Невеста на уикэнд (СИ) - Цыпленкова Юлия

Я бросила на него хмурый взгляд и вздохнула. Всё верно. Я это прекрасно понимала. Мы никто друг другу, и за все мои ужимки и даже за обиды, я должна получить очень немаленькую сумму, и это было моей инициативой еще в момент написания договора. А еще я бы тоже не стала ругаться с близкими людьми из-за фигляра на час, который исчезнет с моего горизонта, а я останусь у разбитого корыта, когда хотела, наоборот, получить дивиденды от разыгранного представления. И та же баба Нюра только сработала нам на руку, если уж по чести. Мы ведь туда не развлекаться ехали. Это была операция, и она прошла вполне успешно. Но… но я зверею, когда трогают моих родных!

По сути, Костик вообще не должен сейчас стоять и оправдываться передо мной, как и извиняться, увеличивая компенсационную выплату…

— Стоп, — я снова посмотрела на него. — Какие проценты?

Колчановский, уже отошедший к окну, обернулся и озадаченно посмотрел на меня.

— В смысле? — спросил он, но быстро сообразил, что имею в виду, и изломил бровь: — Ты не получила сообщения о переводе?

СМСка! Точно, я же получила сообщение и до сих пор не посмотрела его! А еще кресло… Воспоминание о вожделенном задоприемнике и поганке Эльвире, захапавшей, оказывается, не столько вознаграждение, сколько извинения от шефа, вновь привело меня в боевое расположение духа, и я ответила Колчановскому взглядом исподлобья.

— То есть ты хочешь сказать, что таких извинений для тебя мало? — прохладно спросил Костик. — И что же ты еще хочешь?

— Хочу кресло главного бухгалтера! — выпалила я, не особо задумываясь над формулировкой.

— Э… хм, — выдал нечто неясное шеф. — Настолько уверена в своих силах? Хотя… Эльвира явно тебе уступает в некоторых моральных качествах, но Алёна меня устроила бы больше на этой должности, у нее опыта побольше…

— Чего? — не сразу поняла я, о чем он рассуждает. Осознала и махнула рукой: — Ты что! Зачем мне этот геморрой, мне своего хватает. Я кресло хочу!

Колчановский мотнул головой, явно теряясь от витиеватости моего мышления и желаний.

— Тебе нужно кресло Эльвиры? — осторожно спросил шеф. — А что не так с тем, которое я тебе купил?

— С ним всё супер, — с раздражением ответила я, злясь, что он меня не понимает. Однако выдохнула и повинно склонила голову: — Извини, я тебя запутала. Эльвира решила, что кресло куплено ей, и слова в записке тоже для нее. Она там уже обзвонила всех своих подруг, рассказывая, какой ты лапочка, и как ее ценишь. Сидит и хвастается в МОЕМ КРЕСЛЕ!

— О, как, — хмыкнул Костик. — Теперь понимаю твою… озабоченность. Сообщения не видела, кресло увели из-под носа. Но извинения приняты?

— Когда остальное вознаграждение?

— После выигрыша, разумеется, — ответил Колчановский. — Мы с Шуриком пока не общались. И я не могу заводить с ним об этом разговор, иначе сразу выдам весь наш фарс.

— А если он забыл?

— Он не забыл, — усмехнулся шеф. — Полик вообще никогда и ничего не забывает. Он спросил меня, когда мы ехали к ветеринару: «Рвешься к победе, Колчан? Так страшно проиграть?». Я, разумеется, сделал вид, что не понял, о чем он говорит. Подумал, поморщил лоб, потом «вспомнил» и назвал его идиотом.

— А он? — затаив дыхание, спросила я.

— Он сказал: «Посмотрим». Похоже, мы все-таки где-то прокололись.

— Наш секс, — подумав, сказала я. — Он был слишком пафосным.

— Думаешь?

— Ну, в остальном мы вроде действовали естественно. А этот шабаш выбился из общей картины.

— Да, скорей всего, — потер подбородок шеф. — Перестарались. Ну, ладно, учтем на будущее.

— Будущее?!

— А что тебя не устраивает? — удивился Костик. — Во-первых, вспоминай пункты договора. Там мы оговорили момент получения вознаграждения в полном размере — после завершения сделки. А во-вторых, ты сама сказала, что я хорошо целуюсь. И раз тебе нравится, не вижу поводов к недоумению и возмущению.

Я закатила глаза — вот же индюк. И в это мгновение мне на плечи легла рука Колчановского. Он развернул меня к двери:

— Иди на рабочее место, тигрик. Скоро приду. Будем отвоевывать твое кресло.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Пойдут сплетни, — забеспокоилась я.

— Пункт первый: начальник всегда прав. Пункт второй: если сомневаешься, смотри пункт первый. Я придумаю, как это сделать лучше. — И закончил знакомым отстраненным тоном: — Вы свободны, Вероника Андреевна.

— Хорошо, Константин Георгиевич, — кивнула я и покинула шефово царство.

В бухгалтерию я возвращалась в приподнятом настроении. И не могу сказать, что больше радовало: то, что мне вернут кресло, что я получила денежку, на которую сейчас обязательно полюбуюсь в сообщении, или же, что Колчановский извинился, несмотря на то, что, в общем-то, был прав? Что он не стал задирать нос и просто поговорил, в отличие от меня. Я вчера, например, всю дорогу строила из себя обиженку. Фыркала, рычала и воротила нос. Костик, видя мой настрой, отложил разговор на сегодня, явно рассчитывая на мою холодную голову. А я продолжила накручивать себя дома, и утро из-за этого встретила… бабой Нюрой.

А еще было до одури приятно, что наедине он всё тот же Костик, с которым я познакомилась в пятницу. Впрочем, наш спектакль еще не окончен, и может быть, шеф просто хочет поддержать дружескую атмосферу, чтобы мы оставались естественными и органичными в своей игре… Да и черт с ним. Пусть так, зато сейчас он всё еще мой Костик, хоть и тайно. А целуется, между прочим, и вправду вкусно.

— Ой, мамочка, — пискнула я, хватаясь за щеки.

— Что-то сотворила? — послышался голос Алёны.

Я уже сидела перед компьютером и даже открыла рабочую программу. Обернувшись, я отрицательно покачала головой. После посмотрела на монитор и зажмурилась. Ужас какой! Я радуюсь тому, что наши липовые отношения продолжаются! Должна была бы просто принять к сведению, а я меня на лице блуждает глуповатая улыбочка при мыслях о поцелуях шефа.

— С этим надо что-то делать, — прошептала я, игнорируя взгляды коллег.

Вновь попыталась вернуться в накатанную колею «баба Нюра», но не ощутила злости. Напротив, поняла, что бесилась по дороге домой и дома из-за того, что фарс закончился, и до крика не хочется снова увидеть каменную маску истукана вместо живого блеска глаз и слушать официальное — Вероника Андреевна, вместо этого умилительного «тигрик».

Тряхнув головой, я только сейчас поняла, что сегодня пришла с распущенными волосами. Уж не потому ли, что шеф сказал, что так мне лучше? Вот теперь я рассердилась, уже на себя. Два дня, Вера! Всего два дня, и ты уже распускаешь нюни на мужика, с которым тебя связывают деловые отношения, поцелуи в которых лишь инструмент для достижения цели. И в этот момент я поняла, что сегодня пойду в разгул. Плевать, что понедельник, плевать, что завтра на работу. Обязательно с кем-нибудь познакомлюсь, чтобы сбить привкус сахарной ваты. Да, решено. Вечером у меня терапия и прочищение мозгов. А пока поработаем немного, иначе за что я в пятницу билась с пеной у рта?

А через час нам приказали собраться в конференц-зале. Недоумевая, мы всей толпой, бросив работу, устремились на призыв Константина свет Георгиевича. Я одна подозревала, что стало истинной причина сбора. Но не ожидала, что шеф подойдет к вопросу возвращения мне законного кресла с таким размахом. В общем, вскоре мы сидели на удобных мягких стульях, ожидая, когда Колчановский пояснит причину внеурочного собрания.

Он появился последним. Прошел своей царственной поступью к трибуне, поднялся на нее и оглядел своих подданных. На мне взгляд начальства не задержался, он скользнул точно так же, как по той же Жанне или по Лёхе с Тимохой. Я не обиделась. Сейчас я оставалось одной из множества теней, заполнивших конференц-зал.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Господа, — наконец начал Колчановский, — мне хотелось бы поговорить с вами о работоспособности нашего дружного семейства. — Мы притихли, отлично зная, что после такого именования коллектива последует чей-то разгром, и точно кого-то похвалят. Я даже была почти уверена, что хвалить будут меня, и заволновалась, думая о последствиях. Поздновато, конечно, но теперь уже остается свято верить в извечную правоту начальника. — Меня неизменно радуют наши показатели. — Мы расправили плечи: — Однако не могу сказать, что доволен всеми, — головы ушли в плечи. — Не могу не отметить ваше трудолюбие. Однако я заметил, что остаются в неурочное время у нас, по большей части, рядовые сотрудники компании. В то время как начальники отделов исчезают, едва стрелки часов доходят до шести. Потом именно начальники идут ко мне, гордо показывая работу, проделанную их отделом, но я очень редко вижу докладные с просьбой о премировании тех, кто задерживается на работе, иногда до ночи. Если вы считаете, что я ничего этого не замечаю, то ошибаетесь. Подобное положение дел меня не устраивает. Отныне я буду следить за тем, как вы поощряете ваших людей, господа руководители. И первые, кого я лично хочу отметить, будут премированы внеурочно. По заслугам и награда. Итак, Смирнов Анатолий Николаевич, Лебедева Анна Владимировна, Смелягин Владислав Владиславович и Кольцова Вероника Андреевна — во-первых, примите мою личную признательность за ваше трудолюбие и ответственное отношение к делу. Именно этих четверых я чаще всего застаю на рабочем месте, когда офис пустеет. А во-вторых, ожидайте поступления благодарности в денежном эквиваленте. Госпожу Кольцову хочу поблагодарить особо. Мало того, что Вероника Андреевна была и остается ответственным работником, она не стала закатывать глаза, услышав мою просьбу, и выполнила поставленную перед ней задачу в собственные выходные. Вероника Андреевна, — я поднялась на ноги, — надеюсь, вам понравился мой скромный презент?