Трон Знания. Книга 2 - Такаббир Эль Кебади
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На языке вертелся вопрос: «Устала?» Но вместо того чтобы спросить, Адэр сказал:
– Не хватает ковра.
– Я попросила его убрать.
– Приказала, Малика. Всем, кроме меня, ты приказываешь. Но ковёр убрали зря. Я же говорил, что за твои заслуги сделаю для тебя исключение.
– Завтра я объявлю о своей отставке.
– Откуда столько злости? – Адэр кивком указал на собаку. – Любовник не угодил?
Малика повернулась к Адэру лицом:
– Посмотрите на меня. Я такой же человек, как вы. Две руки, две ноги, голова. Но ваш трон даёт вам право унижать меня. Я очень боюсь, что не выдержу и…
– И?
– Вспылю.
Адэр разлёгся поперёк кровати:
– Иди сюда.
– Надеетесь, что я вспылю сейчас? Нет. Я слишком устала.
– Иди сюда, – повторил Адэр.
Малика приблизилась.
– Зачем ты ходила к Иштару?
– Хотела поговорить.
– Не заставляй вытягивать из тебя каждое слово.
– Хотела узнать, за что ракшады ненавидят женщин. Разговора не получилось.
– Не ходи к нему больше.
– Хорошо.
– Ювелирные конторы Тезара отказались от участия в аукционе.
Малика театрально всплеснула руками:
– Горе-то какое! – Вошла в ванную и закрыла дверь.
Глядя на люстру из маншеровского стекла, Адэр горько усмехнулся. Как же плебейка далека от политики! В Краеугольных Землях ни одно серьёзное мероприятие не проходит без участия Тезара. Если Тезар отклоняет приглашение – мероприятие загодя приобретает статус малозначимой и сомнительной затеи. Если кто-то и приедет в Порубежье – это будут ограниченные в средствах дельцы без имени.
– Вы ещё здесь? – спросила Малика, стоя на пороге ванной и вытирая полотенцем волосы.
– Как идёт подготовка к выставке?
– Маркиз Безбур договорился с театром. Открытие сезона перенесут на другой день.
– Не слышу радости в голосе.
Малика достала из тумбочки расчёску, села на край постели:
– Я хотела провести аукцион в другом месте.
– Где?
– На берегу удивительного залива…
Слушая тихий голос, Адэр смотрел на гребень. Острые зубья впивались в чёрную гриву и плавно скользили вниз. Грива… Самый лучший в мире скакун вышел на финишную прямую…
В лёгкие ворвался запах туманных гор и ледяных водопадов. Но он закрыл книгу и спрятал её в стол. Или не закрыл, и она где-то рядом… Адэр открыл глаза. В золотистом воздухе плавали мерцающие пушинки. Это не пушинки… крошечные брызги света от удара лучей в люстру из маншеровского стекла. Он провёл ночь в чужой спальне! Как ребёнок забылся сном под мелодичную историю, похожую на сказку.
Повернул голову набок. Малика… спит… лежит так же, как он – поперёк кровати. Ладошка под щекой, на губах улыбка. Видит последний сон. За хрупким плечом собака – скатилась к хозяйке с подушки. А между ним и Маликой гребень – узкая граница между небом и землёй.
Адэр осторожно встал и, стараясь не шуметь, вышел из спальни.
***
Любимое место для утренних и вечерних посиделок впитывало запахи кофе, каш, омлетов и с жадностью ловило смех кухарок и прислуги. Здесь обсуждалось всё: как дворяне ходят, едят, какие носят пижамы и тапочки. Высмеивались привычки и недостатки – знатные люди их за собой не замечали, как не замечали слуг, ошибочно считая их предметами интерьера. Совсем недавно убелённая сединами челядь судачила только о ровне, но по приказу Адэра в замок набрали молодых девиц, длинноногих, грудастых, таким дай только повод – все косточки перемоют.
В стороне от разгорячённых чаем и сплетнями служанок, за двумя длинными столами завтракали отдельно друг от друга стражи и охранители. Сутки напролёт они занимались общим делом, однако общего языка так и не нашли. Охранители, выпускники спецшкол Тезара, презирали стражей, несмотря на то, что выскочки из бедноты когда-то служили в армии Великого, и некоторые из них были офицерами. Охранители подчинялись Адэру, стражи Криксу. Вчера вечером ситуация изменилась: у тех и других теперь был один командир – Крикс Силар.
В шуме и гаме никто не обратил внимания на стук двери, пока не прозвучал звонкий голос:
– Я такое расскажу!
Все затихли и направили взгляды на смазливую служанку. Девушка встряхнула головой. Медные кудряшки подпрыгнули на полной груди.
– Догадайтесь, где был этой ночью правитель.
– Где? – спросил кто-то.
– Ни за что не догадаетесь!
– Да говори уже!
– Правитель провёл ночь у Малики!
– Не бреши! – сказала повариха, гремя половником по кастрюле.
– Клянусь!
– Как ты там оказалась?
– Окна в гостиной мыла, прилегла на чуток и уснула. Она заявилась среди ночи. В спальню шасть, а он тут как тут. Я ушла, само собой. А утром прихожу, думаю, дай-ка окно домою. Только за тряпку, он на цыпочках выходит. Рубашка мятая, лицо сияет, глаза горят…
– Да ну?
Служанка упёрла кулаки в бока:
– Баранки гну. Я глянула в щёлочку, а она на кровати. И хоть бы чем-то прикрылась, бесстыдница. А вы – моруна, девственница.
Пока бабы и девки смаковали новость, Драго поднялся из-за стола, взял нож для разделки мяса, положил на раскалённую плиту. Не стыдясь ни стражей, ни охранителей, женщины додумывали детали падения Малики и хохотали. Драго смотрел на них, не выказывая чувств, – так сморят на моросящий дождь за окном. Потёр мочку уха, взял нож и – словно молния сверкнула – обхватил болтливую служанку сзади за шею. К её рту поднёс плашмя бледно-малиновое лезвие. Казалось, пробеги по стене жучок, будет слышен стук его лапок – так стало тихо.
– Если ещё раз… кто-то… хоть слово скажет о Малике, правителе, советниках или о других дворянах… – произнёс Драго спокойным тоном, – о том, что видел, слышал или о том, что думает… Потом не удивляйтесь, если останетесь без губ.
Толкнул девушку в спину. Она пролетела через кухню и вместе с дверью вывалилась в коридор. Глядя на охранителей, Драго сжал раскалённое лезвие в ладони. А через пять минут как ни в чём не бывало ел кашу и в мёртвой тишине сетовал на нестерпимую жару.
***
Где найти силы открыть глаза и увидеть, что его нет? А вдруг он стоит у окна и смотрит на сад? А вдруг он рядом… Лежит тихо, боится разбудить. Сердце сжалось. Если потрогать постель, там будет холодно. Как давно его нет? И был ли он?
Где найти силы жить дальше? Идти дальше… до края, за которым полёт. Вечный полёт и вечное одиночество…
– Моя госпожа, – прозвучал от порога голос.
Малика села. Пошатнулась. Упёрлась рукой в холодное покрывало.
Возле двери стояла миловидная русоволосая девушка:
– Простите,
