Избери жизнь - Людмила Георгиевна Головина

и так через всю комнату ползла к вошедшему. Когда же доползла, положила голову на ступни его ног, закатила глаза, стараясь увидеть лицо незнакомца, и так замерла в немом восторге.

А юноша тем временем протянул мне знакомое колечко.

– Надень, а не то потеряешь, – велел он.

Я надела кольцо на средний палец и сжала кулак, потому, что колечко было мне великовато.

Смотри, Юзер, вот это кольцо. С той минуты оно всегда со мною.

Я стала расспрашивать юношу о том, где бабушка, как её здоровье, нашла ли она людей, да что же я говорю, конечно нашла, раз прислала за мной.

Но юноша ничего мне не отвечал, а только велел собираться как можно скорее, потому что за ночь мы должны пройти большое расстояние. Я заметалась, не зная, что брать с собой. Тогда юноша остановил меня и сам стал собирать меня в дорогу. Он велел мне надевать всё самое теплое, а сам, тем временем, положил в сумку две моих книги («Робинзон Крузо» и «Таинственный остров»), фотографию, на которой была запечатлена вся наша семья (бабушка эту фотографию очень любила и всегда брала её с собой), несколько варёных картофелин и бутылку с водой. Потом он подошёл к иконе, бережно снял ее с полки и завернул в полотенце, которое висело тут же в красном углу и обрамляло икону. Это было красивое полотенце с вышивкой и кружевом.

Юноша положил свёрток с иконой в сумку, затем нашел в сенях корзинку и посадил в нее Рябу. Корзинку отдал мне, а сумку взял сам и сказал:

– Можно идти.

На улице было почти темно, но юноша шёл уверенно, и его уверенность передалась мне.

Я перестала расспрашивать моего спутника, так как он всё равно не отвечал на мои вопросы, и старалась идти как можно быстрее, чтобы скорее узнать, что с бабушкой.

Лизка, непривычно тихая и серьёзная, семенила рядом и только время от времени забегала вперёд, чтобы заглянуть в лицо неизвестного юноши.

Последние месяцы, должно быть, сильно преобразили меня. Я уже не была тем беззаботным ребёнком, каким была в начале лета. Меня закалили те трудности, которые нам с бабушкой пришлось преодолевать. Физически я тоже изменилась, стала сильнее и выносливее. Мы прошли уже довольно большое расстояние, но я нисколько не устала. Было уже совсем темно, на небе сверкали россыпи ярких звёзд, такую картину невозможно увидеть в городе. Широкая полоса Млечного пути пересекала небосвод. А рядом, почти невидимая во мраке, струила свои воды речка и от неё тянуло прохладой и сыростью. Время от времени раздавался всплеск, который производила, наверное, какая-нибудь рыбина.

Внезапно вдали послышался какой-то посторонний звук. Мой провожатый сейчас же схватил меня за плечи и рывком сдернул с тропинки в густой кустарник. Там он присел на корточки, прошептал мне:

– Пригнись и молчи! – после чего прикрыл себя и меня своим плащом с головой. К нам под плащ юркнула и Лизка. Удивительно, но под плащом не было темно, наоборот, всё заливал такой яркий свет, что кроме этого света ничего не было видно. Я хотела спросить, почему это так, но не смогла произнести ни звука, да и хорошо – ведь юноша велел мне молчать.

Звук, взволновавший моего провожатого быстро приближался, и вскоре мимо нас с рёвом промчался мотоцикл. Когда его звук затих вдали, юноша поднялся и снова вывел меня на дорожку.

– Запомни, – сказал он, – прячься, если услышишь что приближается мотоцикл. Сейчас на них передвигаются, в основном, плохие люди.

Мы прошли ещё с полчаса, и мой спутник снова свернул с прямой дорожки, которая в этом месте уже была широкой, видно было, что по ней ездили и на машинах, и на телегах.

– Мы должны зайти в одно место. Ничего не бойся.

Вскоре по силуэтам крестов и обелисков-пирамидок я поняла, что мы приближаемся к сельскому кладбищу. Мне стало не по себе, я не понимала, зачем ночью посещать такое мрачное место.

Внезапно Лизка рванулась вперёд и как-то очень жалобно и пронзительно заскулила. Перед нами был свежий могильный холмик. На простом деревянном кресте была прибита табличка из фанерки. Несмотря на темноту я отчётливо видела, что написано на табличке. Видела, но не понимала. На табличке были написаны фамилия, имя и отчество моей бабушки. И её дата рождения. И через чёрточку ещё одна дата – вчерашняя.

А Лизка обняла лапами холмик и задрав морду к звёздам, тоненько выла. Наконец, до меня дошла страшная правда, и я заплакала.

Потом юноша произнёс:

– Твой бабушка немного не дошла до села. Сердце не выдержало. Её нашли на дороге на следующий день, она была ещё жива, но без сознания, помочь ей уже было невозможно..

– А как они узнали фамилию, имя…

– Твоя бабушка взяла с собой паспорт.

– А кто вам сказал, где меня искать?

– Послушай, я был с твоей бабушкой всю её жизнь. И покидая этот мир, она переживала только о тебе. Она просила меня привести тебя к надёжным людям, и мне было разрешено исполнить её последнюю просьбу. Сейчас её душа спокойна и счастлива. Когда ты подрастёшь, то поймёшь, что хоть и горькая вещь – разлука, но тебе надо радоваться, что твоя бабушка избавилась от всех скорбей, трудов и болезней. И там она встретилась с твоими родителями.

– Я хочу к ним! – плакала я.

– Если твоя жизнь будет достойна того, обязательно встретишься с ними в своё время. А сейчас, пойдем. Уже светает, я отведу тебя к той женщине, которая нашла твою бабушку и организовала похороны. Скажешь ей, кто ты. Я уверен, она будет для тебя добрым другом и наставником, и заменит тебе родных.

Мы подходили к околице села. Мой спутник показал мне дом, в окне которого моргал слабый огонек свечи.

– Видишь, она уже встала. Она врач и торопится к своим больным. Ступай, постучи в дверь. А мне пора к твоей бабушке. Я ей передам, что с тобой всё хорошо.

Я сделала два-три шага, затем обернулась, чтобы поблагодарить юношу и попрощаться с ним, но никого рядом уже не было.

Всё так и случилось, как сказал мой таинственный провожатый. Женщина приняла меня радушно. Узнав, что я внучка женщины, найденной ею на дороге, плакала вместе со мной. А узнав, кто привел меня к её дому, изумилась и объяснила мне, что мой провожатый был Ангелом-хранителем моей бабушки. Она накормила меня, и Лизку, и Рябу. Потом уложила меня спать, а сама побежала к своим больным. В обед она снова прибежала домой, мы опять немного поговорили. Я почувствовала, что мне с ней очень уютно и спокойно. Я прожила в её доме одиннадцать лет. И, глядя на неё, выбрала своей судьбой помощь больным.

– А