Разорванная пара - Маргарита Дюжева

непонятным взглядом, будто искал что-то во мне, ждал чего-то, но у меня ничего не осталось ни для него, ни для кого-то еще. Пустая.

– Руслан сам тебе все расскажет, – ответил со вздохом, устало потирая бровь, – это не мой разговор.

Я снова от него отвернулась, обхватила себя за плечи, пытаясь согреться. Замерзала, несмотря на жару июньского дня.

* * *

К вечеру, преодолев не одну сотню километров, мы свернули с федеральной трассы на узкую идеально гладкую дорогу, ведущую к Черным Тополям. С каждым мигом мне становилось все хуже. Чем ближе это место, тем страшнее. Чем ближе к Нему, тем тоскливее. Я знаю, каким он может быть в гневе, как жесток он с теми, кто переходит ему дорогу, предает. Узнала на собственной шкуре. Незаслуженно. Но это уже не имеет значения. Это прошлое.

Темная машина неторопливо подкатила к воротам поселка, и я непроизвольно вжалась в спинку сиденья. На посту, как всегда, двое. Я их знаю: раньше, проходя мимо, улыбалась и приветственно махала рукой, теперь хотелось спрятаться. Как и от любого местного жителя. Беспрепятственно заехав внутрь, мы оказались на широкой центральной улице. Такой знакомой, до боли родной. Как зачарованная смотрела на дома, укрытые вечерним мраком. Наконец взгляд зацепился за двухэтажный большой коттедж, угрюмо смотрящий темными окнами.

Его не было дома – я это знала, чувствовала, и не могла сдержать облегченного выдоха.

– Руслан в Синеборье, – правильно истолковав мой жест, пояснил бета, автомобиль тем временем остановился у крыльца, – уехал туда вчера и, по-видимому, еще не вернулся.

Он замолк, наверное, ожидая вопросов. Только их у меня не было, и Кирилл снова недовольно нахмурился. Я не стала дожидаться, пока он выйдет из машины и распахнет мою дверь. После всего пережитого галантность казалась неуместной. Поэтому торопливо вылезла на улицу, чувствуя, как ломит спину от долгого сидения. Встав к нему боком, незаметно потерла бедро, потом плечо, стараясь не морщиться.

– Зайди в дом, – кивнул в сторону крыльца, – не на улице же его ждать.

– Нет, – еле покачала головой, – я не хочу туда.

– Тань, прекращай, – в его голосе почудилась усталость, – нет смысла сидеть на пороге. Где ключи – ты знаешь. Заходи.

В ответ лишь промолчала. Как объяснить, что каждый миллиметр этого дома причиняет боль? Что даже воздух здесь – в Черных Тополях – кажется обжигающим, причиняя боль? Да и есть ли смысл объяснять?

– Я не пойду, – повторила упрямо, не отводя взгляда от темных, угрожающе притаившихся окон.

– Татьяна!

– Кир, иди домой, дальше мы сами разберемся, – раздался другой голос, прямо у меня за спиной, отчего сердце ухнуло до пяток, а потом стремительно рвануло вверх, судорожно забившись где-то в висках.

А вот и хозяин дома. Появился, бесшумно, как тень, как черный призрак прошлого. Я не могла заставить себя обернуться, взглянуть на него, замерла, словно парализованная, чуть дыша, раздираемая противоречивыми эмоциями. Наша связь никуда не делась, прочными канатами привязав меня к этому мужчине, только теперь она не доставляла радости. Лишь отчаяние и страх, пробирающий до самых костей. Я чувствовала его присутствие за спиной, его взгляд, каждое движение и испытывала лишь одно желание – бежать! Как можно дальше от него!

– Хорошо.

Кирилл направился к машине, а мне хотелось крикнуть "Ее уходи! Не оставляй меня с ним". Глупый порыв. Бета ничуть не лучше своего вожака.

В молчании, не оборачиваясь, прислушивалась к тому, как загудел двигатель, как шины тихо зашелестели по асфальту.

– Привет, – коротко произнес Руслан и, не дождавшись моего ответа, поднялся на крыльцо, а я по-прежнему стояла на одном месте, глядя ему в спину.

Ни капли не изменился. На работе затянут в строгий костюм, в свободное время – предан джинсам, кроссовкам и футболкам, как вторая кожа обтягивающим рельефный торс. Когда-то мне нравилось на него смотреть. Когда-то от одного взгляда на него в душе загорался огонь, такой, что невозможно погасить. Его сила, уверенность в себе сводили с ума. До тех самых пор, пока не поняла: сила может причинять боль, такую, что проще умереть, нежели вытерпеть.

Распахнув дверь, кивком пригласил меня внутрь:

– Идем. Этот разговор не для посторонних ушей.

Невольно посмотрела по сторонам. Никого нет, но звериному чутью Руслана я доверяла, поэтому, стиснув кулаки, направилась следом, чувствуя, как трясутся поджилки. Я не помню, как мы заходили в дом. Каждый шаг через силу, под грохот собственного сердца.

Дом. Когда-то я его любила, теперь это просто место из моего невеселого прошлого. Место, в котором душа заходится в агонии от воспоминаний об утерянном счастье.

А впереди шел не оборачиваясь Бекетов. Спина прямая, напряженная. Он весь напряжен, точно до упора сжатая пружина, и меня начинает трясти при взгляде на него. Все такой же. Сильный, уверенный. От его присутствия начинает кружиться голова и шуметь в висках. Несмотря ни на что, он – мой, а я – его. Крепкая связь, опутавшая нас ядовитой паутиной с ног до головы. Я рада его видеть и вместе с тем ужас подкатывал к горлу. Не понимала, как одновременно можно испытывать такие противоречивые чувства к одному человеку.

Моя пара, моя жизнь, мой палач.

Воспоминания о том жутком вечере навалились с новой силой, выползая из укромных уголков, в которых таились, ожидая подходящего момента. Потом накатила волна отчаяния – память о месяцах в больнице, когда по кускам теряла себя, когда жить не хотелось, о моем жалком существовании в сельской глуши. Все это, налетев скопом, погасило иррациональную радость встречи. Хорошее, теплое, откликнувшееся на его появление, угасло, растворилось, оставив после себя горечь.

Он шел на кухню, а я бледной тенью следовала за ним. Проходя мимо гостиной в недоумении, притормозила: раньше здесь было уютно, а теперь… пусто. Мебели почти не осталось: книжный шкаф да кресло. Все остальное исчезло. Взгляд упал на стену возле окна, на кривые параллельные полосы, оставленные звериными когтями. Передернуло, и паника липкими мазками начала подниматься откуда-то из живота. Опустив голову, торопливо прошла дальше, с каждым мигом чувствуя себя все неувереннее. Зачем я ему?

Бекетов ждал меня у окна, прислонившись к подоконнику и задумчиво поигрывая ключами от дома. Я остановилась на пороге, не зная, что делать дальше. Садиться, стоять, начинать прощаться с жизнью? Чего мне ждать от него?

– Здравствуй, Таня, – наконец, отозвался он на мой потерянный взгляд, снова здороваясь.

– Здравствуй, – хрипло ответила, выдавая волнение.

Руслан рассматривал меня. Не таясь, чуть склонив голову набок, читал меня как открытую книгу, прощупывал мои эмоции. Для него мой страх как