Знак Берендея. Язык до Китежа доведет - Дмитрий Хорунжий

невольно залюбовался игрой света на серебристых колечках и драгоценных камнях.

— Что за металл? На мифрил похоже.

— А ты откуда знаешь? — Удивилась хозяйка. — Да, это он, мифрил, истинное, или эльфийское серебро, но в вашем мире его нет и быть не может.

— Да читал где-то, — пересказывать старушке всего «Властелина колец» у меня не было никакого желания.

— Ну что же, примерь, касатик. Под одёжу, чтобы в глаза не бросалась.Такую вещь напоказ не выставляют.

Я снял футболку, с внутренним трепетом взял в руки чудесную кольчугу и стал осторожно натягивать на себя.

Точнее, попытался натянуть.

— Вот Черз горбатый! — С чувством выругалась Баба Яга. — Ведь заказывала самый большой размер!.. А ты, соколик, жр… кушал бы поменьше, так, может, и влез бы!

Со вздохом сожаления я вернул ей серебристую рубашку.

— А у тебя, бабуль, чего-нибудь другого нет? Можно не такое изящное, лишь бы на меня налезло.

— Да откуда? — Яга нервно забросила мифриловую кольчугу обратно в сундук и с грохотом захлопнула крышку. — Хотя… — Она ненадолго задумалась, глянула на меня, покачала головой и, наконец, решилась: — А ну, ступай-ка за мной, друг Сеня.

Мы вышли на крыльцо.

— Видишь, каменюка лежит? — Хозяйка указала на уже знакомый мне замшелый валун. — Под нею то, что тебе надобно. Ежели, конечно, добыть сумеешь.

Под заинтересованными волчьими взглядами я обошёл камень кругом и с сомнением покачал головой.

— Да чтобы его своротить, бульдозер нужен. Или экскаватор. Бабуля, у нас есть экскаватор?

— Лопата в сенях, — ухмыляясь, ответила старушка.

Обкопав валун со всех сторон, я ухватился за острый выступающий край и потянул. Мышцы затрещали, кости хрустнули в суставах, и тяжёлый камень начал медленно поддаваться. Намного медленнее, чем хотелось бы. Пот заливал глаза, а в лёгких клокотало, как в паровозном котле. Чувствуя, что силы на исходе, я отчаянно рванул гранитную глыбу вверх и отскочил подальше, чтобы не привалило. С гулким стуком камень отвалился в сторону, открыв углубление в земле. Там, среди переплетения травяных корней, лежал старый промасленный мешок.

— Чего стоишь, разворачивай, — поторопила меня Яга, выглядывая из-за спины. — Ты добыл, тебе и владеть.

Пожав плечами, я вытряхнул на траву просторную и тяжёлую железную рубашку из грубых крупных колец.

— Вот это мой размерчик! Хороша кольчужка! Сейчас оботру от масла и примерю.

— Примерь, касатик! Знать, тебя она под камнем этим и дожидалася, другим в руки не давалася… Семь десятков лет пролежала, а гляди, всё как новая!

Скоро я уже довольно разглядывал себя в зеркале.

Да уж… Сейчас меня вполне можно было принять за разбойника с большой дороги: чёрная бандана, пятнистые брюки, берцы, отполированные, но слегка припорошенные пылью, кольчуга и, поверх неё, синяя джинсовая жилетка.

— Красавец, нечего сказать! — покачала головой хозяйка. — Повстречала бы ночью на тёмной тропке — сама последнюю медянку отдала бы.

— Медянку? Змею, что ли?

— Почему змею? Монеты наши так в народе зовутся — медянки, серебрушки да золотники, — она окинула меня оценивающим взглядом. — Хорош, добрый молодец! Богатырь! Ещё только меч да кинжальчик подберём.

— Э, нет, бабуля! — Горячо запротестовал я. — С мечами есть большие проблемы. Эти игрушки требуют навыка и долгих серьёзных тренировок. С роду их в руках не держал, ещё сам себе секир-башка сделаю. Облегчу разбойникам их работу.

— Да как же ты в нашем мире — и без меча? — Запереживала старуха. — Тебя ж любой встречный селянин на вилы подымет. В воспитательных целях, дабы безоружным по тракту не шлялся.

— Почему это — безоружным? — Мне даже обидно стало. — Вот, гляди, чего у меня есть…

Я вновь увеличил рюкзак и вытащил свой туристический топорик и самодельный свинцовый кистень.

— И что, ты умеешь этим пользоваться? — Усомнилась Яга, крутя в руках моё оружие. — Вон, у ворот, старый череп торчит. Попадёшь топориком из окошка?

Ворота были метрах в двадцати, и меня тоже охватили сомнения в собственной меткости. Однако, поудобнее ухватив топор за прорезиненную рукоятку, я коротко размахнулся и запустил его в сторону черепушки.

— Ух! — Выдохнула бабуля. — Молодец, Арсен!

Волки во дворе тоже нецензурно завосхищались, перепуганные просвистевшим над ними орудием.

К великому моему удивлению, топорик не только полетел в нужном направлении, но и врубился черепу точнёхонько промеж глазниц, расколов его на ровные половинки. Что же, пусть и впредь удивляет!

— А этой штуковиной ты чего можешь? — Старушка кивнула на грузик с верёвкой.

Ухватив своё изделие за кожаную петлю, я вышел во двор, подошёл к калитке и, крутанув орудие вокруг себя, с силой опустил его на другую черепушку. «Цветочек» взорвался мелкими осколками, а вместе с ним — и пара соседних.

— Капут, — оторопело пробормотал я, стирая с лица густой слой ароматной пыльцы. — Сам не ожидал…

— Да уж, неплохо, — Яга, как всегда, бесшумно, появилась из-за спины. — Не хотела бы я под твой удар попасть. Только ты, мил-друг, учти: разбойник — не череп на колу. Он бегает, прыгает да нападает. И покуда ты своим чудным орудием размахнёшься, тебя раз пять зарезать и до нитки обобрать успеют.

— Это точно! — Подтвердил Серый. — С нашими татями лесными шутки плохи. Вконец озверели.

Меня вдруг со страшной силой потянуло домой, к родному старому компьютеру и любимому скрипучему дивану. Лучше уж в спокойной обстановке читать о приключениях, чем искать их на свою… голову.

— И что же вы предлагаете? — Обречённо вздохнул я.

— Мы предлагаем попутчиков себе найти, — ответила старушка. — Ежели вас будет хотя бы трое, один, скажем, с мечом, другой с луком да ты со своим… этим… копытом, то от любой придорожной банды отобьётесь!

— Идея неплохая. Только где этих попутчиков искать?

— Не кручинься, касатик. Путь длинный, сами найдутся. Есть в тебе что-то, что людей притягивает! — Она задорно подмигнула, и её бесцветный глаз блеснул яркой синевой.

— Ну что же, Ягуся, спасибо тебе за всё: и за советы, и за подарки. Пошёл я, наверное.

— Куда пошёл? — Придержала меня старушка. — А кинжал как же? Ладно, от меча отказался, но совсем без клинка я тебя никуда не отпущу.

— Да есть у меня клинок, трофейный, — вдруг припомнил я. — Сейчас найду,