Мечта из прошлого - Памела Кент

Роксана надела одно из своих новых платьев, которые ей купила Валентина, и приложила немало усилий и косметики, чтобы выглядеть как можно лучше.

Валентина испытала одновременно жалость и сочувствие при виде того, как Роксана с торжествующим выражением лица шла, тяжело опираясь на руку сестры Тибо. Гастон поспешил поддержать ее с другой стороны, и через несколько минут ее удобно усадили за стол слева от Ричарда и рядом с Гастоном.

Мисс Йоргенсен, сидевшая по правую руку от Ричарда, и ее мать в роли хозяйки, занимавшая место во главе стола, насколько можно было судить по их виду, не ожидали ничего подобного, принимая приглашение посетить Бледонс-Рок. И хотя Валентина в какой-то мере разделяла их чувства, ее верность подруге не позволяла ей быть полностью на их стороне. А при мысли, что в свое время Роксана жила здесь на правах наследницы дома и во главе стола в роли хозяйки сидела ее мать, Валентине стало даже обидно за Роксану, и она с трудом заставила себя заговорить с мисс Йоргенсен.

Роксана старалась на всем протяжении обеда оставаться в центре внимания, а вторую половину дня вознамерилась провести в гостиной, и, поскольку Гастон не очень настаивал на ее возвращении в комнату, сестра Тибо проводила ее туда.

Когда под вечер, прежде чем пойти переодеваться к ужину, Валентина встретила Гастона на террасе, она спросила его, чем объясняется столь заметное улучшение состояния Роксаны и ее приподнятое настроение.

Гастон, который только что вышел из комнаты Роксаны, в задумчивости прислонился к каменной фигуре сокола, украшавшей террасу, и достал портсигар.

— Не знаю, что и подумать, — признался он. — Действительно, ей стало гораздо лучше. Вчера вечером она была в очень нервном состоянии. Я объяснил это тем, что мы с тобой провели день вместе, о чем она знала. Ночью она хорошо спала, и с утра настроение у нее было почти радужное… Таким оно сохранилось вплоть до обеда, да и сейчас она остается управляемой. Ричард тоже обратил внимание на заметный прогресс в ее состоянии: это он предложил устроить ее здесь, на террасе, и, вероятно, провел с ней много времени.

— Что не понравилось мисс Йоргенсен, — вставила Валентина.

— Меня это не удивляет. Больничная атмосфера таким, как она, не по душе, а Ричард, боюсь, превратил свой дом в пристанище для больной женщины, не посчитавшись с мнением своей невесты, которой это совсем не нравится.

— Известно ли ей, что когда-то все прочили Роксану в невесты Ричарду? И что она теперь была бы хозяйкой здесь, если бы не повела себя так неблагоразумно и не отвергла его?

— Мне это неизвестно. Но думаю, она могла услышать от кого-то эту историю… возможно, от самого Ричарда. Он весьма откровенен в таких делах и вряд ли стал бы заботиться о том, чтобы щадить чувства мисс Йоргенсен.

— Думаю, она вообще его мало заботит. Полагаю…

Но тут на террасе появился сам Ричард, и она замолчала. Его былой угрюмости как не бывало, он выглядел даже оживленным, когда энергично шагал к ним по террасе. Он возвращался с пляжа, загорелый и бодрый. Шелковая рубашка кремового цвета, расстегнутая у ворота, и отутюженные фланелевые брюки молодили его, делая похожим на мальчишку. Однако сердце Валентины при взгляде на него не затрепетало, как прежде, она только подивилась про себя, как Роксана могла столько лет оставаться равнодушной к нему.

Подойдя к ним, Ричард сразу же завел разговор о Роксане — по-видимому, мысли о ней не выходили у него из головы весь день.

— Роксане пошло на пользу то, что она наконец выбралась из своей комнаты и проводит время вместе со всеми, — с удовлетворением заявил он, взял предложенную Гастоном сигарету и устроился на балюстраде рядом с Валентиной. — Она прекрасно выглядит, совсем как в прежние дни.

Валентина и Гастон обменялись взглядами.

— Меня потрясло, какие невзгоды выпали на ее долю, и в том числе денежные затруднения. Женщине такого происхождения, как Роксана, нелегко пережить подобное и оказаться лишенной самого необходимого в жизни. — Он обернулся к Валентине: — Она рассказала мне сегодня утром, что несколько месяцев назад была вынуждена занять у Даффи десять фунтов и что ее долг погасила ты. Разве это не ужасно!

Валентина подумала, не счел ли он ужасным то, что она расплатилась по долгам Роксаны, но он рассеял ее сомнения.

— Разве это не ужасно, — продолжал он, — что Роксана вынуждена занимать у кого-то деньги! Не скрою, я просто убит. — По-видимому, он все еще находился под впечатлением от рассказа Роксаны. — Конечно же я заверил ее, что отныне ей не придется беспокоиться о деньгах. Как только она поправится, я открою на ее имя банковский счет. И пока она не решит, где хотела бы жить, она останется здесь. Этот дом раньше принадлежал ей. Он должен вновь стать ее домом.

— А мисс Йоргенсен? — робко спросила Валентина. — Она согласна с этим?

Ричард, замявшись, несколько смущенно ответил:

— Честно говоря, нет. Из-за этого мы с утра поссорились… Но, черт возьми, — его золотистые брови сошлись над серыми глазами, — не могу же я выгнать из дома старого друга только потому, что этого хочет Дана. Я знал Роксану задолго до того, как встретил Дану, и все те годы Роксана была для меня…

Он осекся, развел руками и смущенно посмотрел сначала на Валентину, сочувственно глядевшую на него, а потом на доктора, глаза которого оставались непроницаемыми.

Бедный Ричард, думала Валентина с материнской симпатией, пониманием и сожалением одновременно. Неужели он опять превратится в раба Роксаны? Не пытается ли она вновь околдовать его? Неужели ее чары все еще имеют власть над ним? И если это так, надолго сохранится его помолвка?

Дана и ее мать не очень богаты, но они и не бедны, а она к тому же очень привлекательна. Ей не составит труда найти другого жениха. Такого, который не будет рассчитывать на то, что она даст приют его давней первой любви и станет держать эту женщину в своем доме столько, сколько той заблагорассудится!

Ричард бросил недокуренную сигарету за перила, на изумрудно-зеленую лужайку и решительно встал. Было ясно, что он принял решение, окончательное и бесповоротное.

— Я намерен сделать для Роксаны все возможное, — заявил он. — Все, на что я способен.

Он зашагал от них прочь по террасе, и Валентина тоже поднялась и обескураженно посмотрела на доктора.

— Может быть, и мы пойдем? — предложила она. — По-моему, уже пора одеваться к ужину.

Но когда они подошли к лестнице, ведущей в мансарду, он последовал за ней наверх и, войдя в уютную гостиную — она же мастерская, — обхватил ладонями ее лицо и вгляделся в него, как измученный жаждой человек — в чистый, прозрачный ручей.