Наследник для шейха (СИ) - Гур Анна
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Слова отца немного успокаивают. Но все же ощущение тревоги за маму добавляется. Мне так морально и физически плохо становится, что, кажется, еще немного – и я упаду в обморок.
– Дочка… ты побледнела… может, врача?! – беспокоится отец, и эти слова… они действуют подобно электрическому току, который проскальзывает по всем сухожилиям.
– Нет. Просто… я хочу в спальню… отдохнуть немного с дороги… – нахожусь с ответом и напарываюсь на многозначительный взгляд Фатимы, которая словно невербально дает понять, от чего мне отдохнуть надо… в ее глазах чисто женская зависть.
Но я сейчас слишком слаба, чтобы на такие вот детали внимание обращать.
– Да, дочка, отдохни. Хочешь в отдельную спальню? Все же Мелина тоже немного расклеилась.
– Нет, – отвечаю порывисто. Я хочу к сестре. Мы и так давно не виделись, и скоро опять разлука…
– Хорошо, дочка, как скажешь… – вновь улыбается отец и смотрит на меня с теплом и гордостью. И мне вдруг больно становится от всей этой ситуации.
Что бы было с ним, если бы шейх не послал дочь с подарками и благодарностями, а люди шейха пришли с обвинениями, принося с собой позор всему нашему роду…
Выдержало бы сердце отца такой удар?
А если бы меня раскрыли? Если бы шейх понял, что перед ним не Каролина?!
Что бы было тогда? В какой ужас превратилась бы вся наша жизнь?!
Не хочу об этом всем думать. Не могу. Слабость накатывает и тошнота. Меня всегда от нервов мутит, а учитывая происходившее со мной ночь напролет, странно, что я все еще умудряюсь стоять на дрожащих ногах…
– Да, устала наша радость, ведь все мы в таком напряжении с этой подготовкой к свадьбе… – привлекает к себе внимание отца Фатима, и я выдыхаю, когда она начинает вопить и звать прислугу.
Затем вновь переключается на свой режим хозяйки.
– Конечно, конечно, Каролиночка, отдохни. Я прикажу приготовить вам с сестрой полезный травяной чай… Фрукты принесут прямо в спальню, может, еще твой любимый супчик с куркумой?
Просто киваю на слова Фатимы, честно говоря, есть я точно не могу и от малейшего напоминания о еде меня знобит.
– Иди-иди… отдохни… дорогая… как что-то понадобится, все будет исполнено…
Больше не обращаю внимания на щебет Фатимы. Ее не переношу сейчас. Поднимаюсь по лестнице и беспрепятственно оказываюсь на этаже, иду к нашей с сестрой спальне.
С каждым шагом, который приближает меня к сестре, я ощущаю, как у меня слезы закипают в глазах, готовые излиться самым настоящим водопадом.
Я останавливаюсь у двери. Делаю глубокий вдох, но не успеваю дернуть за ручку, как дверь сама открывается. На пороге я вижу сестру, которая утягивает меня в комнату и захлопывает дверь за спиной.
– Ну что?! – спрашивает с нажимом, и я киваю.
Сил нет, чтобы хоть что-то сказать. Не могу. Больно. Мне плохо. Мне так плохо. Ощущение, что размазало по асфальту, что нет меня больше…
И это правда…
Прежняя Мелина со своими стремлениями и мечтами осталась где-то там, в моем прошлом, и мне придется воскрешать ее по крупицам, по памяти…
– Шейх доволен? Хотя… ты пришла с дарами… я видела… Он не понял, что ты не я?!
Качаю отрицательно головой.
Аяз не понял… не понял, что я отдала ему всю себя… и осталась пустая… сломанная оболочка…
– Да! Я знала! Знала!
Сестра обнимает меня изо всех сил, прижимает к себе.
– Получилось. Черт его возьми! Получилось… Мы спасены, Мелина… Спасены…
Шепчет и держит меня в своих объятиях, а я… я в каком-то заторможенном состоянии, в шоке… тоже обнимаю Каролину и начинаю рыдать…
Меня просто сносит в какую-то истерику.
– Тише, Мелина, не так громко, еще услышат… – шепчет Каролина и гладит меня по спине, успокаивая, но… у нее плохо получается…
– Тебе нужно в душ. Прямо сейчас, – деловито выговаривает сестра и начинает раздевать меня.
И в какой-то момент я словно в себя прихожу и просто отстраняю руки сестры от себя.
– Я сама, Каролина, – говорю неожиданно спокойно, и сестра вскидывает на меня свои глаза, спустя короткую заминку кивает, делает шаг назад и смотрит обеспокоенно.
– Как ты, Мелли? – спрашивает и прищуривается. – Ты очень бледная…
– Как я? – переспрашиваю и отчего-то улыбаюсь. – Как я?
Немного повышаю голос и отворачиваюсь от сестры, скидываю с себя одежду прямо на пол, не беспокоясь ни о чем.
Это не мои вещи, и больше их я не надену…
Пусть Каролина поднимает и складывает, а лучше… лучше пусть сожжет вместе со всеми воспоминаниями…
Направляюсь в ванную, но неожиданно чувствую хватку на локте, оторопело смотрю на сестру, которая неожиданно вкладывает в мою руку стакан, а затем заталкивает мне в рот какой-то кругляш.
Я в какой-то шок попадаю, будто меня оглушают, такое ощущение, что кто-то битой по голове зарядил или я попала прямо сейчас в аварию и сильно ударилась головой.
Я не реагирую. Тогда Каролина прикусывает губу и стакан с водой цепляет своими пальцами, помогает мне поднести его к губам.
– Запей… – говорит с нажимом.
– Это пилюля для того, чтобы память стереть?
Все еще в каком-то шоке, проговариваю с иронией, чувствуя горечь лекарства на языке.
Сестра улыбается как-то то ли зло, то ли с грустью и отвечает коротко:
– Типа того, пей быстрее, там по времени нужно уложиться…
Помогает мне сделать глоток, и я ощущаю, как пилюля проскальзывает по пищеводу…
Закрываю дверь ванной. Почти захлопываю перед самым носом Каролины. Мне плохо. Мне так плохо, как не было никогда, и ощущение, что я заболеваю…
Благо Кара понимает мое состояние и не ломится, не стучится, я же включаю воду в душе на максимум и делаю ее горячей, чтобы хоть как-то согреться, встаю под обжигающие струи.
Не помогает. Ощущение такое, что внутри меня поселилась огромная глыба льда…
Кусок целый, который никак не растает, меня потряхивает от холода и озноба, хотя вода – почти кипяток…
Наконец жалею свое тело и немного убавляю градус. В какой-то момент, пока стою под обжигающими струями, перестаю хотя бы подрагивать, громко шмыгаю носом и размазываю сопли – слезы, которые уносит с собой вода.
Все пройдет, когда-то говорили древние мудрецы. И это пройдет…
И это пройдет…
А пройдет ли?
Или эта боль станет навечно моей частью, я ведь даже на сестру теперь без боли смотреть не могу, боли и злости…
Хотя… я сама пошла на этот шаг. Но… я не знала, что получу такую вот душевную рану на всю жизнь, что мне придется зализывать порезы, которыми испещрено мое сердце, и надеяться, что однажды они превратятся в шрамы, что не будут столь болезненно кровоточить.
Я намеренно закрываю от себя воспоминания, стараюсь не думать о шейхе, стереть имя Аяза из памяти, но…
Я не могу…
Вновь его лицо перед глазами и вновь слезы обжигают. Горло сковывает спазм, и меня накрывают рвотные позывы, буквально рвет пустотой…
Полощу рот, сплевываю, но горечь так и не уходит…
Горечь моего отчаяния, обиды, боли, разочарования…
Так много чувств, и каждое сплетается в буквы имени мужчины, который никогда не будет моим, мужчины, который, если бы узнал про обман, не пожалел бы ни меня, ни мою семью…
– Я должна забыть…
Выговариваю едва слышно, чтобы услышать, хочу вдолбить в свою глупую голову: нельзя допускать воспоминания.
Я сделала то, что должна была. Я спасала семью и весь род. Неважно, чем я руководствовалась, совершая этот поступок. Оправданий нет. Совесть мучает. А еще… есть и другое чувство, оно расцветает ядовитым цветком в самом сердце, оно убивает.
Как и предупреждал Аяз, самые красивые цветы в живой природе – самые опасные. Они манкие. Зовущие, но стоит притронуться, можно получить яд и погибнуть.
И я его получила. И сейчас погибаю. Только по ощущениям тот самый ядовитый цветок теперь будет отравлять меня изнутри.
Мне плохо. Мне невыносимо больно. Непереносимо просто. Ощущение, что от меня что-то отрывают.
Так странно. Всего ничего, а кажется, что…