Дело кремлевских врачей: как готовилось убийство Сталина - Сигизмунд Сигизмундович Миронин

Во время войны Щербаков сказал И. Эренбургу: «Дожить бы до победы и отоспаться…». Не удивительно, что к концу войны Щербаков начал жаловаться на боли в сердце, его положили в больницу. В марте или в апреле 1945 г. он перенес инфаркт, но к началу мая поправлялся в подмосковном санатории «Барвиха». В связи с празднованием Победы над Германией 9 Мая 1945 года Щербаков, естественно, рвался в Москву на торжества по этому случаю. 9 мая лечащие врачи вдруг отменили ему постельный режим и он поехал в Москву смотреть салют. Это было нарушением режима покоя, и в ночь на 10 мая, уже в Москве, на следующий день после Победы у него случился инфаркт и он умер в возрасте 44-х лет. Будто бы бюллетени о состоянии здоровья Щербакова немедленно направлялись Сталину, который самым внимательным образом следил за ходом лечения Щербакова. (МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Ну, видимо, не было у Сталина больше забот, чем следить за тем, как ходит на горшок один из секретарей ЦК.)

С точки зрения медика всё это выглядит, как дезинформация — если уж он себя так плохо чувствовал, то, как он вообще встал. Щербаков, видимо, сам упросил врача разрешить ему ехать в Москву на празднование 9 мая 1945 г. И вообще, как можно винить врача в нарушении режима пациентом, если пациент сам не чувствует ответственности за свою жизнь. Интересно — после вскрытия органы Щербакова хранились в Кремле в формалине в течение 7 лет. А вот следов органов Сталина мне найти не удалось.

Консультировал лечение Щербакова профессор Этингер, будто бы еврей по национальности. В то время как раз пытались существенно снизить процент евреев во власти и среди высоко квалифицированных специалистов. Консультировал-то Этингер консультировал, но ответственность за лечение несет прежде всего лечащий врач Рыжиков. Именно так! Лечащим врачом кандидата в члены Политбюро, генерал-полковника А. Щербакова был доктор Р.А. Рыжиков, который был заместителем заведующего медицинским отделом санатория Барвиха.

Рыжиков был не еврей, а русский, но имел отчество Исаевич, что делало его похожим на еврея. Поэтому, когда при допросе одного из арестованных в связи с арестом Абакумова (см. ниже) Рюмин спросил одного из евреев офицеров МГБ Маклянского, почему вы не говорите о том, что еврейские националисты убили Щербакова, Маклянский был страшно удивлен.

Р.И. Рыжиков был арестован 26 февраля 1952 г. Самое интересное, что арестован он был вне связи с делом врачей — во время суда над Рюминым последний заявил, что Рыжиков был арестован не в связи со смертью Щербакова, а в связи с обвинениями, что он будто бы дал яд двум служащим советской армии. Нужно иметь слишком большое воображение, чтобы обвинять Этингера или других врачей в этой смерти. Такого рода пациенты не поддаются реальному контролю в подобных экстраординарных обстоятельствах. Ж. Медведев.

Итак, Щербаков умер от сердечного приступа и нужно иметь слишком большое воображение, чтобы обвинять Этингера или других врачей в этой смерти. Такие случаи не могут быть спрогнозированы особенно в подобных необычных обстоятельствах.

Между прочим, Ж. Медведев пишет: «Смерть Жданова 31 августа 1948 года была более крупным событием в истории ВКП(б) и СССР, чем смерть Щербакова, и поэтому следственная машина МГБ закрутилась вокруг неожиданного открытия очень быстро.» То ли у демократов, глаза «замылены», то ли ещё что, но не видеть того, что дело врачей недопустимо затягивалось, не может лишь демократ (см. ниже). Итак, в когда-то давным давно, в 1945 г. (через 6 лет после того события) врачи не уследили за Щербаковым и того сразил инфаркт. Затем в 1948 г. не уследили за Ждановым и того тоже сразил инфаркт. И только в 1951 г. дело врачей начало по-настоящему развертываться. Ну очень стремительно!

ГЕРОНИЯ «НЕРОТОЗЕЙСТВА». СТРАННЫЕ ПИСЬМА ТИМАШУК КУЗНЕЦОВУ

Я теперь вернемся к нашей героине и к окружению Сталина. Это важно для того, чтобы понять, как Абакумов участвовал в дискредитации Кузнецова и Вознесенского. Итак, 15 сентября 1948 г. Тимашук пишет достаточно резкое письмо, фактически донос, с жалобами на отношение к себе руководства Лечсанупра Кремля. Адресовано письмо секретарю ЦК А.А. Кузнецову. Обратите внимание — кому! Жалобы пишут начальникам. У Тимашук они были такими: начальник Лечсанупра Кремля Егоров (ну ладно, он сам был замешан в деле) — начальник Главного управления охраны Власик — министр МГБ Абакумов — Предсовмина Сталин. Власику она уже писала, следовательно надо было писать либо Абакумову, либо Сталину, а если в партийные органы, то просто в ЦК. Но она пишет персонально тому, кто благословил фальсификацию диагноза, — Кузнецову. А ведь логичнее было бы жаловаться Абакумову.

Зачем и почему Тимашук пишет именно Кузнецову? Ведь постановление о том, что он курирует «органы» было строго секретным, оно не было опубликовано. Либо Сталину, либо Власику, либо Смирнову, либо Абакумову, но не Кузнецову. Причем, пишет снова ему же в конце 1948 г., когда Кузнецов еще в силе. Он приезжал на Валдай, когда умер Жданов. (Еще приезжали Вознесенский и Попков, первый секретарь Ленинградского обкома, — все фигуранты будущего «Ленинградского дела»). Вскоре А.А. Кузнецов был арестован в связи с Ленинградским делом.

МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Тот факт, что Кузнецов курировал МГБ и другие силовые структуры, являлся секретом государственной важности. Тимашук не могла знать об этом. Об этом не знал никто кроме членов ПБ. Это государственная тайна. Вопрос, почему Тимашук пишет письмо Кузнецову, почему не Молотову или Жданову, которые в то время были вторым и третьим лицами в государстве? Кузнецов — достаточно молодой член ПБ. Кто навел Тимашук на необходимость писать именно Кузнецову?

7 января 1949 г. Тимашук пишет Кузнецову второе письмо. Секретарь ЦК Кузнецов в смерти Жданова не стал разбираться, а на письмо Тимашук, по ее утверждению, он просто промолчал… и организовал выставку, где собрал всех своих сторонников.

На этом история о смерти Жданова временно прерывается и долгие три года она никого не интересовала, хотя в 1951 г. была арестована Карпай по обвинению в сионизме.

Наиболее интересный вопрос во всей этой истории — зачем Тимашук вообще написала письмо и почему именно Кузнецову? Первая и наиболее очевидная версия — Тимашук испугалась за себя. Её рассуждения могли быть следующими. Если будет проведена проверка медицинской документации о смерти Жданова, и тот умрет, и у него на вскрытии найдут инфаркт, то тогда эксперты обнаружат, что в заключении ЭКГ отсутствует диагноз «инфаркт» и сделают ее, Тимашук, крайней. Если бы впоследствии выяснилось, что у больного был инфаркт, ей угрожал бы арест, следствие и, возможно,