Стихотворения и поэмы - Аветик Исаакян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
228. «Бесконечностью песен весна зацвела…»
Перевод Б. Садовского
Бесконечностью песен весна зацвела,И предела для солнечной радости нет:Будто век на поля не спускалася мгла,Будто лес не бывал цветом смерти одет.
Разметавшись, спокойное море легло,Глаз широко раскрытых сияет лазурь:Будто в бездну суда не оно унесло,Не оно бушевало свирепостью бурь.
Дети с песнями радостно пляшут, кружась,И весеннею зеленью дышат поля:Будто кровь на земле никогда не лилась,Будто слез и вражды не знавала земля.
1922 Венеция229. В Помпее*
Перевод Вс. Рождественского
Как и моя душа, безрадостна, мрачна,В тьме мироздания, в котором нет границы,Весь этот ком земли, несчастная страна,Без цели, без пристанища стремится.Куда слепою птицею онаЛетит в провалы тьмы, где нет и дна?
Сосуд для крови, ужаса долина,Где жизнь питает жизнь в глухой борьбе,Мне ненавистна тайн твоих пучина.Но умереть придется и тебе,Как сон, что чуть родился и погас.Корабль преступный, гибни хоть сейчас!
Жестокий, тайный умысел творца,Ты создаешь, чтобы смести скорееИ Млечный Путь, и темень без конца,Но я, песчинка, все-таки сильнее.
Я — сердце чуткое, я — духа взлет,А ты — лишь тьма бессмысленной стихии,Но месть свою — невыносимый гнет —На плечи ты мои кладешь земные…
1922 Помпея230. «Все говорят, забыла ты…»
Перевод К. Арсеневой
Все говорят, забыла ты,Меня совсем забыла ты…И если скажут обо мне,Припомнишь смутно, как во сне.
Но та же ива что ни годВо дворике твоем цветет.Я обнимал в былые дниТебя в густой ее тени.
Но не угас и не остылМеня испепелявший пыл.Лишь назовут тебя — и вновьЖжет сердце прежняя любовь.
Все говорят, забыла ты,Меня совсем забыла ты…И если скажут обо мне,Припомнишь смутно, как во сне.
1923 Венеция231. «Я бы хотел, суровый…»**
Перевод Н. Стефановича
Я бы хотел, суровый,Измученный пилигрим,Когда предстану сноваПеред порогом твоим,Увидеть твой образ прежний,Что в сердце моем храним.
Чтоб в юном расцвете раннемПрелесть твоей чистотыКазалась любви обещаньем,Чтоб свет излучали черты,Чтоб голосом и улыбкойКуда-то манила ты.
Чтоб мир был с тобой неразделен —Роса, ароматы, зелень —И мои золотые мечты…
22 октября 1925 Венеция232. «Народы шли к твоим, о море, берегам…»*
Перевод Вс. Рождественского
Народы шли к твоим, о море, берегамИ песни жалкие несли к твоим валам.
Но все они теперь умолкли навсегда,Они, легендой став, исчезли без следа.
А ты, бесстрастное, шумишь и катишь громНа древнем языке в просторе вековом.
Другие племена, здесь песни спев свои,Исчезнут в свой черед в немом небытии.
Исчезнут без могил, без камней гробовых,А память ничего не сохранит о них.
Всё так же будешь ты катить ряды валовИ петь свой грозный гимн бессчетный ряд веков.
Но всё ж твой час придет, о море, и тогда,Как племена земли, ты смолкнешь навсегда.
23 октября 1925 Венеция233. К родине
Перевод В. Звягинцевой
Из наших древних дымоходовКлубится добрый дым,Перед тобою — путь свободы,Твой дух непобедим.
Летишь, как быстрый конь крылатый,К созвездьям новых дней,Храня и мужество, и веруБылых суровых дней.
Преградам и угрозам вражьимНе удержать тебя.И песню новую о миреПоешь ты, жизнь любя.
Земля отцов, ты стала новой.О мой народ, мой хлеб!Отчизна — солнечная птица,Твой дух в борьбе окреп.
25 апреля 1926 Венеция234. Моей родине**
Перевод Т. Спендиаровой
Отчизна, к склону твоемуВесенней розой льну,К родному лону твоемуПшеничной нивой льну.
Я слышу твой любовный зов,Цветистый твой язык;Твой древний образ — светел, нов —Передо мной возник.
Сверкает день грядущий твой,Лучами осиян.Обрел величье ты, родной,Бессмертный Айастан.
26 апреля 1926 Венеция235. В Равенне
Перевод М. Павловой
На глухой вершине АраратаНа мгновенье век остановился —И ушел…
Острый меч сверкающей зарницыОб алмазы яркие разбился —И ушел…
Взор гонимых смертью поколенийСоскользнул по гребню исполина —И ушел…
Наступил черед твой на мгновенье,Чтоб и ты взглянул на ту вершину —И ушел…
9 июня 1926 Венеция236. Ани**
Перевод Вс. Рождественского
Здесь родина предков моих,И плоть здесь с душою слита,А в этих камнях вековыхЦветет воплощенной мечта.
Ани, ты не прах и не клад,Ты — дух и ты — целый народ.Здесь всё, что встречает мой взгляд,И тайну, и смысл бережет.
Твой жребий теперь и в былом,В одной из колонн узнаю,Что в гордом величье своемСмерть стоя встречает свою.
Я в шлеме, с колчаном, с копьемНа башне высокой твоейСтою перед грозным вождемСредь знатных и бедных людей.
Здесь варвары в страшные дниНабегов, беды и разрухСломить бы хотели, Ани,Крылатый твой, творческий дух.
Бесчисленных орд ураганВеками в наш рвался предел,Враг с воем раскидывал станВ полях, где твой колос созрел.
Гремит боевая труба,Льем кровь мы за землю свою.В веках суждена нам судьба:Лишь стоя погибнуть в бою.
Ани, вековечный твой врагНе раз прорывался в наш дом,Но древних обетов очагГорит негасимым огнем.
Ты знамя, ты славы алтарь.У этой колонны живойЯ жду и сегодня, как встарь,Призыва трубы боевой.
1926 Венеция237. «За что, за что ко мне ты зла…»
Перевод М. Петровых
За что, за что ко мне ты зла,И, словно утоляя месть,Ты возвратила мой портрет,Записки, письма — всё как есть.
И резко требуешь вернутьЗаписки, письма и портрет.Покорный прихотям твоим,Не возражу тебе в ответ.
Но поцелуи — тайный жар,Тебе и мне сжигавший грудь?Ты их не можешь, не вольнаНи взять обратно, ни вернуть.
Как я, ты будешь изнывать,Испепеленная огнем,Что не дает мне позабытьО счастье горестном моем.
1926 Венеция238. Родной дым**
