The Kills (СИ) - "Белый_Шум"

— С точки зрения морали, я убийца.

Люций откинулся назад, ложась спиной в угол дивана и потянул меня на себя. Я устроилась на его груди, сворачиваясь почти калачиком.

— Он ведь тоже мог тебя убить. Или покалечить. Я не в праве тебя осуждать, — он крепко обнял меня за плечи. — У тебя вообще выбора особо не было.

Люций заправил прядь мне за ухо, едва касаясь шеи подушечкой пальца.

— Но ты сказал, что не стал бы убивать, вернись назад. Постарался бы взять его живым, — я тяжело сглотнула, проталкивая непростые слова. — Наверное, я тоже могла бы постараться обойтись без жертв.

— Мои взгляды связаны с жаждой мести и поиском справедливости. Во имя прошлого, — он коротко выдохнул, словно был недоволен. — Речь ведь не идет о спасении жизни в текущем моменте.

Люций умолк, гладя мое плечо, пока я, вытащив пальцы из-под пледа, обводила узоры на его груди. Нам потребовалось несколько минут, для передышки и осознания.

— Наверное после этого случая Стэн впервые посмотрел на меня как на девушку, а не ребенка, — мне хотелось завершить свою историю, открыться полностью, так же как и он мне. — Он стал оказывать знаки внимания. Встречать со школы, звать гулять. Я была в таком восторге, парень, который мне нравится, наконец-то обратил на меня внимание.

Люций молчал, я чувствовала кожей, как бьется его сердце, взволнованное моим рассказом, он со страхом ожидал, что еще за тьма таится в моем прошлом.

— Маме он не нравился никогда. Она запрещала общаться с ним, но кто слушает родителей? Верно? — я криво улыбнулась, хоть он и не видел моего лица.

— Шрам на ноге… Это правда авария? — в голосе слышалось беспокойство.

— Да, — поднявшись, я села рядом и сложила ноги на бедра Люци. — Папа выиграл в лотерею новую машину. Мы были так счастливы. Наша едва заводилась, — я устремила расфокусированный взгляд в окно, вспоминая. — В тот же вечер, как забрали, поехали покататься по городу. Знаешь это чувство, — я перевела глаза на Люци, — когда у тебя в жизни происходит нечто положительное, очень значимое для тебя. И ты счастлив, вставая с утра. Рад новому дню. Кажется, вот сейчас все наладится, жизнь станет лучше, проще, радостнее. Хочется верить, надеяться, — я сделала паузу. — Именно таким днем был тот. На перекрестке в нас влетел какой-то идиот, хотел проскочить на красный, — по щекам потекли слезы. — Говорят, самое безопасное место за водителем, — я закивала, словно подтверждая. — Это правда. Мне было восемнадцать. Официально я могла жить сама, без опеки.

— Он воспользовался этим, — начал догадываться Люций.

— Да, — шепнула я вытирая щеки. — Приходил ко мне поесть, переночевать, — я покусала губы. — Потрахаться. Постоянно то пропадал, то появлялся, когда ему удобно. Еще вечно звал меня сестричка, особенно в постели, хотя я просила так не делать. Мерзость, — я сморщилась, вспоминая свои ощущения, чувствуя, как ненависть закипает во мне со всей своей силой.

— Это подло. Он ведь понимал, что ты влюблена в него.

— Понимал. Но мне казалось, он тоже любит, только по своему. Я только после догадалась, что на самом деле была ему безразлична. Потом он начал просить денег, мол занять, он заработает и отдаст. Само собой он не работал и ничего не возвращал.

— Наркотики, — понял Люций.

— Очевидно, правда? — я подняла на него заплаканные глаза. — А я не догадалась. Идиотка.

— Перестань, — он взял мои руки в свои ладони. — Тебе было восемнадцать и ты была влюблена, откуда было знать? — он помолчал. — Чем все закончилось?

— Пришла как-то домой с работы, — пришлось глубоко вздохнуть, собирая остатки сил. — А он лежит… передоз.

— Блять… — Люций зажмурился, сдавливая переносицу пальцами, будто пытался прогнать дурное наваждение.

— Знаешь, что самое странное? Когда я увидела, как его тело выносят из квартиры, я почувствовала… — я резко замолчала, не зная, продолжать или нет.

— Облегчение, — закончил Люций.

— Да. Я почувствовала облегчение. Умер человек, которого я любила, а мне было никак. Даже радостно что ли. Я ужасна. Наверное, мне нужно было погибнуть в той аварии, чтобы все прекратилось.

— Так, стоп!

Он встрепенулся, спустил ноги с дивана, взял меня за руку, поднимая следом за собой и ставя прямо перед мутным зеркалом, в которое я смотрелась в первый день нашего знакомства.

— Кого ты здесь видишь?

— Себя? — растерянно скорее спросила я, нежели ответила.

— Нет, Кейт. Кого ты здесь видишь?

Я молчала, осознавая, о чем именно идет речь.

— Неудачницу, — я горестно вздохнула, заворачиваясь с мягкий плед. — Убийцу. Жертву, — покачала головой, сама себя осуждая. — Жертву травли. Жертву скулшутинга. Жертву абьюзера. Жертву маньяка. Дерьмовое завершение дерьмовой жизни.

— Уилсон, — Люций болезненно усмехнулся, произнося мою фамилию как ругательство. — Откуда такие мысли в твоей прекрасной голове?

Он по прежнему стоял позади, держа меня за плечи и смотрел в глаза через отражение.

— Ты спрашивал, почему я уехала, — я не отводила взгляд, отвечая его отражению, словно так было легче. — Потому что я слабачка, трусиха и я сдалась. Не стала больше бороться за место под солнцем. Искать себя в мире, свое место, — поджав губы от досады за саму себя, сделала паузу. — Почему я выбрала этот город? Наверное интуитивно. Мне больше подходит быть здесь, среди неудачников, во главе с серийным убийцей.

— Кейт…

Люций обошел меня спереди, отвернул от зеркала лицом к себе.

— Ты просто устала и взяла перерыв. Это не делает тебя неудачницей. Ты обязательно наберешься сил и продолжишь свой путь. Только задумайся, — он погладил тыльной стороной пальцев мою щеку, убирая налипшие волоски, взял руки в свои, ласково сжимая. — После всего пережитого ты не утратила самое главное — свою человечность. Кто-то и после меньшего дерьма звереет, а ты еще и шутить умудряешься.

Я смущенно отвела глаза, чувствуя, как в уголках снова скапливаются слезы.

— Значит, — я шмыгнула носом. — Если я не гашу мужиков по подворотням в качестве мести, то я вполне себе справляюсь?

— Точнее не скажешь, — он тепло улыбнулся, приобнимая меня за талию, наклонился чуть ближе и прижал к себе.

Я обвила его руками, делая контакт теснее. Теперь, между нами не было недосказанности и преград. Мы видели друг друга, со всей болью и мраком, но не отворачивались, смотрели с широко открытыми глазами.

— Раньше… я всегда называл людей из таких районов ебливой шпаной, — Люци прокашлялся. — Мне было невдомек, что они… — он сделал паузу, подбирая слова.

— Пытаются жить, — закончила я.

— Да, верно. Пытаются жить как могут, как умеют. Думал, они сами портят себя алкоголем, наркотиками, образом жизни, — он коротко поцеловал меня в висок.

— Но все это мелочи, по сравнению с тем, как портят людей люди, — закончила я мысль.

— Прости, что так напирал на тебя, — я не видела его лица, но в произнесенных словах чувствовалась неловкость.

— Да брось. Все в порядке, — подняв голову, улыбнулась, давая понять, что это сказано честно и искренне. — Я ходила в анонимные группы. И не в одну. Можно сказать даже подсела на них, почти как герой Бойцовского клуба, — рассмеялась, вспоминая, что ждала новых собраний с нетерпением. — Помощь жертвам насилия. Помощь людям, потерявшим близких, — я загибала пальцы на руке. — Помощь жертвам абьюза. Помощь людям с увечьями. Там почти все были с серьезными травмами. У кого ноги нет, у кого глаза, а тут я со своими шрамами. Хотела уйти, а куратор поймала меня почти перед самым выходом и попросила остаться, — речь становилась сбивчивой, я уже тараторила, взбудораженная своим же рассказом. — Мне помогло. Я поняла, что ничем не спровоцировала того типа, жертва не виновата, виноват тот, кто нападает. Перестала стесняться своего тела. Перед парнями раздеваться без проблем. И секса не боюсь больше, — я хихикнула, но на лице Люци застыло откровенное сочувствие с сожалением, не позволившее ему даже улыбнуться.