Психоманипуляции вокруг нас - Владимир Тараненко

В наши дни функции охраняющего лидерства выполняют всевозможные нормы, допуски, сертификаты, штрафы, санкции, репрессивные налоги. Их цель – ограничить, не допустить, срезать на корню любые пассионарные толчки в подконтрольном социуме. Из «пряников» – допуск в элиту, различные виды разрешений «на…», льготы, поощрения и т. д. Более опосредованный вариант – формирование устойчивого лидерского паблисити путем проведения для самих же себя различных конкурсов, рейтингов, форумов, фестивалей и прочих пиаровских мероприятий с целью убедить широкое общественное мнение в том, что лидер – вот он, успешный и уверенный в завтрашнем дне. Чтобы быть первым не нужно реализовывать какое-то особое качество, достаточно просто убедить в своем превосходстве остальных.

Таким образом, аспект лидерства и успеха из области достижений и могущества ныне незаметно переместился в сферу психологическую, сделавшись в итоге инструментом внушения и убеждения. Отсюда – явление стагнации в современных экономических системах, когда прирост дохода в 3–4 % уже воспринимается как серьезный прорыв. Но почему не 15–30 %, а то и 45 %? Увы, современный лидер боится рисковать, а тем более обнажать себя перед возможными неудачами и лишениями. Паническая боязнь потерять свое лицо (интересно, оно хоть чем-то отличается от стандартного набора таких же?), уронить свой престиж, показаться в чем-то слабым или ранимым, в конце концов, быть просто естественным при взлетах и падениях напрочь отсекают для современного человека успеха возможность действительно широко и смело шагнуть к настоящей самореализации (ну не 3 % или 4 % прироста в самом же деле!). Калибр запросов и возможностей мельчает – и это в эпоху разрекламированного лидерства. Можно, конечно, тащиться на четвереньках и вовсю уверять друг друга, что от скорости ветер ерошит гриву. Главное, вовремя менять масштаб оценки и декорации. Так почем ныне трюк во славу победителя?

Ставить на человека успеха в ситуациях перелома и предельного риска нельзя, потому что он будет оглядываться на свой блистательный имидж и ни под каким предлогом не примет вызов, если победу придется зарабатывать потом и кровью. И уже изначально будет готов на почетную сдачу своих позиций при условии, что ему предоставят приличествующий статус.

Генерал-полковник Фридрих Паулюс, блистательный офицер вермахта, один из разработчиков плана «Барбаросса», был поставлен Гитлером командовать 6-й армией как наиболее подходящий исполнитель грандиозных замыслов летней кампании 1942 г. Фюрер не ошибся в выборе – Паулюс побоялся предпринять самостоятельные шаги по деблокации окруженной в Сталинграде армии. Он не рискнул даже тогда, когда ему на выручку пошла, рискуя быть окруженной, 1-я танковая группа генерал-полковника Гота. Паулюс слушал канонаду танкового боя, но так и не решился ослушаться приказа фюрера. Не смог его подтолкнуть к решительному прорыву и фельдмаршал Манштейн, тогда, по сути, его непосредственный начальник. Дальше общеизвестно: почетный плен, участие в сталинском Национальном комитете «Свободная Германия», выступление на Нюрнбергском процессе свидетелем советского обвинения (!) и смерть в качестве заслуженного пенсионера в Дрездене в 1957 г.

7.2. ГЛАДИАТОРЫ ФОРТУНЫ, или ПОДВОРОТНИ УДАЧИ

С низкого старта легче брать разгон.

Чем выше забор, тем пугливее хозяин.

Богатые грабят под сенью закона, мы же грабим под сенью собственной отваги.

Звучит парадоксально, но лидеры, всецело озабоченные успехом, – не опасны. А вот неудачники… Такой большой процент в их среде рискующих за пределами собственных возможностей – явление достойное внимания. Получается, что маргинальная прослойка (они же аутсайдеры, «дно», «низ») представляет собой котел, в котором бурлят пассионарные токи и рождаются самые безумные идеи. В другое время их устремления неизбежно завяли бы, как нереальные фантазии (все те же ограничивающие 3–4 % прироста к достигнутому), но когда отметаются традиционные и постепенные способы добиться успеха, то – почему бы и нет? Отметим – неудачников интересуют только предельно высокодоходные проекты, невзирая на риск и малую реалистичность. С последней категорией вообще нет проблем, ибо для тех, кто «внизу», существуют лишь их гротескные желания и мечты, которые любой ценой должны быть воплощены в явь. Однако в чувстве момента и ситуации аутсайдерам не откажешь. (Чем ниже градиент падения, тем лучше психология выживания, среди бомжей и попрошаек очень много тех, кто хорошо разбираются в людях, иначе попросту там не выживешь.) Поэтому чувство обратной связи у неудачников обострено. Вместе с маниакальной устремленностью к вожделенному парадизу это создает весьма опасный тандем.

Вся ирония заключается в том, что общество преуспевающих этой опасности как раз и не осознает и не хочет осознавать даже при наличии явных симптомов. Вспомним, с каким пренебрежением охранка относилась к так называемым большевикам во главе с неким Ульяновым. Куда как опасней считалось движение эсеров с их пресловутой «Боевой организацией» во главе с провокатором Азефом. Игры в кошку с мышкой обошлись вскоре двуглавой империи слишком дорого. Точно так же Паулю фон Гинденбургу, потомственному прусскому дворянину, фельдмаршалу и президенту Германии, и в кошмарном сне не снилось передать священный жезл власти бывшему ефрейтору Адольфу Шиклгруберу. А ведь пришлось, и с этого момента «коричневые маргиналы» заложили крутой вираж для всего мирового сообщества.

Недооценивать и пренебрегать происками и устремлениями неудачников не только глупо, но и небезопасно. Хотя бы потому, что в своих устремлениях они могут зайти слишком далеко. Особенно, когда социум находится в неустойчивом бифуркационном (лат. bifurcation – разделение, например образование водораздела, то же, что горный хребет) состоянии. Тогда под приложением своевременного натиска и усилий мечта неудачника может воплотиться наяву. Пусть даже на время, которого, как у «красных кхмеров», окажется более чем достаточно, чтобы вогнать в землю треть населения своей страны и вновь уйти в подполье непролазных джунглей.

Добавим к сему, что имеющий синдром неудачника дерется за свою цель куда ожесточеннее, нежели человек успеха. Второму есть, куда отступить, и есть, чем торговаться, тогда как поднявшемуся из низов кроме своей не совсем удавшейся жизни предложить нечего.

…Правитель мощнейшего Хорезмского государства Мухаммед был разбалован властью, негой и роскошью. Вместо отпора на поле брани ордам Чингисхана он позорно оставил свои города и бежал в Иран, кончив бесславно жизнь на одном из островов Каспийского моря. «Если бы город сопротивлялся, я бы не взял Бухару никогда», – мрачно изрек предводитель монголов, осмотрев стены и арсенал этого мощнейшего полиса после его добровольного падения. Та же участь постигла и Самарканд. Армия государства, дотоле славившегося своими победами, так и не смогла собрать в кулак свою волю и перейти к жестоким сражениям. С монголами пытались торговаться и договариваться, обрекая тем самым свою жизнь в лучшем случае на прозябание в колодках. Для маргинальных «пассионариев» с окраин пустыни Гоби цветущая Средняя Азия стала плацдармом для дальнейших экспансий. Власяной монгольский аркан завис над прочими странами.

Князь Торопецкий Мстислав Мстиславич по прозвищу Удалой в битве с монголами на Калке (лето 1223 г.) поступил совершенно иначе. Он единственный из двенадцати русских князей уцелел в той бойне. Хотя шел в авангарде и неминуемо должен был погибнуть первым, наткнувшись на бронированный кулак тяжелой монгольской конницы. Именно так и произошло. Но Мстислав повел себя в роковой момент парадоксально (может быть, потому, что его прозвище было Удалой?). Он со своим небольшим отрядом (не более полутора-двух тысяч воинов) сам атаковал собравшуюся в долине двадцатитысячную монгольскую мощь. Ударил из последних сил, идя на марше, не в центр вражеского войска, а наискось, почти во фланг, срезая угол каре. Расчет был гениален – монголы не будут перегруппировать под такой маленький отряд свою армию, а значит, есть шанс прорваться с боем к спасительному Днепру. Что и произошло. История нам донесла любимое изречение Мстислава Удалого: «Мертвые сраму не имут». (Интересная в психологическом плане фраза, и несет она в себе отрицательного, неудачного смысла больше, нежели положительного, даже «оптимистической трагедией» ее сложно назвать.) В ситуации полной безнадежности он действовал себе на погибель и вырвался из тисков смерти. Все остальные князья на Калке нашли свою смерть, хотя и обладали пятикратным преимуществом, по сравнении с монголами, в рати. Они ведь шли побеждать и грабить легкого врага, тем более что монгольские разъезды всячески поддерживали в русском стане эту губительную иллюзию.