Философия достоинства, свободы и прав человека - Мучник Александр Геннадьевич

По степени своей одаренности и склонности к абстрактному мышлению наши соотечественники способны были породить не одну оригинальную идею, намного при этом опережая политическую мысль Запада. Порукой тому была изобилующая несправедливостью и насилием российская действительность. А последнее, как известно, стимулирует творчество в области политической мысли. Но несправедливость в российском исполнении неизменно проявляла такое дикое сопротивление постижению истины, что речь неизменно заходила о физическом выживании любого склонного к её поиску человека. А это никак не способствовало развитию политических наук. Когда агрессивная среда не дает творить талантливым людям, то нет свежих и плодотворных идей. Нет идей — нет развития. По сути, это порочный круг, из которого есть только один выход: изменить соответствующему населению свой менталитет, стать добрее, человечнее и порядочнее по отношению друг к другу. Необходимо (а это для нас самое трудное) научиться уважительно, бережно относиться к каждому вне зависимости от его этнического происхождения, религиозных предпочтений и языка общения.

Такая позиция могла бы стать основой для выработки той национальной идеи, которая способна обеспечить развитие демократического и правового государства. Будучи найденной, ясно сформулированной и взятой на вооружение, такая идея могла бы сыграть роль искомой путеводной звезды. Её основное предназначение — освободить население Украины от непосильных пут прошлого, под которыми я понимаю весьма специфическую, глубоко укоренённую составляющую национального стереотипа поведения украинцев — этническую установку на ксенофобию. Причём укорененность подобной этнической установки в менталитете украинцев столь глубока, что можно смело утверждать, что на протяжении длительного периода времени она исполняла в Украине роль того объединительного начала, которое у других народов, как правило, играет — национальная идея. Таким образом, дальнейшая история этой страны во многом зависит от того, окажется ли её население способным поменять свои национальные приоритеты со средневековой ксенофобии на современные правовые ценности западноевропейской цивилизации — на общепризнанные принципы и нормы международного права.

2. НАЦИОНАЛЬНАЯ ИДЕЯ ИЛИ КСЕНОФОБИЯ

Под национальной идеейв настоящей работе понимается мотивация, объединяющая членов той или иной общности на созидание гражданского общества и правового государства, а также способствующая осознанию себя в этом процессе в качестве единого народа на основе солидарности, сочувствия и принципа справедливости друг к другу.

Национальная идея в современной мире в системе координат западноевропейской цивилизации выполняет своё предназначение лишь в том случае, если в основу единения той или иной общности закладываются такие человеческие качества, как устремление к созиданию, солидарности и справедливости. В отличие от последней ксенофобия, к рассмотрению которой мы вернемся несколько ниже, отличается склонностью к нетерпимости, насилию и жестокости по отношению к представителям другого этноса или вероисповедания, в том числе и в среде своих соотечественников. Отсутствие национальной идеи нередко уподобляет соответствующий народ шхуне без руля и ветрил в центре бушующего океана. И, наоборот, в качестве яркой иллюстрации благотворности таковой в судьбах иных стран можно привести представленную в своё время на суд истории кардиналом герцогом Арманом де Ришельё (1585–1642) идею преодоления политической и религиозной раздробленности Франции, Камилло Бензо ди Кавуром (1810–1860) — Италии, Отто фон Бисмарком (1815–1898) — Германии; Карлом Густавом Маннергеймом (1867–1951) идею консолидации своих соотечественников в момент угрозы национальной безопасности Финляндии, Уинстоном Черчиллем — Великобритании, Франклиным Рузвельтом — США; Давидом Бен-Гурионом (1886–1973) — Израиля, Мухаммедом Али Джинной (1876–1948) — Пакистана.

В этом ряду выдающихся государственных деятелей хотелось бы воздать должное и людям, которые оказались способными выдвинуть наднациональные проекты и ценности, объединяющие отдельные континенты и даже мир в целом. К числу таковых, несомненно, следует отнести, например, Вудро Вильсона с его идеей создания Лиги Наций, Франклина Рузвельта — учреждения ООН, Джорджа Маршалла (1880–1959) — возрождения из пепла послевоенной Европы, Конрада Аденауэра (1876–1967) — объединения Европы. В частности, широко известны слова главы правительства ФРГ, сказанные им 22 января 1963 г.: «Не забывайте, что я — единственный немецкий канцлер, который во главу угла ставит единство Европы, а уже потом своего собственного государства. Я готов пожертвовать немецким воссоединением, если мы создадим и войдем в сильный западный лагерь». Разумеется, подобный перечень в отношении выдающихся государственных деятелей западного мира можно было бы продолжить.

В принципе роль личности в истории, в том числе и Российской (советской) империи, трудно переоценить. На это обстоятельство обращает внимание А.Н. Илларионов. В частности, он пишет: «Действительно, и наша российская история, и история любой другой страны, наглядно показывают, насколько важна роль тех или иных людей, стоящих на вершине государственной власти. Даже для демократических обществ весьма значимой оказывается роль лидеров, пусть регулярно сменяемых, пусть находящихся у государственного кормила определенное законом время, пусть ограниченных в своих действиях системой конституционных сдержек и противовесов, политической борьбой с конкурентами, реальным риском потерять электоральную поддержку, свободными средствами массовой информации, независимым судом. Достаточно вспомнить, какое воздействие на судьбы своих стран оказали такие демократически избранные политики, как Джордж Вашингтон, Авраам Линкольн, Франклин Рузвельт, Уинстон Черчилль, Шарль де Голль, Конрад Аденауэр, Маргарет Тэтчер, Рональд Рейган». В отечественной истории в каталоге выдающихся имён первый ряд по праву отводится Михаилу Михайловичу Сперанскому (1772–1839), Михаилу Тариеловичу Лорис-Меликову (1825–1888), Сергею Юльевичу Витте (1849–1915) и Петру Аркадьевичу Столыпину (1862–1911) с их мессианской идеей реформирования необъятной Российской империи с помощью всего лишь одного инструмента — доброй воли просвещённого монарха. О наивности этих государственных мужей можно судить по печальной участи их идей, карьер и личных судеб, да и всей империи, которой они так беззаветно служили.

Помимо всего прочего, многие государственные деятели всего более запомнились историкам благодаря одной яркой, броской фразе, собственно, и выражающей суть выдвигаемой ими национальной идеи. Премьер-министр объединенного Итальянского королевства (1861) граф Кавур, например, приходит на память потомкам своей ставшей ныне крылатой фразой «Мы создали Италию, давайте создавать итальянцев». Этот лозунг так понравился многим украинским политикам, что, недолго думая, они попытались взять её на вооружение, забывая, что Украина — не Италия, причём в гораздо большей степени, чем «не Россия».

Вместе с тем поиск и развитие национальной идеи, конечно же, не могут сводиться к броской и звучной фразе, а должны нести в себе глубокий смысл развития и высокий потенциал созидания. Представляется, однако, что в современных условиях сия задача по плечу лишь всему правовому сообществу страны, под которым понимается не механическая совокупность дипломированных юристов, а плеяда всех тех, кто глубоко озабочен судьбой своей отчизны и ищет пути решения её наболевших проблем, прежде всего на основе правовых ценностей.

В своё время создатель и первый президент Пятой Французской республики Шарль де Голль сказал, что у него есть «своя идея Франции». Зная историю вопроса, можно смело утверждать, что знаменитый генерал умело воплотил её в жизнь своей страны. Именно она впоследствии и вошла в историю под наименованием «голлизм», который и поныне составляет основу конституционной доктрины Франции.