Питомник. Книга 2 - Полина Дашкова

– Значит, вы видели его? – спросила Ксюша.

– Он чуть не раздавил Гарика, – произнесла старуха торжественным басом. – Белые кроссовки, голубые джинсы, темные очки. Он сидел вот на этой скамейке и курил. Кинул свой окурок в песочницу. Я подошла и сделала замечание, он ответил очень грубо, матом. Я сказала, что он хам и пусть убирается из нашего двора, иначе я вызову милицию и его привлекут за хулиганство, а также за оскорбление. Он опять стал материться и даже замахнулся на меня. К счастью, рядом возился с машиной Вася Постышев из нашего подъезда, у него всегда при себе мобильный телефон. Я крикнула, чтобы он срочно вызывал милицию, потому что у нас во дворе преступник, и представь, этот мерзавец пошел прямо на моих малышей, хорошо, у меня сработала реакция, я вовремя потянула поводки! Но Гарика он все-таки задел ногой. Тут, конечно, с нами сделалась истерика, я не помню, что мы кричали. А мерзавец в белых кроссовках успел исчезнуть, как и положено преступнику. – Старушка перевела дух, ее рассказ был так эмоционален, что она устала, а главное, забыла полюбопытствовать, почему вдруг Ксюша спрашивает ее о мерзавце в белых кроссовках.

– Спасибо, Вера Сергеевна. – Ксюша поежилась, потому что ее сильно зазнобило. – Всего доброго.

Собачки приветливо тявкнули, их хозяйка равнодушно кивнула. Ксюша покатила коляску вдоль дома, свернула в переулок, оттуда на оживленную улицу.

«Ему нужен нож, а не мы, – повторяла она про себя как заклинание. – Зачем ему нас убивать, если ему нужен нож?»

Глава двадцать девятая

– Позовите Варю! – скомандовал старый вор, едва переступив порог своего скромного особняка в Сокольниках.

До этой минуты он молчал и плакал. Бледного, дрожащего Пнырю вывели под руки из ресторана, усадили в машину, охранник взял его вялую кисть, посчитал пульс, достал из аптечки упаковку каких-то импортных таблеток, высыпал на ладонь сразу три, запихнул их в рот хозяину, тут же поднес к его губам стакан минеральной воды. Пныря послушно, как ребенок, запил лекарство, до дна осушил пластиковый стаканчик, и его огромный острый кадык тяжело, неприятно задвигался под кожей. Мутные крупные слезы медленно катились по впалым пепельным щекам. Охрана обменивалась многозначительными взглядами.

Осторожные намеки на то, что у хозяина не все в порядке с головой, звучали в близком окружении авторитета все чаще. После истории с коронацией опущенного об этом стали говорить почти открыто. Многие были уверены, что старик владеет своей империей последние месяцы, и самые дальновидные старались дружить с начальником охраны Петром Петровичем Приходько, человеком толковым, серьезным и, по мнению многих, единственным, кто посвящен во все тайны хозяина.

Кроме тайны банковских вкладов, было еще множество других. Например, никто не знал, что связывает старика с юной черноволосой красавицей Варей Богдановой. Одни говорили, что Варя – последняя тайная любовь Пныри, другие уверяли, будто на самом деле она его незаконная дочь или внучка. В ней видели чуть ли не единственную наследницу его огромных капиталов. Впрочем, круг посвященных был невелик, только охрана и прислуга. Вор встречался с Варей тайно, где-нибудь на природе, в подмосковном лесу, в дом к нему она никогда не приезжала, и Пныря не ездил к ней. Она появлялась на всех торжествах, которые любил устраивать Пныря по поводу и без повода, в загородных ресторанах и в Сочи, куда старый вор иногда отправлялся на отдых, не признавая заграничных курортов.

Никто из нынешнего ближнего круга не имел понятия, где и с кем она живет. На среднем пальце правой руки она носила тонкое колечко белого золота с крошечным бриллиантом, похожее на обручальное, и любопытствующие сделали справедливый вывод, что красавица замужем. Впрочем, это, конечно, не противоречило версии о любовной связи.

От внимания охраны не ускользала особенная, умильная улыбка, с которой всякий раз встречал Варю старый вор. Глаза его затягивались теплой влагой, голос звучал мягко, глухо, щеки розовели, и потом, в течение примерно часа после встречи, к хозяину можно было спокойно обратиться с такими вопросами и просьбами, за которые в любое другое время он приказал бы порвать смельчака на куски.

Когда было отдано распоряжение разыскать красавицу, никто не удивился. Но тут обнаружилось, что ее телефонный номер нигде не записан. Охранник осторожно сообщил об этом старику. Тот, рухнув в кресло, прикрыл глаза, пробормотал что-то невнятное и протянул руку, в которую охранник догадался вложить маленький мобильный телефон.

– Девочка, ты где сейчас? – прохрипел в трубку Пныря.

– Еду в машине, – удивленно ответила Варя. – Что-нибудь случилось?

– Где конкретно ты находишься?

– На проспекте Мира, – соврала она на всякий случай. На самом деле она находилась в конце Тверской, неподалеку от Миусской площади, в одном из тихих дворов, у дома, в котором жили Солодкины. Ей было интересно, выйдет ли из дома странная запуганная невестка Галины Семеновны и как будет выглядеть ее встреча с белобрысым бандитом, весьма похожим на фоторобот.

В отличие от младшего лейтенанта Телечкина, Варя заметила сходство моментально. Недаром она так увлеклась портретной живописью. Правда, полной уверенности не было. Ей вдруг стало казаться, что она раньше где-то видела этого человека, зыбкое воспоминание никак не желало проясняться, вокруг лепились образы подмосковного дома, массивной улыбчивой дамы с ямочками на щеках, каких-то спортивных подростков, и почему-то в этом во всем присутствовал Пныря.

Дурацкое, мучительное чувство «дежа вю» мешало сосредоточиться. Стандартное лицо глядело с фоторобота, и то же самое лицо мутным облаком плавало в глубине памяти. Она была почти уверена, что белобрысый хам, отказавшийся толкнуть ее машину, совпал не только с картинкой, именно поэтому она узнала его так быстро.

Обогнув квартал, она все-таки вернулась во двор, выбрала отличный наблюдательный пункт, поставила машину за «ракушками» таким образом, что сквозь щель между гаражами отлично просматривался подъезд.

Белобрысый все сидел на спинке поломанной скамейки. Оставалось позвонить Ксюше, убедиться, что за это время она не успела уйти, и предложить свои услуги в качестве шофера. Адрес дачи Варя не знала, а побывать там и взглянуть на сына Солодкиной ей очень хотелось.

Пныря хоть и зарабатывал солидную часть своих капиталов на наркобизнесе, наркотики ненавидел и презирал людей, которые ими балуются.

«Торговать можно, почему не торговать, если покупают? Это свободный выбор каждого человека. Бизнес есть бизнес. Но потреблять нельзя, ни в коем случае. Это самоубийство, то есть самый страшный смертный грех. Если человек за дозу может собственную душу продать, то партнера он тем более продаст. От таких надо держаться подальше. Это не люди, а мусор», – говорил старый вор, хмурясь и нравоучительно поднимая палец.

Связь Галины Семеновны с белобрысым маньяком пока тонула в тумане, возможны были разные варианты: например, если окажется, что Солодкина жертва, то сердобольный Пныря искренне ей посочувствует, проникнется глубокой симпатией, а когда узнает, что опасность угрожает ее юной невестке и внучке, трехмесячному младенцу, пожалуй, возьмется помочь. Тех, кому помогает, Пныря особенно жалует, бережет их, как ветеран боевые награды. Но вот наркомания сына Солодкиной могла бы стать поводом для серьезного недоверия и даже гнева, причем гнев обрушился бы не так на Галину Семеновну, как на Петра Петровича, который поручился за эту женщину.

Поговорив с Бородиным, она не уехала, как обещала, а осталась посмотреть, что произойдет дальше.

Во дворе было тихо. Никто не обращал внимания на белый новенький «Фольксваген». Варя откинулась на спинку сиденья и чуть не заснула. Но вдруг услышала совсем близко тоненький истеричный собачий лай. Бабуля, похожая на городскую сумасшедшую, в цветастой шелковой юбке, открытой маечке и кокетливой кружевной шляпке, с двумя дрожащими пинчерами в голубых вязаных попонках, подошла совсем близко к Вариной машине, заглянула в открытое окно, уставилась на Варю выцветшими, густо подведенными глазами и надменно произнесла:

– Добрый день!

Варя улыбнулась и кивнула в ответ. Старушка чинно удалилась. Собачки затихли и засеменили за хозяйкой. А через несколько минут послышался ее истошный, возмущенный крик и отчаянный визг собачек. «Ну точно, сумасшедшая, – отметила про себя Варя, – в каждом дворе такие есть». И тут же увидела, как мелькнула синяя спина белобрысого.

Как раз в этот момент ей и позвонил Пныря.

– Что ты делаешь на проспекте Мира? – спросил он совершенно больным голосом.

– Я же сказала, еду в машине.

– Откуда и куда?

– У одной моей преподавательницы день рожденья, надо купить подарок, уже заехала в пару магазинов, но ничего… – Варя осеклась, потому что увидела, как из подъезда выходит Ксюша с коляской. Белобрысый недавно исчез из поля зрения, однако она не сомневалась, он где-то рядом.