Морская дорога - Урсула Ле Гуин

     У нее-то есть этот мальчишка, сын, так что с ней это, должно быть, случилось уже после его рождения, и скорее всего виноват был ее муж.

     Я бы ни за что не вышла за Кена, если б знала, что во мне демон сидит. Но он, проклятый, подал голос только в прошлом году. У меня тогда киста обнаружилась, несколько опухолей сразу, и врач решил, что это рак.

     А я догадалась: эти опухоли в меня давно вложили. И потом, когда оказалось, что опухоли доброкачественные, а Кен после операции был так счастлив, во мне что-то начало двигаться - в том самом месте, где была киста, и демон начал говорить мне всякие гадости, а теперь он еще и моим голосом разные вещи вслух говорит. Кен знает, что во мне что-то сидит, но не знает только, как оно туда попало. Кен вообще очень много всего знает; он, например, знает, как нужно жить, и живет ради меня. В нем - вся моя жизнь, а я даже поговорить с ним не могу! Я не могу буквально ни слова сказать, потому что эта дрянь тут же завладевает моим собственным языком и начинает моими устами говорить всякие гадости! Кена это очень огорчает, а я не знаю, что же мне делать. И Кен каждый раз уходит тяжелой походкой, такой печальный, и углы рта у него опущены. И снова возвращается к работе. Он все время работает, но почему-то толстеет. Ему бы не нужно есть так много жирного, в такой еде слишком много холестерина. Но он говорит, что у него потребность в жирной пище, что он всегда так ел. И с этим я тоже не знаю что делать.

     Мне просто необходимо с кем-то поговорить, посоветоваться. Демон с женщинами не разговаривает, значит, я-то могу! Мне бы очень хотелось поговорить с миссис Мак-Эн. Но она слишком высокомерная. Все преподаватели университета - жуткие снобы! К тому же миссис Мак-Эн ужасно быстро говорит и при этом еще бровями двигает. Да ее только такая же, как она сама, и поймет! А она скорее всего подумает, что я просто сумасшедшая. Только я не сумасшедшая! Это во мне демон сидит. И не сама я его туда впустила!

     Еще я могла бы поговорить с той девушкой, что живет в домике с остроконечной крышей. Но она такая молоденькая. И они каждый день куда-то уезжают на своем грузовичке. И она тоже из этой университетской компании.

     И, наконец, та пожилая женщина, что приходит изредка в "Хэмблтон" за продуктами.., чья-то бабушка.

     Миссис Инман. Она выглядит очень доброй. Хотелось бы мне поговорить с нею!

ЛИНСИ ХАРЦ

     Люди тут, в "Убежище Ханны", такие странные, что доверять им вряд ли стоит. Эти Шото, например. Посмотришь и скажешь: ну и ну! Он-то, правда, довольно милый, только целыми днями бродит по территории мотеля и непрерывно чем-то занят: то копается в рукаве большого ручья, который специально отделил и направил на свою территорию, чтобы и тут вроде как игрушечная река текла; то какую-то клумбу пропалывает, то что-то подрезает, то что-то подчищает граблями; а тут на днях, в самый полдень, в жару мы идем домой с пляжа, а он еловые иголки на дорожке собирает - в точности как домашняя хозяйка подбирает нитки с ковра! А над своим игрушечным ручьем он построил маленькие мостики, на берегах сделал "скалы" и камушками выложил все тропинки, что ведут от одного домика к другому. И каждый день кладет камни по-новому. То выстроит их "по ранжиру", то еще что-нибудь придумает.

     А миссис Шото наблюдает за ним из окошка кухни.

     Или садится в машину и уезжает в город, который отсюда в четверти мили, и часов пять ходит по магазинам, а в итоге купит кварту молока и домой вернется. И всегда молчит, губы плотно сжаты, морда кислая. По-моему, она просто ненавидит улыбаться. Для нее улыбнуться - труд невероятный. А уж если улыбнется, то, наверное, потом целый час отдыхать вынуждена.

     Потом тут есть миссис Мак-Эн, которая приезжает каждое лето и знает всех жителей в городе. Она ложится спать в девять вечера, встает в пять утра и занимается на веранде китайской гимнастикой, а потом сидит у себя на крыше и медитирует. Чтобы залезть на крышу, она залезает на подоконник, с него - на крышу веранды, а с крыши веранды - на крышу домика.

     А этот мистер Вечный Студент, с виду типичный "приготовишка", воображающий себя писателем, ложится спать в пять утра, встает только после обеда, часа в три, и со здешними аборигенами ничего общего иметь не желает. Он общается только со своим компьютером.

     У него, возможно, и факс тоже есть. Каждый день в четыре он бегает трусцой по берегу, в это время большая часть отдыхающих как раз торчит на пляже, и все имеют возможность лицезреть его ягодицы, обтянутые идиотскими ярко-красными шортами, и мускулистые ноги, а также его кроссовки стоимостью сто сорок долларов.

     И наконец здесь живем мы с Джорджем, только мы каждый день потихоньку уезжаем или уходим, поскольку втайне составляем карту тех мест, где Управление лесным хозяйством и лесозаготовительные конторы тайно и совершенно незаконно вырубают старые леса, еще сохранившиеся близ Прибрежной гряды; мы намерены написать об этом статью, только ее наверняка никто публиковать не захочет. Даже тайно.

     Итак, трое одержимых зануд, один маньяк-эгоцентрист и два параноика.

     Единственный нормальный человек в "Убежище Ханны" - это Ава, наша горничная. Просто зайдет и скажет: "Привет! Вам полотенца чистые нужны?" И никогда не мешает. И домик наш она пылесосит, когда нас дома нет, когда мы по лесам шастаем, да и вообще всегда ведет себя по-человечески. Я спросила ее, местная ли она. Она сказала, что нет, но живет здесь уже несколько лет. Ее сын скоро школу кончает. "Это очень милый городок", - сказала она. В ее лице есть что-то такое очень понятное, милое, что-то чистое и невинное, как родниковая вода. Вот ради таких людей мы, безумные параноики, и стараемся во что бы то ни стало спасти леса, если нам это удастся, конечно. А впрочем, слава тебе, господи, что на свете есть еще такие вот люди, не полностью этой жизнью затраханные!

КЭТРИН МАК-ЭН

     Я спросила Аву, собирается ли она и дальше оставаться здесь, в "Убежище Ханны".

     Она сказала, что, видимо, останется.

     - Ты могла бы найти работу и получше, - заметила я.

     - Да, наверное, - согласилась она."

     - И более приятную.

     - Но мистер Шото - такой хороший человек!

     - А миссис Шото?..

     - Она тоже ничего. - Ава сказала это искренне. - Она иногда, правда, с мужем груба бывает, но на мне зло никогда не вымещает. Я думаю, что она на самом деле тоже человек очень хороший, да только...

     - Что?

     Она сделала такой благородный, даже величественный жест, приподняв открытую ладонь и словно говоря: я не знаю, кто знает. Это не ее вина, все мы в одной лодке...

     - Мы с ней вполне ладим, - сказала она.

     - Господи, Ава, да ты с кем угодно поладишь! Но работу ты могла бы найти и получше.

     - Я ведь ничему не обучена, миссис Мак-Эн. Меня так воспитали: чтобы просто женой быть. Там, где я раньше жила, в штате Юта, почти все женщины - просто жены. Вот я и умею только всякую работу по дому делать - убирать, мыть, стряпать...

     Я почувствовала, что проявила неуважение к ее работе.

     - Наверное, мне просто очень хочется, чтобы тебе побольше платили, - сказала я.

     - В День Благодарения я как раз собираюсь попросить мистера Шото о прибавке, - сообщила она мне, и глаза ее заблестели. Видимо, она давно уже вынашивала этот план. - И он даст мне прибавку, уверена. - Улыбка у нее всегда была какой-то мимолетной, никогда надолго на губах не задерживалась.

     - Ты хочешь, чтобы Джейсон после школы поступил в колледж?

     - Если он сам захочет, - сказала она как-то растерянно. Мысли об этом явно ее тревожили, и она старалась от них отгородиться. Ее страшила возможность того, что придется расстаться с Джейсоном или даже самой покинуть Клэтсэнд и вслед за сыном отправиться куда-то в широкий мир. Она всю жизнь будет этого бояться, подумала я и сказала тихо:

     - В этом ничего опасного нет, Ава. - Мне просто больно было видеть, как она боится, а я всегда стараюсь избежать боли и ненавижу причинять ее другим. И еще мне хотелось, чтобы она наконец поняла, что совершенно свободна.

     - Я знаю, - сказала она, коротко вздохнула и снова поникла, будто внутренне съежившись.

     - Никто и не думает тебя искать или преследовать.

     И никто никогда тебя не преследовал. Это было просто САМОУБИЙСТВО. Ты же показывала мне вырезку из газеты.

     - Я ее сожгла, - сказала она.

     Я помнила заголовок: "Один из местных жителей, убив свою дочь, застрелился сам". Она показывала мне эту вырезку из газеты еще позапрошлым летом. И я до сих пор вижу перед собой этот текст.

     - Совершенно естественно, что ты тогда переехала.

     Так поступил бы на твоем месте любой. В этом не было ровным счетом ничего подозрительного. Ты ни от кого не должна скрываться, Ава. Тебе незачем скрываться.