Танцы на снегу. Геном. Калеки - Лукьяненко Сергей

– Так… – удивленно сказал Стась. – Так…

– Еще мне снилось, что я работаю на заводе, – сказал Лион. – Мы там что-то строили. Во сне я все понимал, а сейчас – уже нет. Мы там долго работали.

– Мы?

– Я и еще какие-то люди. – Лион пожал плечами. – Кажется, там Тиккирей был. Еще наши ребята, со станции. Хорошие ребята. Мы что-то строили… – Он задумался. – Я был инженером… или техником, не помню. Или и инженером, и техником.

Стась молчал. А Лион уже вошел во вкус и продолжал рассказывать:

– А еще мне снилось, что я взрослый…

– В предыдущих снах ты был ребенком? – быстро спросил Стась.

– Нет… не помню. Может быть, тоже взрослым. Не знаю. А тут точно взрослым. У меня была жена и пятеро детей.

Я хихикнул. Почему-то мне это показалось очень забавным.

– Ага, смешно, – согласился Лион. – У меня была жена, я с ней обсуждал, как вести домашнее хозяйство и куда мы поедем отдыхать в отпуск. А детям помогал делать уроки и играл с ними в бейсбол. Потом дочка… – он поморщился, – нет, не помню, как ее звали… вышла замуж. У нее тоже было много детей. И у остальных моих детей тоже. А потом… потом… Потом я состарился и умер. Все собрались на мои похороны и говорили, каким я был замечательным человеком и какую хорошую жизнь прожил.

– Ты. Умер. Во. Сне? – четко выделяя каждое слово, спросил Стась.

– Да.

– Не умирал, а именно умер?

– Ну конечно, я даже похороны помню! – с удивлением ответил Лион.

– Тебе было страшно?

– Нет… совсем. Да я ведь понимал, что это сон!

– Все время?

– Да. Все время. Я даже немного замечал, что вокруг происходит. Как вы меня подняли, завернули в одеяло и понесли. Как мы по городу ехали, а там в окнах были экраны и на них люди веселились… А потом меня подключили к компьютеру и сны кончились.

– Все сны пронеслись так быстро? До момента подключения к кораблю?

– Да.

– Неудивительно, что твой мозг работал настолько интенсивно. Лион, ты понимаешь, что это было воздействие психотропного оружия?

– Понимаю, – согласился Лион. – Только зачем? Со мной же ничего не случилось!

– Что было дальше? – спросил Стась.

– Дальше сны пропали, – сообщил Лион. – Все начало тускнеть… и исчезло. Потом я открыл глаза, и вы со мной говорили. Я был в корабле. Вы спрашивали всякие вещи, я отвечал. И мне было скучно. Очень скучно.

– Сколько лет ты прожил в снах, мальчик? – спросил Стась.

– Лет семьдесят, наверное, – спокойно ответил Лион. – Вначале я воевал, это было лет пять… Потом, когда на заводе работал… еще лет пять, наверное. И снова воевал, лет пять. А потом жил.

– И ты помнишь всю эту жизнь?

– Ну… почти. Не точно, но помню.

Стась кивнул. Протянул руку, потрепал Лиона по голове.

– Я понимаю. Ты молодец.

– Почему молодец?

– Что выполз. Значит, дальше тебе было скучно, так?

– Угу. – Лион задумался. – Нет… это не так. Не просто скучно… а словно бы… словно повтор. Словно это теперь я сплю и мне все снится! А то, что было раньше, – это и была настоящая жизнь. И мне ничего не хотелось делать. Потом мы поехали на озеро, и тут…

Он замолчал.

– Попытайся вспомнить этот миг, – попросил Стась. – Это очень важно, ты ведь понимаешь?

– Когда Тиккирей стал тонуть, это было неправильно… – тихо сказал Лион. – Совсем неправильно. Так не должно было случиться, понимаете?

Стась кивнул, напряженно глядя на Лиона.

– И я стоял, смотрел… – Теперь Лион говорил очень медленно. – А такого не должно было быть. Я не знаю, как я сумел… только я лег и пополз. И все вдруг стало наоборот. Это все стало настоящим, а то, что было, – сном!

– До этого ты не понимал разницы? – уточнил Стась.

– Понимал! – выкрикнул Лион, и я вдруг увидел, что у него в глазах слезы. – Я понимал, только это было совсем не важно. Это как во сне – понимаешь, что сон, ну и что с того? Тут я понимал, что все настоящее, но это ничего не значило. И вдруг все изменилось! Словно я проснулся.

– Тихо, тихо… – мягко сказал Стась, опустил руку на плечо Лиона. – Если тебе тяжело, то не говори.

– Да я уже все рассказал, – пробормотал Лион. – Совсем все.

– Тебе придется снова это рассказать. Со всеми подробностями. Не сегодня, но придется. Специалистам.

Лион кивнул.

– Ладно, ребята. – Стась поднялся. – Я заеду к вам завтра утром. Сейчас мне придется поговорить с некоторыми людьми…

– Стась, что со мной будет? – не удержался и снова спросил я.

– Ничего плохого, – твердо сказал фаг. – Абсолютно.

– Слово Авалонского Рыцаря? – спросил я.

Стась посмотрел на меня очень странно. Но сказал:

– Да. Слово Авалонского Рыцаря. Я даю тебе слово, что с тобой все будет в порядке. Отдыхайте, ребята. И постарайтесь сегодня больше не попадать в неприятности.

Лион вышел его проводить. А когда вернулся, я уже отрубался и едва смог на него взглянуть.

– У тебя глаза слипаются, – сказал Лион.

– Угу… – согласился я. – Это от спирта…

И уснул.

Долго поспать мне не удалось. Проснулся я от того, что на столе пищал телефон. Лион, видно, ушел спать в спальню, а я так и остался на диване. Голова у меня все еще оставалась тяжелой, но хихикать больше не хотелось, и вообще опьянение прошло.

Не включая свет, я вскочил, схватил помаргивающую огоньками трубку, ответил:

– Алло!

– Тиккирей?

Мне стало не по себе. Это был Роси. Я покосился на часы – было два ночи.

– Да, – сказал я.

– Тиккирей. – Он говорил очень тихо, видно, чтобы никто его не услышал. – Ты как, Тиккирей?

– Нормально, – ответил я. Все ведь и впрямь было нормально.

– Ты не заболел?

– Нет. – Я забрался обратно под одеяло, не выпуская из рук трубку. – Меня Стась заставил выпить спирта, а потом еще растер им с головы до ног. Дома я полчаса просидел в горячей ванне, а потом забрался под одеяло. А сейчас уже давно сплю.

Роси не стал извиняться, что разбудил меня. Он помолчал, а потом спросил:

– Тиккирей, а как теперь?

Я понял, о чем он. Но не удержался и все-таки спросил:

– Что теперь?

– Как мне теперь? – спросил Роси.

– Слушай, ничего страшного ведь не случилось! – сказал я. – Совсем ничего! Я, может, даже не простыну!

– Как мне теперь? – повторил Роси.

И несколько секунд мы молчали в трубки. Потом он заговорил:

– Тиккирей, ты не подумай, что я трус. Я не трус. Правда. Нет, ты ничего не говори, ты послушай!

Я молчал. Слушал.

– Я не знаю, как так со мной получилось, – быстро сказал Роси. – Я ведь знал, как надо поступать, если кто-то провалился под лед. Понимаешь? Нас на уроках выживания еще во втором классе учили. И когда ты провалился, я знал, что надо делать. Я сразу подумал, что надо лечь и подползти к тебе и бросить тебе веревку или ремень или протянуть длинный шест…

Он замолчал.

– Роси… да ладно… – сказал я. Когда все только случилось, я подумал, что я его ненавижу. И его, и Рози, и что обязательно всем расскажу, какие они трусы и предатели.

Теперь я понимал, что не стану так делать.

– Я ведь все знал, – повторил Роси. Голос у него был такой, будто он целую вечность не разговаривал, а сейчас снова начал – и никак не может научиться правильно складывать слова. – Ты понимаешь, Тиккирей… я все знал, а сделать ничего не мог. Бегал по берегу и хотел, чтобы все быстрее кончилось. Хоть как-то. Чтобы ничего не надо было делать. Понимаешь? Пусть даже ты утонешь! Я не знаю, Тиккирей!

И он тихонько заплакал.

– Роси… – пробормотал я. – Ну что ты. Ты просто растерялся. Такое со всеми бывает.

– Такого – не бывает! – почти выкрикнул Роси. – Ты Лиона не бросил на Новом Кувейте!

– Но Лион ведь мой друг, – ответил я.

И понял, что, сам того не желая, сделал Роси очень больно.

– Понимаю, – тихо сказал он. – Я просто очень хотел, чтобы мы подружились, Тиккирей. Честно. Потому что ты какой-то… особенный. У нас никого больше в школе нет… такого. Мы ведь теперь не сможем подружиться, Тиккирей?