Жена пилота - Анита Шрив

 На любой другой работе то, чем занимается Кэтрин, назвали бы «сверхурочкой», но только не в школе.

 К счастью, сегодня — не церемония вручения аттестатов, а всего лишь присуждение школьных наград за выдающиеся достижения в учебе. Из пяти старшеклассников, игравших в оркестре, двое имели шанс быть отмеченными.

 «Одно из немногих преимуществ маленьких школ — в том, что церемонии там не занимают много времени», — подумала Кэтрин.

 Не выпуская из рук дирижерской палочки, она села на стул возле играющего на тубе Джимми Де Мартино, обдумывая все «за» и «против» того, чтобы отозвать Сьюзан Ингалз за кулисы и помочь ей настроить кларнет.

 Директор произнес традиционную речь, затем выступил его заместитель, делегированный старшими классами выпускник произнес прощальную речь…

 Кэтрин честно пыталась следить за происходящим на сцене, но мысли о ждущих ее дома непроверенных контрольных работах не давали ей сосредоточиться. Последние недели учебного года всегда были для Кэтрин полны треволнений и неоправданной, по ее мнению, сумятицы. Пять дней кряду она репетировала с оркестром и двадцатью восемью учащимися выпускного класса церемониальное прохождение строевым шагом под аккомпанемент «Блеска и великолепия». Пока репетиции выглядели довольно бледно, но по опыту предыдущих выпусков Кэтрин знала, что во время церемонии все будет по-другому. Растроганные выпускницы пустят слезу и…

 Отзвучали речи, и директор начал называть имена призеров. Кэтрин посмотрела на часы. До окончания церемонии осталось не более получаса. Потом ее оркестр заиграет «Добровольца-трубача», а люди будут медленно расходиться по домам. Наконец-то у нее появится время проверить контрольные работы по истории и подсчитать общий балл. Завтра у Мэтти годовая контрольная по математике…

 Когда директор произносил имя очередного победителя, в зале раздавались аплодисменты, изредка приветственный свист. Сидевшие в первом ряду выпускники по одному поднимались на сцену, а затем возвращались в зрительный зал, сжимая в руках скрученные в трубочку и перевязанные ленточками почетные грамоты. Иногда им дарили памятные подарки. Джимми Де Мартино получил награду за достижения в области физики. Пока он ходил за грамотой, Кэтрин держала его тубу у себя на коленях.

 Минуло полчаса. Инстинктивно догадавшись, что церемония завершена, Кэтрин встала со своего места и подошла к дирижерскому пюпитру. Сделав музыкантам знак взять инструменты, женщина поменяла ноты и, скрестив руки на груди, встала, повернувшись спиной к залу.

 Она ошиблась. Директор еще не закончил с награждениями. Погруженная в свои мысли, Кэтрин расслышала лишь обрывки фраз: «за максимально высокий набранный балл» и «среди учеников старших классов». Имя произнесено. Медленно, словно во сне, Мэтти поднимается со своего стула и протягивает матери кларнет. Она одета в белую футболку, слишком короткую, по мнению Кэтрин, черную юбку и простые туфли. Зажав кларнет под мышкой, женщина зааплодировала.

 «Почему Джека нет с нами?» — пронеслось в ее голове.

 Позже, в гримерке, Кэтрин чуть не задушила свою дочь в объятиях.

 Ты молодец! Я так горжусь тобой!

 Мам! — вырываясь из ее объятий и едва переводя дух, промолвила Мэтти. — Можно я позвоню папе и расскажу о награде?

 Джек был сейчас в Лондоне и наверняка давно уже спал, но Кэтрин, посомневавшись с долю секунды, пришла к выводу, что по случаю такого события можно один раз отступить от правил.

 Хорошо, — сказала она. — Звони. В кабинете директора есть телефон.

 Набрав номер своей телефонной карточки, Кэтрин позвонила в Лондон. Безрезультатно. Повесив трубку, она снова позвонила в гостиничный номер, в котором, прилетая в Лондон, останавливался Джек. Тщетно. За окном бушевал ветер, обрушивая потоки дождя на покрытый лужами асфальт. Подумав, что если позвонить в третий раз, то Джек, поняв, что это она, непременно поднимет трубку, Кэтрин попыталась пробиться через гробовое молчание к мужу. Ничего.

 «В Лондоне сейчас полвторого утра. Где он пропадает посреди ночи?» — думала она.

 Давай позвоним из дому, — улыбаясь, сказала Кэтрин дочери.

 Но и дома ее ждало разочарование. Она трижды безрезультатно звонила в Лондон, причем дважды в отсутствие Мэтти. Наконец Кэтрин сдалась и, оставив на автоответчике сообщение, принялась печь шоколадные пирожные с орехами. Ее радость несколько померкла. До крайности взволнованная Мэтти, не способная сосредоточиться на подготовке к завтрашней контрольной работе по математике, сидела в кухне, болтая с Кэтрин, пока та взбивала жидкое коричневатое тесто. Впервые речь зашла о предстоящей учебе в колледже. Кэтрин никогда не строила слишком долгосрочных планов, относящихся к будущему Мэтти, поэтому желание дочери продолжать учиться после окончания школы произвело на мать огромное впечатление.

 Когда Мэтти легла спать, наигранное веселье Кэтрин начало уступать место раздражению. Она засиделась допоздна, подсчитывая годовой балл каждого из своих учеников. Около полуночи она снова позвонила Джеку. По лондонскому времени это равнялось пяти утра. Ничего. Раздражение бурлило в ее сердце, когда женщина вслушивалась в протяжные гудки, раздающиеся в трубке телефона. «В чем дело?» Через час Джек должен будет ехать в аэропорт. Сегодня у него рейс «Хитроу — Амстердам — Найроби». Она начала волноваться за мужа. «А вдруг с ним что-то случилось?» Тревога и раздражение боролись в ее душе до тех пор, пока Кэтрин не заснула, сидя на диване со школьным журналом и калькулятором на коленях.

 Джек позвонил около часа ночи, точнее, без четверти час. Пo лондонскому времени — без пятнадцати минут шесть.

 Его встревоженный голос ворвался в полусонное сознание жены:

 Кэтрин! Что случилось? С тобой все в порядке? А с Мэтти?

 Где ты был? — вскакивая с дивана, хрипло спросила она.

 Здесь. Все это время я был здесь. Я только что прослушал автоответчик. Почему ты мне звонила?

 Ты мне лучше скажи, почему ты не поднимал трубку?

 Я ужасно устал, хотел выспаться, вот и отключил звонок телефона. Мне кажется, что у меня начинается грипп.

 В голосе мужа звучала неприкрытая озабоченность: как-никак, а при его работе часто случаются острые респираторные заболевания.

 Хорошо еще, что это не был срочный звонок, — с нескрываемым раздражением в голосе заявила Кэтрин.

 Извини! Мне очень жаль! Просто я устал и подумал, что надо выспаться. Еще раз извини, Кэтрин! Зачем ты звонила?

 Потом узнаешь. Мэтти сама скажет тебе, когда ты вернешься домой.

 Надеюсь, ничего плохого?

 Нет. Как раз наоборот, — немного успокоившись, произнесла Кэтрин.

 Может, намекнешь?

 Не могу. Я обещала Мэтти.

 Не думаю, что ты станешь будить ее посреди ночи.

 Нет, не стану. Завтра утром у нее итоговая контрольная работа.

 Я позвоню ей из самолета, — пообещал Джек.

 Кэтрин потерла рукой заспанные глаза. На другом конце линии муж молча дышал в трубку. Как бы ей хотелось сейчас увидеть лицо Джека, очутиться в его постели! Она ни разу не бывала в меблированных комнатах для служащих авиакомпании. Джек говорил, что они похожи на многокомнатные гостиничные номера. Всюду царит доходящая до стерильности чистота.

 Итак?.. — прервала тишину женщина.

 Кэтрин! Мне действительно жаль. Я попрошу установить в моем номере систему, которая будет принимать срочные звонки. Я куплю таймер.

 Она зевнула в трубку.

 Джек! Ты меня еще любишь?

 Повисла неловкая пауза.

 Почему ты спрашиваешь об этом?

 Не знаю. Возможно, потому, что ты давно перестал мне об этом говорить.

 Я тебя люблю, — прочистив горло, сказал муж. — Я очень тебя люблю. Ложись лучше спать. Я позвоню тебе в семь.

 Кэтрин ждала, когда Джек повесит трубку, но он так и не сделал этого.

 Кэтрин! — вновь раздался его голос.

 Да?

 Что случилось? Что-то не так?

 Она не знала, что ему ответить. Ее одолевало легкое беспокойство. Кэтрин чувствовала себя уязвимой и одинокой. Возможно, она просто слишком долго не видела Джека. Возможно, это следствие переутомления.

 Я замерзла, — копируя речь дочери, сказала она.

 Замерзла? — переспросил Джек.

 Да.

 Кэтрин представила себе, как ее муж, должно быть, сейчас улыбается ее шутке.

 До скорого, — сказал Джек и повесил трубку.

 До скорого, — повторила за ним жена в безжизненную трубку телефона.

 Они вытирали пыль и пылесосили полы, мыли кафель в ванной комнате и выносили полные мусорные пакеты, заправляли кровати и бросали грязное белье в предназначенные для него корзины. Они переходили из комнаты в комнату и убирали, убирали, убирали… Как любой мужчина, Роберт не особенно хорошо умел застилать постели, но полы в кухне и других комнатах драил с таким остервенением, словно наказывал их за что-то. В спальнях Кэтрин и ее дочери мужчина действовал с завидной невозмутимостью, отправляя в корзину грязное постельное белье и предметы личного туалета. В кабинете Джека он, не выказывая излишнего любопытства, подобрал с пола разбросанные бумаги и, не глядя, засунул их в ящик стола. В комнате Мэтти Кэтрин почувствовала на себе испытывающий взгляд Роберта. Казалось, он боялся, что хрупкое самообладание его спутницы даст трещину, но Кэтрин держалась на удивление стойко. Она даже помогла Роберту вытащить сухую елку из «длинной» комнаты и вынести ее через кухню и прихожую во двор. Сухие колючие иголки усыпали кафель и доски пола.