Похитители разума - Виктор Эфер

— Не знаю…

— Расскажите мне об этом… Я впервые слышу о таких опытах. Я ведь, знаете, физиолог…

— Об этом нельзя говорить. Да кроме этого — я ничего и не знаю.

По лицу собеседника прошла еле уловимая тень, которую Магда не заметила. Он поспешил переменить тему разговора…

Собеседником он был неплохим и веселым, хотя иногда коробил Магду своим поведением и чересчур резкими жестами.

Через час беседы он уже развязно, хотя и не совсем решительно, обнимал Магду за плечи и… странное дело, Магда не противилась.

Понимая в душе, что ведет себя не так, как подобает приличной девушке, и испытывая какое-то грешное раскаяние — она должна была признаться себе, что все эти интимности со стороны почти незнакомого человека, этого веселого и простого парня приятно волнуют ее кровь.

Молодость — есть молодость.

— А как вы намереваетесь провести весенние каникулы? — наконец спросил он.

— Еще не решила, но, возможно, уеду к отцу в горы.

— Любите горы?

— Мне надоели альпийские предгорья, где живет мой отец…

«Альпийские предгорья», — вот где обитает ее отец, нужно запомнить, — подумал «милый и трогательный простак».

— Я бы предложил вам, если хотите, проехаться в Висбаден. Мы бы чудесно провели каникулы.

— О, Висбаден! Чудный курортный городок. Я бывала там… — сердце Магды екнуло, упало и куда-то быстро, быстро покатилось… Она поняла, что поедет с этим человеком в Висбаден, как ни дико было даже подумать об этом.

— Итак… Если хотите… — добивался он.

— Нет… Мы еще так мало знакомы.

— Да, но люди же не рождаются знакомыми…

Железная логика этого возражения как бы снимала с Магды всякую ответственность…

Сумерки спустились, накрыв их фиолетовой дымкой, создав интимную обстановку…

Пролог романа завершился поцелуем у повитой плющом зеленой калитки…

В солнечное и радостное майское утро двое молодых, упоенных счастьем людей гуляли по улицам просыпающегося Висбадена. Отцветающие каштаны посыпали их белыми лепестками конфетти.

— Какой чудный город!.. Тихий и милый, весь в зелени, — воскликнула Магда, показывая рукой вокруг.

Лесистые горы прятали город от остального мира и придавали ему удивительное спокойствие, тишину и домашний уют.

— А виллы, виллы!.. Вот такую — я бы хотела иметь. Нужно попросить отца, чтобы купил, — мечтательно произнесла Магда, остановившись у хорошенького особняка с аркадами, густо повитыми синенькими, цветущими фуксиями.

— Виллу?! — удивился спутник Магды. И, чтобы хоть что-нибудь сказать, неопределенно произнес:

— Да, неплохая вилла…

— Мне кажется, что это не настоящий город для жилья, а магазин домов, и я просматриваю прекрасно выполненный архитектурный альбом, — мечтательно произнесла Магда. Она на каждом шагу восторгалась красотой каждой клумбы, каждого цветка и красивого дома. В эти дни весь мир был неотразимо прекрасен, — весь хотелось обнять и прижать к своему расцветшему сердцу.

— Взгляни! Пурпур маков и черные тюльпаны! Какая прелесть…

Улица Таунус. Светлый, роскошный, уютный пансион «Националь». Немолодая хозяйка сердечно приветствовала новых гостей.

— Какая славная пара! — шепнула она горничной.

Они поднялись к себе в золотисто-желтую комнату.

Он задернул воздушные крепдешиновые гардины и золотистый, густой и пьянящий, как «малага», полумрак разлился по комнате.

Тогда сильными и большими руками он обнял и поднял девушку. Магда по-детски заболтала ногами.

— Мне кажется, что весь мир завертелся и катится куда-то в бездну, но мне не страшно с тобой.

Она охватила его красную, здоровую шею и подставила губы для поцелуя…

2. Узница паноптикума Квазимодо

Боно Рито был предупрежден, что в час дня с ним будут говорить по прямому проводу из Берлина. Японец был неприятно озадачен. С некоторым беспокойством он взял трубку, прислушиваясь к отдаленному, знакомому голосу.

— Уважаемый профессор! Я только что получил нехорошую новость, касающуюся вашей дочери.

— Дочери?

— Да… Она в Висбадене познакомилась с подозрительным субъектом. К тому же — напряженное положение с Америкой. Возможно, Штаты вступят в войну против нас.

— Черт!..

— В любую минуту вашу дочь могут либо арестовать, либо интернировать, как американскую подданную. Если она попадает в Гестапо — я не ручаюсь…

— Что же мне делать?

— Заберите ее немедленно и спрячьте у себя в заповеднике.

— Благодарю вас, господин Линкерт. Вы очень любезны и предусмотрительны, я, действительно, многим обязан вам.

Боно Рито в своем автомобиле выехал в Висбаден. — Четыреста километров, не менее шести часов пути, — прикинул он, злобно прошептав:

— Познакомилась! Черт его знает, что такое!.. Почему Магда очутилась в Висбадене? — сетовал он, что уделял мало внимания воспитанию дочери.

Вообще, нельзя было оставлять девчонку без надзора… Еще приведет какого-нибудь чертенка и ты, великий Боно Рито, станешь дедушкой!

Дедушка! Чего же ты добился?.. Трона короля царства обезьян в окружении дегенератов!.. Японец кисло рассмеялся.

— Оперетка! Оперетка! Опереточный король! А в воздухе уже попахивает большой пятиактной трагедией и играют уже третий акт, — вслух подумал Боно, проезжая мимо разрушенных воздушными бомбардировками городов, мостов и дорог. Встречались автомобили, груженые военными материалами.

— Красивый город и он обречен, — подумал Боно, подъезжая к Висбадену и разглядывая курортную жемчужину Германии.

Стрела ровной улицы Таунус, обрамленная архитектурным ансамблем фешенебельных отелей и превосходных вилл. Невдалеке от кургауза он разыскал пансион и вбежал без стука в комнату Магды.

— Отец! Откуда ты узнал, что я здесь? — воскликнула изумленная Магда, застыв с пуховкой в руке. Она была одета и пудрилась, очевидно, собираясь куда-то уходить.

— Благодари моего патрона и тайную полицию, — недовольно произнес Боно.

— Не понимаю?

— Понимать особенно нечего. Через четверть часа мы уезжаем в заповедник, иначе тебе грозит арест и тюрьма.

— Тюрьма?! Ты не пьян, отец?

— Поспеши, Магда, и оставь глупые вопросы.

— Я должна увидеться с одним человеком. Попрощаться хотя бы!

— Никуда!

— Отец!..

— Немедленно идем в машину, — крикнул японец, схватив за руки Магду, — или… я оставлю тебя на попечение германской тайной полиции…

Магда с чемоданом и картонкой вышла впереди отца. Всю дорогу они не проронили ни слова.