По ту сторону решетки - Татьяна Миненкова

не получилось, но и без этого твоя польза для моего дела неоценима, — вкрадчиво произнес Земсков, поднимаясь с дивана, после того, как мои часы легли в протянутую им ладонь. — Больше я здесь не появлюсь, потому что Лазарев и без того слишком пристально следит за мной, но твои часы я ему отправлю, с предупреждением, что следующими пришлю пальцы.

А я вместо ответа лишь проводила его прихрамывающую фигуру недовольным взглядом.

— Подождите, я ящики из машины заберу, — увязался следом за Земсковым «ковбой», взяв в помощь своего беззубого товарища с перебинтованной головой, оставив нас с Мотей вдвоем.

К раскалывающейся голове присоединилась ноющая боль в руках, а жажда только усилилась, но я прекрасно понимала, что церемониться со мной никто не будет. Интересно, сколько времени я была без сознания? Настенные часы показывали половину шестого, а за окнами было всё-еще светло.

— Где мы? — хрипловатым от жажды голосом спросила я у Соколова, снова усевшегося рядом, скрипнув просевшими пружинами дивана.

— В пределах города. В одном из элитных районов, между прочим. Так что, если ты надеешься на то, что кто-нибудь сумеет тебя здесь обнаружить, то очень зря.

Естественно, именно на это я и рассчитывала, но вслух признаваться не стала. Облизнула пересохшие губы и спросила скучающим тоном:

— И как дом в элитном районе превратился в это?

— Перешел к Технострою за долги по расписке, однако пока еще формально принадлежит бывшим хозяевам, которые здесь даже зарегистрированы, поэтому никому и в голову не придет тебя здесь искать. Ты не первая такая «гостья», — грубовато хохотнул он, сделав акцент на последнем слове.

Не стала спрашивать, что же с этими хозяевами стало, что у них отпала необходимость регистрироваться в новом месте своего проживания, как и интересоваться судьбой предыдущих «гостей».

— Хочешь, развяжу? — спросил вдруг Матвей, кивнув на мои связанные за спиной запястья.

Смерила его недоверчивым взглядом.

— Неужто «за просто так»?

— Все равно ведь не сбежишь, — пожал он плечами и снова неаккуратно дернул меня за локоть, заставляя развернуться спиной к себе, однако ради того, чтобы наконец получить возможность пошевелить обездвиженными руками, я согласна была потерпеть временные неудобства.

— Почему не сбегу?

— Вон, видишь решетку? — указал он в сторону дверного проема, когда узел веревки, связывающей мои запястья, наконец был развязан и я со стоном растерла саднящую и покрасневшую кожу.

Дверь была открыта и никакой решетки я не видела.

— Сейчас парни ящики занесут, закроют и увидишь, — с довольным видом объяснил Матвей, снова усевшись на диван и откинувшись на его спинку. — Открыть её можно только снаружи. В окно тоже не выберешься, так что я бы на твоем месте не рассчитывал.

Это и без того, на мой взгляд, было практически очевидным. Коснулась виска, пульсирующего тупой болью, в тщетной попытке ее облегчить.

Спросила серьезно.

— А на что бы рассчитывал?

Матвей вздохнул.

— У нас с ребятами четкие указания на твой счет, Евик. Если завтра твой Лазарев не соглашается на условия Олега и появляется на собрании акционеров на стороне Безуглова, мы действительно начнем присылать ему тебя по частям, это не шутка.

От услышанного в висках запульсировало, и звуки вокруг будто стали глуше. На то, как вернулись Ковбой и Беззубый нагруженные какими-то ящиками, я почти не обратила внимания.

Всегда была крайне впечатлительной и воображение тут же переполнилось жуткими непрошенными картинками. Собственная фантазия нарисовала мне и то, как я болезненно лишаюсь пальцев, на месте которых остаются страшные кровавые обрубки, и то как Дэну присылают мою отрубленную голову в коробке, которая выпадает оттуда и катится по чистой плитке его подъезда, словно голова Берлиоза в «Мастере и Маргарите» по залитым Аннушкиным маслом трамвайный путям.

Нервно дернув плечами, я попыталась снова сконцентрировать внимание на трех похитителях.

Матвей успел подойти к коробкам и, разрезав сверху одну из них перочинным ножом, восхищенно присвистнул:

— Абсент? Нормально. Во всех?

— В нижней — виски, отозвался беззубый, потирая ушибленную голову. Кажется, я действительно услышала звон пересчитываемых бутылок, но мне это никак не помогало. Голова продолжала раскалываться на части, не давая нормально соображать, и я снова помассировала больной висок кончиками пальцев.

Пока похитители занимались ревизией алкогольного содержимого коробок, осторожно встала с дивана. Сделала несколько шагов и тело повело в сторону. Торопливо ухватилась за пыльный комод, оказавшийся ближайшей устойчивой поверхностью, восстанавливая утерянное равновесие.

Большая комната, когда-то служившая гостиной, теперь выглядела грязной и давно нежилой. Помимо пыли на это указывали кружева потолочной паутины, затоптанный грязными следами ламинат на полу, царапины и сколы на мебели. Повсюду валялись чьи-то личные вещи, смятая одежда, документы, обрывки испачканной в чем-то буром ткани, заставившие меня поежиться, потому что моя буйная фантазия мигом нашла этим пятнам самое логичное и не самое приятное объяснение.

Поскольку никто не препятствовал моему передвижению, подошла к окну. За мутным, давно не мытым стеклом была установлена светло-серая, вполне различимая металлическая решетка, но, если не брать её в расчет, вид открывался прекрасный: за высоким кирпичным забором пара домов вдали и сопки вокруг, желто-зеленые от начинавших покрываться осенним золотом деревьев. Эта картинка не дала мне абсолютно никакой подсказки о месте моего нахождения. Таких скоплений коттеджей в нашем городе пруд пруди и меня действительно не найдут, если не будут точно знать где искать.

Разочарованно отвернулась. Взгляд упал на узкую приоткрытую дверь, которую я почему-то не заметила сразу. За ней оказался небольшой неухоженный и грязный санузел с разбитой и усеянной темными пятнами душевой кабиной. Однако, подавив брезгливость, я все же подошла к раковине, плеснула в лицо холодной водой, попавшей на ворот блузки, и, собрав руки лодочкой, напилась из-под крана.

Встретилась глазами с собственным отражением в большом осколке зеркала над раковиной. Кожа вокруг губ покраснела в том месте, где была заклеена скотчем. В месте удара от виска до скулы темнел синяк. На лбу красовалась черная отметина взявшейся откуда-то грязи, которую я осторожно оттерла смоченными водой пальцами, прежде чем снова вернуться в комнату.

Трое мужчин закончили разглядывать содержимое коробок и, кажется, куда-то засобирались.

— Матвей, — обратилась я к бывшему, когда он уже подошел к выходу из гостиной. — Нет таблетки обезболивающего?

— В аптечке глянь, она на диване лежит, — махнул он с безразличием.

И вышел, закрыв решетку на двери, противным лязгом, громыхнувшим в больной голове словно гулкий звон колокола. А когда голоса похитителей совсем затихли, я поняла, что осталась в доме одна.

В аптечке обнаружился лишь флакон засохшей зеленки, полуразмотанный бинт, растрескавшийся жгут, вата и нашатырный спирт, при помощи которого меня приводили в