Януш Корчак. Жизнь до легенды - Андрей Маркович Максимов

или обувь. Вся бухгалтерская отчетность — на ней. Все, что необходимо заказать для Дома сирот — от угля на зиму, до провианта на кухню, — заказывала она.

И Корчак, и Вильчинская хотели, чтобы их воспитанники не чувствовали себя ущемленными. Для этого много чего делалось, в частности, устраивались коллективные походы в цирк или в кино. Все это организовывала и проводила Стефа. А теперь представьте, что это такое: вывести несколько десятков вольнолюбивых сирот, скажем, в цирк. Вильчинской это удавалось. Происшествий не случалось.

Интересно, что в Доме сирот Стефу называли доктором, хотя дипломированным врачом был как раз Корчак. Стефания окончила факультет естественных наук в Университете Льежа в Бельгии и прослушивала курс тех же наук в Женевском университете в Швейцарии.

Но, заболев, дети предпочитали лечиться у Стефании. Мало того, что Стефа готовила для заболевших специальные блюда, так она еще и хлопотала вокруг захворавшего, словно настоящая мама. Не удивительно, что дети мечтали заболеть: только бы их лечила добрая пани Стефа.

4

Как бы само собой обязанности разделились четко и понятно между директором и заместителем, между Корчаком и Вильчинской.

По сути, это деление, которое есть в очень многих семьях. Возможно, и в вашей, дорогой читатель.

Стефа взяла на себя решение большинства практических вопросов, всего того, что касалось организации жизни Дома сирот. Скажем, если ребенку необходимо пришить пуговицу, у него порвались ботинки, в общем, надо решить любой бытовой вопрос, — он шел к пани Стефании.

Корчак, говоря высоким штилем, являлся идеологом, если попроще — придумщиком. Собственно все, о чем мы будем говорить дальше, все эти новые педагогические мысли созданы и воплощены им. Корчак был, без сомнения, великим педагогом-практиком, сумевшим не только придумать, но и воплотить грандиозные идеи, которые и сегодня мы можем использовать и в школьной практике, и в семейной.

Стефания Вильчинская угадала с директором. И это она распределила обязанности таким образом. Это было ее решение.

При всей безусловной гениальности Януша Корчака не будем забывать, что это именно Стефа обеспечивала практическую базу для осуществления задуманного.

Надо сказать, что наш герой все это видел и ценил: «Я — подобие отца со всеми негативными коннотациями этого слова. Всегда занятый, без минуты лишнего времени, рассказывающий сказки на сон грядущий — причем редко. А Стефа, ну возможно, она кое в чем и не права, но без нее я ничего не сумел бы»[88].

«Без нее я ничего не сумел бы»… Из уст Корчака слова стоят дорого.

А с другой стороны…

«Вспыльчив. Ни жены, ни внуков. Приятели — у одного положение в обществе, у другого пенсия и домик с садиком. Кто умер, тому венок от вдовы. А я один, как перст, мучаюсь с этим своим изъяном…»[89]

Что это такое?

Минутная слабость, когда ты кажешься себе неудачником и больше всего на свете жаждешь, чтобы тебя пожалел кто-нибудь; а коль не находится такого — жалеешь себя сам?

Или же это подлинное чувство одиночества? Когда, действительно, понимаешь, что рядом никого нет, ты не сумел ничего добиться, одиночество — вот единственное, что ждет тебя впереди?

Но как же Стефа, которая тридцать лет рядом? Всегда готовая прийти на помощь? Почему ее «не посчитали»?

Жалеть себя — милое дело. Не отыщешь человека, который бы никогда не предавался этому болезненно-приятному занятию.

Однако в реальности Стефания Вильчинская всегда была неподалеку. Она могла раздражать, утомлять, вызывать гнев, но Корчак знал: в любой сложной ситуации Стефа непременно поможет и выручит.

Это было то самое плечо, на которое всегда можно опереться и которое никогда не подведет.

5

За тридцать лет пару раз Стефания Вильчинская оставалась, что называется, «за старшую»: Дом сирот целиком оставался на ней. (Мы подробнее, разумеется, расскажем обо всем об этом чуть позже, сейчас позволим себе — пунктиром.)

Первый это раз случилось, когда Корчака призвали на фронт Первой мировой войны.

Ей было очень тяжело: голодно, холодно, одиноко, страшно…

Отзвук этих ужасных лет долго преследовал ее, подозреваю, что всю жизнь. Более всего Стефания страдала от чувства одиночества — у нее оно было полным, неизбывным и трагически-искренним.

«Я измучена, а мои нервы все еще истерзаны войной. Мне надо найти работу поспокойней. Я устала и очень одинока. Доктор затворился у себя наверху — собственно говоря, он пишет новую книгу. Без него очень нелегко», — пишет Стефа.

В этой фразе — характеристика их жизни: Корчак вроде бы есть, однако жизнь происходит без него.

Второй раз детский дом оставался на Вильчинской, когда Корчак поехал в Палестину, мучимый сомнениями: оставаться в Варшаве или ехать на Святую землю и там организовывать школу.

Идея переехать в Палестину принадлежала Стефе.

В то время Британия владела мандатом на Палестину. Стефании удалось получить британский иммиграционный документ, ее приняли в кибуц Эйн-Харод.

Все было готово для относительно спокойной жизни в Палестине. Все, кроме совести. Им было страшно… да что там страшно, просто невозможно оставлять своих воспитанников.

И Корчак, и Вильчинская понимали, какую угрозу представляет фашизм для их страны.

И Корчак, и Вильчинская видели, как расцветает антисемитизм в Польше, что, конечно, не дает возможности их воспитанникам спокойно существовать.

Ну и как их оставить?

Друзья просили их не возвращаться, предупреждали о смертельной опасности.

Оба приехали. Оба до конца оставались в своем детском доме. Оба пошли в газовые камеры, не бросив своих учеников.

Кажется, даже после смерти каким-то мистическим образом Вильчинская предпочла уйти в тень своего руководителя. Ее имя людям очень мало известно, хотя она делала все то же, что Корчак, и погибла так же героически.

6

И все-таки тайна, которую хочется раскрыть: кем Стефания Вильчинская была Янушу Корчаку?

Коллега? Друг? Возлюбленная? Не спетая песня?

Точно известно одно: не жена.

А кто?

Биограф в растерянности.

Сам Корчак их отношения называл «педагогической любовью» в противовес сентиментально-страстной.

Какое слово главное в этом словосочетании: «педагогическая» или «любовь»?

Известно, что они писали друг другу письма, но вся переписка утеряна.

Что значит: утеряна? Дневники Корчака сохранились. Сохранились некоторые записи Стефании, составившие книгу «Слово детям и педагогам». Вышла она, кстати, в Польше лишь в 2004 году.

А письма, значит, утеряны…

То есть уничтожены. Януш и Стефа не захотели, чтобы потомки изучали их жизнь.

Еще имеется посвящение Стефании на сигнальном экземпляре знаменитой книги Корчака «Король Матиуш Первый».

«Панне Стефе. У мальчика с номером 51 кожного заболевания нет. Свою метрику он потерял в царстве Бум-Друма. Он просит об обязанности собирать мусор. Он чистоплотный („Помилуй его Бог!“ Он житель Варшавы. Гольдшмит»[90].

Ирония, столь свойственная Корчаку, самоирония — пожалуйста. Это есть.

Лирики нет.

Почему подписался настоящей фамилией, а не той, что