиф и Пражский младенец Иисус. Передний край стола был аккуратно убран сухими цветами.

– Это мой алтарь, – гордо объявила Кэтлин. – Можешь молиться здесь со мной перед сном.

– Спасибо.

– Семья, которая молится вместе, остается вместе.

Кэтлин опустилась на колени, и Крисси последовала ее примеру. Деревянный пол был неприветливо жестким, и она переминалась с одной коленки на другую, пытаясь устроиться поудобнее. Кэтлин сложила руки у груди и закрыла глаза.

– Благодарим Тебя, Господи, что доставил Крисси живой и невредимой. Молим Тебя: наставь ее, горемычную, на путь истинный. Очисти, Господь, ее душу от скверны, прежде чем она перейдет в мир иной. Благодарим Тебя за урожай, что Ты послал на поля наши, и молим, чтобы посевы наши преумножались и разрастались и впредь. Благодарим Тебя, Господи, что оберегаешь наш скот, что пасется на Твоих зеленых пастбищах. Молим Тебя: защищай и впредь Джеки и остальных, убереги их от бед и болезней долгой зимой. Господи, прости нам грехи наши. Аминь.

– Аминь, – повторила Крисси и начала было подниматься на ноги, но Кэтлин схватила ее за руку и усадила обратно.

– Святая Мария, Матерь Божья… – произнесла Кэтлин.

Крисси украдкой бросила взгляд на тетю, не понимая, чего от нее хотят.

– Молись за нас, грешных, – прошептала Кэтлин.

– А, ясно. Молись за нас, грешных, – повторила Крисси.

– Святой Иосиф… – продолжила Кэтлин и толкнула племянницу в бок.

– Молись за нас, грешных, – поспешно произнесла Крисси.

– Аминь, – сказала Кэтлин, наконец поднимаясь с пола.

– Аминь, – эхом отозвалась Крисси и тоже встала на ноги.

– Что ж, смотрю, молишься ты нечасто, – неодобрительным тоном заметила Кэтлин.

– Да, не очень. Понимаете, мой отец врач. Он верит в силу медицины больше, чем в молитвы, так что я даже по-настоящему никогда не ходила в церковь. То есть мы, конечно, ходили на рождественскую службу, на свадьбы, похороны и крестины, но помимо этого не могу сказать, что я часто бывала в церкви.

– Может, если бы ты бывала там чаще, то не оказалась бы здесь сейчас, – сухо ответила Кэтлин, сжав губы в тонкую линию и покачав головой. – Можешь отправляться в постель. Мы встаем полшестого на утреннюю молитву. Можешь помолиться со мной у алтаря. До шести часов мы успеваем наносить воды, потом как раз звонят колокола, и мы читаем «Ангел Господень». Потом утренняя дойка, потом завтрак. Ты будешь помогать с работой, но ты ни в коем случае не должна сообщать о своем положении Джеки и всем остальным. Тебе ясно?

Крисси кивнула, несчастно понурив голову.

– Да, тетя Кэтлин.

– Можешь взять горячей воды из котла, если хочешь умыться. Под кроватью стоит горшок. Но он только на ночь, днем пользуйся туалетом на улице. Есть вопросы?

– Нет.

– Хорошо, тогда до завтра. Спокойной ночи.

Крисси на цыпочках спустилась вниз и пододвинула стул к камину. Угли уже были прикрыты на ночь пеплом, так что согреться от них было невозможно. Крисси тяжело вздохнула, и ее дыхание застыло в воздухе струйками белого пара. Но вода в котле еще была теплой. Крисси взяла фланелевую мочалку, которую тетя оставила на кровати, зачерпнула в миску воды и принялась медленно стирать с лица грязь и пыль, накопившиеся за два дня путешествия. Затем она сняла одежду, невольно поежившись, и вымылась целиком. Она бы отдала что угодно, лишь бы оказаться сейчас в горячей пенной ванне и не вылезать оттуда пару часов.

Она порылась в чемоданчике, вытащила оттуда ночную рубашку и натянула ее через голову. Рубашка пахла родным и знакомым домом. У Вуд-Гарденс был совершенно особый запах: в нем смешивались лекарства, масляный аромат пчелиного воска, которым натирали деревянные шкафчики в кабинете, и аппетитные запахи маминой стряпни. Крисси вдруг охватила страшная тоска. Ей изо всех сил захотелось оказаться в собственной кровати, почувствовать тепло маминых рук и услышать лай преданного Лео. Она забралась под одеяло и натянула его по самый подбородок. Она не могла согреться даже под тремя тяжелыми покрывалами, придавившими ее своим весом. Холод пробирал до костей, и она никак не могла перестать дрожать, из-за чего начала ныть спина.

Она подумала, что сейчас делает Билли. Мучила ли его совесть и раскаяние за то, как бессердечно он с ней поступил? Она так сильно его любила и была уверена, что могла бы сделать его счастливым, если бы ей только дали шанс. И ее мать должна была проявить больше характера и не позволять отцу вот так выставлять ее из дома. Она по-прежнему была частью семью и была твердо намерена однажды в нее вернуться – вместе со своим ребенком.