Знак Ганнибала - Михаил Палев

Мы вернулись в Иркину комнату и торопливо поставили панель на место.

– А когда обед в этом доме? – поинтересовался я у Ирки. – Времени-то уже…

– Да-да, – откликнулась Ирка. – Передай Лере, что я прошу накрывать к обеду. И скажи, чтобы она принесла мне сигарет.

Мы потрапезничали остатками с праздничного стола: благо салатов и закусок осталось много, а запеченная постная свинина была просто великолепна. Ясное дело, для снятия стресса мы все приняли грамм по двести «Русского стандарта». Настроение у нас было, разумеется, совсем не праздничное, и радовало лишь то, что мирно лежавший в сугробе обгоревший Зябликов больше не в состоянии никому причинить худших неприятностей, чем успел при жизни.

– Кстати, когда прибудут твой адвокат и генерал из прокуратуры? – поинтересовался Элис, закусывая очередную рюмку чудесными маринованными лисичками.

– Он не генерал, а государственный советник юстиции третьего класса, – буркнул в ответ Борис.

– Ну, это одно и то же, – резонно заметил Элис, – генерал-майор от прокуратуры. Так когда они появятся?

– Полчаса тому назад они выехали к аэродрому. Вертолет уже арендован, ждет их, так что скоро будут.

– Ну и хорошо, скорей бы уж, – вздохнул Элис и обратился к Лере: – Лера, ты отнесла Ирине Юрьевне что-нибудь поесть?

– Я отнесла ей суп, салат и буженину, – виновато ответила Лера, – но она не стала есть. Она слишком много курит, и… вы бы с ней поговорили, Алексей Олегович!

– Ладно, поговорю,… только вот кофе выпью, – проворчал Элис. – Впрочем, свари мне кофе в кофейнике и отнеси в кабинет. Мы там распишем пульку.

– В кабинет? – удивилась Лера.

– Ну да, в кабинет, – раздраженно подтвердил Элис и ехидно добавил, бросив косой взгляд на Бориса: – Ведь господин Барсуков запретил нам собираться во флигеле, не так ли?

– В ваших же интересах не шляться по дому, а сидеть в своих комнатах до появления вертолета, – жестко пояснил Борис. – Лучше дай указание кому-нибудь расчистить от снега теннисный корт, чтобы вертолет мог там сесть. Ограду ты там так и не удосужился поставить, так что это самое подходящее место.

– Паша, займись, – распорядился Элис и встал из-за стола.

– Я только кофе выпью, Алексей Олегович.… Хорошо? – Паша вопросительно взглянул на Элиса.

– Да-да, конечно, – милостиво согласился Элис и повернулся ко мне: – Славон, сыграешь с нами в картишки?

В студенческие годы я с удовольствием играл в покер и преферанс в компании Николаши, Витюши и Элиса. Я знал наизусть их привычки. Элис в покере любил блефовать, но поймать его на блефе было практически невозможно. Да и вообще, ему обычно везло в карты. На моей памяти он крупно проигрался только один раз.

Это была очередная посиделка в ночь с субботы на воскресенье: легкий обед с водочкой часа в четыре дня, затем преферанс под вино и коньячок, до тех пор пока мозги не перестанут соображать. Случалось это обычно к часу ночи, и тогда мы переходили на покер, после чего часа в четыре утра валились спать почти в коматозном состоянии. Играли мы в нечто вроде обычного дро-покера, только к стандартной колоде из пятидесяти двух карт добавлялись два джокера. В тот вечер Элис крупно выиграл в преферанс и пару раз сорвал хороший банк в покер. Часам к трем ночи мы выкурили все сигареты и решили, что пора заканчивать. При заключительной раздаче мне пришли два туза, валет, восьмерка и десятка. Все – пики, кроме червового туза. Элис сразу задрал ставки, и мы остались вдвоем. При замене карт я оставил тузов. И это было абсолютно правильным решением, потому что мне пришли бубновая дама с бубновым тузом и… туз треф! Почему Элис не понял, что у меня на руках крутая карта? Это можно было списать только на сильную усталость, притупившую его чутье. А также на то, что у него изначально были два джокера и он менял одну карту, пытаясь сделать стрит-флэш (который мы почему-то в любом случае называли флэш-рояль). Короче, в банке оказалось все, что выиграл Элис перед этим, плюс вся его стипендия и массивная золотая печатка, – против остатков моей стипендии, новеньких джинсов «Супер Райфл» и настоящих японских часов «Сейко». Кто помнит начало восьмидесятых, тот поймет: в банке, с точки зрения простого советского студента, лежало целое состояние.

Когда Элис открылся, я сполз со стула и залился долгим истерическим смехом. Когда Николаша наконец разжал мою руку и увидел мои карты, он тоже захохотал. Потом мои карты увидел Витюша и присоединился к нам. Один Элис, бледный и мрачный, не разделил всеобщего веселья. Он, сжав зубы, ковырялся в пепельнице, выбирая окурок подлиннее, дабы успокоить расшатавшиеся нервы. У Элиса на руках оказались червовые дама с королем, трефовый король и два джокера. Каре королей – против моего каре тузов!

На радостях я вернул Элису его золотую печатку. Элис мрачно посмотрел на меня и вышел на улицу, не сказав ни слова. Через час, когда мы уже забеспокоились, он вернулся с четырьмя бутылками водки, блоком настоящих американских сигарет «Мальборо» и батоном финского сервелата. Все это богатство он выменял на печатку у какого-то таксиста, сгонявшего в ближайший ночной ресторан. Карточный долг – долг чести!

Я вспоминал этот эпизод, когда Элис повторно обратился ко мне.

– Так ты пойдешь или нет?

– Можно, – согласился я.

И в этот момент ожил мобильник Бориса.

Глава 12

Звонок ударил по нервам. Мы все вздрогнули от неожиданности. Борис схватил мобильник с явным облегчением и крикнул в трубку с просиявшим лицом:

– Да, слушаю!

Впрочем, по мере того, как он выслушивал сообщаемую по телефону информацию, лицо его вновь утратило бодрое выражение. Наконец он заорал:

– Это хорошо, что ты его нашел! Только я велел тебе его найти не для того, чтобы ты целовал его в задницу, а чтобы ты привез его сюда! Да не хочу я с ним разговаривать по телефону! Вылетайте немедленно! Какой еще буран?! Какой может быть буран во Внукове?! Это вам Чукотка, что ли?! А почему у нас тут снег не идет? Ах, пилот отказывается лететь? А за две цены? Ах, все равно опасно?! Мать вашу!.. Короче, чтобы вылетали, как только рассветет! Ничего, у них приборы есть! Как нет?! Так найди вертолет с приборами для ночных полетов! Что значит «где»?! У военных или у ментов. У них наверняка есть…. Это твои проблемы! За что я тебе плачу деньги? Ах, за правовые консультации? Так вот: либо ты находишь вертолет с приборами для полетов в любых условиях, либо будешь бесплатно давать свои бесценные юридические советы бомжам на помойке! Понял?! Все!

Борис швырнул мобильник на диван и посмотрел в окно. Я тоже взглянул туда. За стеклами стояла сплошная зернистая стена летевших практически горизонтально снежинок.

– Вот климат, бля! – выругался Борис.

– Я так понял, что сегодня гостей не будет? – с плохо скрываемым ликованием поинтересовался Элис.

– Правильно понял, догадливый ты наш, – зло бросил в ответ Борис, – иди, играй в карты, только не ставь на этот раз на кон последнее…, азартный ты наш!

– Спасибо! – слегка поклонился ему Элис и направился к лестнице.

Мы последовали за ним. Когда мы уже поднимались на второй этаж, Борис крикнул:

– И напоминаю, что ровно в полночь наступает комендантский час в отношении хождений по первому этажу и за пределами дома!

– Знаем, знаем! – отозвался Элис. – Шаг вправо-влево – побег, прыжок на месте – провокация, и так далее.… Спокойной ночи, заботливый ты наш!

– Однако… как он быстро и со вкусом вошел в роль тюремщика, – пробормотал Николаша.

– Это не роль, а призвание, – заметил Элис, остановившись возле туалета на втором этаже. Он повернулся ко мне и сказал: – Слушай, Славон, я хотел бы тебя попросить…. Сходи к Ирке, поговори с ней. Она на грани,… а я ничего не могу поделать. Чем больше я пытаюсь ее успокоить, тем хуже у меня это получается. Понимаешь?

– Хорошо, Элис, – кивнул я, – я поговорю прямо сейчас, пока она……

Я боялся, что Ирка напьется до потери сознания: ведь она пила непрерывно, практически с утра. Но не нашелся, какими словами высказать свои опасения Элису. Впрочем, он и так все понял.

– Отлично! – Он радостно хлопнул меня по плечу. – А мы тебя подождем.

Я поднялся на третий этаж и постучал в дверь Иркиной комнаты. Ирка отозвалась лишь после повторного стука:

– Ну! Кто там еще?

Я решил после секундного колебания, что эту фразу следует расценивать как приглашение войти. И вошел.

– А-а,… Славон, – равнодушно прокомментировала Ирка мое появление.

Она смотрела в экран телевизора, где Пьер Ришар, сам того не подозревая, «мочил» кучу народа по ходу развеселой французской комедии. Им, французам, можно веселиться: у них лето, море; они не знают, как выглядит хорошо обгоревший труп и каково это – спать в одном доме с убийцей, у которого неизвестно, что еще на уме.

– Опять будешь искать потайной ход? – поинтересовалась Ирка, пьяно хихикая. Я протестующе развел руками, украдкой оглядывая стеклянный столик. Из лежавших на нем предметов все осталось, как днем, только бутылку мартини сменила бутылка коньяка, да рядом с набитой окурками пепельницей появилась тарелка с аппетитно выглядевшими тартинками.