Холоднее льда - Чарлз Шеффилд

Ему было велено вернуться в Админ-центр СГОМ к восьми утра. Джон спокойно проспал до десяти, а затем навестил костюмный отдел киностудии. Подобранная им форма была впечатляющей в своей двусмысленной, но неспецифичной убедительности. Джон добавил короткий плащ и плотную шапочку в форме колокольчика с белым кончиком, изучил себя в зеркале и содрогнулся.

Все дело было именно в шапочке. Джон Перри смотрелся как военный дезертир из претенциозного пропагандистского фильма.

Под моросящим дождем Джон пустился по почти пустынным улицам Пунта-Аренаса и обнаружил, что немногие люди, мимо которых он проходил, совершенно его не замечают. В бледном свете они выглядели бесцветными и усталыми. Все по-прежнему восстанавливались после ночи открытия Летнего фестиваля.

Охранники у Админ-центра СГОМ тоже были не в лучшем состоянии. Они только кивнули, когда Джон прошел мимо них, заговорщически шепнув: «Доброе утро». Он добрался до верхнего этажа и канцелярии замминистра, после чего без стука туда вошел.

— Мне назначено. Лосада здесь?

— Он вас ожидает? — Секретарша неуверенно изучала его наряд.

— Да. — Никакого объяснения. Мимо стола секретарши Джон прошел к двери из матированного стекла со вставкой из рубиновых букв:

МАНУЭЛЬ ЛОСАДА.

— Ваша фамилия? — поинтересовалась секретарша, когда Джон уже взялся за ручку двери.

— Перри. — Он ответил надменно, через плечо, уже проходя в дверь.

Внутренний кабинет был огромен, освещенный небом и заполненный колючими горшечными растениями. Они образовывали проход, который вел к столу для совещаний, за которым располагался еще один стол — чудовищный колосс из южного красного дерева. За этим столом, уменьшенный им до габаритов гнома, сидел низкорослый темноволосый мужчина. Таращась на экран компьютера, он что-то бормотал себе под нос. Прошло по меньшей мере пятнадцать секунд, прежде чем он крутанулся в кресле и внимательно оглядел Джона с ног до головы.

— Слушаю вас? — Голос Лосады оказался неожиданно глубоким и сильным.

Джон посмотрел на сморщенное, похожее на черносливину лицо, заглянул в холодные темные глаза — и понял, что концерт закончен. Он был специалистом-исследователем низшего ранга в кабинете замминистра. Джон снял свою смехотворную шапочку и выскользнул из плаща.

— Меня зовут Джон Перри. Я прилетел сюда с базы номер четырнадцать Тихоантарктики, чтобы увидеться с вами.

— В самом деле? И при этом вы одеваетесь как главный обормот в Руританском военно-морском флоте?

— Это просто чтобы сюда попасть.

— Что вам с успехом и удалось. Эти охранники — просто пустая трата денег. Они ни хрена не делают. По-моему, они бы запросто могли забрести сюда и ненароком меня пристрелить, — Лосада не казался слишком взволнованным. Он кивнул Джону на стул и встал. — Садитесь. Вы должны были появиться здесь пять суток тому назад.

— Я был здесь, сэр. Но не мог вписаться в ваш график.

— Теперь вы в него вписались. На десять минут. Сказал вам кто-нибудь на Тихоантарктике, зачем вы здесь?

— Нет, сэр. Они сказали, что не могут.

— Трусливые ублюдки. «Не хотят» куда больше похоже на правду. Ладно, давайте уберем с дороги плохие новости, — Лосада стоял спиной к Джону, вытаскивая мертвые желтые листья из-под колючего куста. — У вас больше нет исследовательского проекта, Перри. Пять суток тому назад финансирование работы вашего погружаемого аппарата на Тихоантарктике-четырнадцать было прекращено.

Лосада развернулся.

— Не я инициировал эту акцию. Это пришло сверху, с уровня выше министерского. Я говорю вам это не с тем, чтобы вы знали, что не я подкладываю вам свинью, а просто чтобы вы поняли: спорить со мной по этому поводу — пустая трата времени. Но я отвечу на ваши вопросы.

Вопросы. У Джона не было никаких вопросов — только горечь, потрясение и глубокий гнев. Финансирование прекращено. Работа погружаемого аппарата свернута. Программа исследования гидротермальных отдушин, которая была его страстью с тех пор, как он закончил формальную подготовку, пропала, обрезанная взмахом бюрократического пера. Ничего удивительного, что в штабе СГОМ с ним обращались как с полным ничтожеством.

— Ваше время идет. — Низкий голос ворвался в его транс. — У вас есть вопросы?

— Мне казалось, я делаю по-настоящему хорошую работу.

— Это не вопрос. Впрочем, согласно всем рапортам, так оно и было, — Лосада махнул рукой в сторону монитора на столе. — Первоклассная работа, Перри. Прочтите ее оценки, если хотите. Только не в мое время.

— Отменены ли еще какие-то проекты по погружению?

— Нет.

— Тогда почему именно я и мой проект?

Впервые на лице Лосады появился намек на сочувствие.

— Если вам от этого станет легче, данное решение не является следствием претензий лично к вам. Ваш проект стал жертвой грязных махинаций береговых политиков. Еще вопросы?

— Если моя работа прекращена, что будет со мной?

— Именно это я и имел в виду под политикой. Вот почему я сделал так, чтобы вы прилетели сюда. Вы получили плохие новости. Теперь давайте поговорим, и я расскажу вам, как все для вас еще может повернуться в лучшую сторону. Гораздо лучшую, если вы все сделаете верно. У штаба СГОМ есть заявка относительно гидротермальной отдушины на Европе.

— На Европе? — Название вызвало в памяти образ трагически искалеченного северного континента, где теперь охотники за сокровищами в противогазах выискивали среди темного пепла уцелевших тератом.

— На Европе. На самом маленьком из четырех крупных спутников Юпитера.

— Я знаю.

— Не делайте оскорбленный вид. Множество сотрудников Тихоантарктики не отличит этот спутник от собственной задницы, пока вы не опустите его на тысячу метров в океан. Итак, вам известно, что море на Европе имеет гидротермальные отдушины, как на Земле?

— Не как на Земле. С гораздо более низкой температурой.

— Верно. Есть еще различия?

— Европейские дымари не так интересны, потому что они безжизненны. Как и весь океан Европы.

— А вот это неверно. Уже не безжизненны. Или — возможно, уже не безжизненны. Слышали вы когда-нибудь раньше о докторе Хильде Брандт?

— Нет.

— Я тоже. Но она — большая шишка в системе Юпитера. Помимо всего прочего, она директор Европейского научно-исследовательского центра. Шесть недель тому назад она прислала в СГОМ секретный доклад, объявляя, что вокруг европейской гидротермальной отдушины, судя по всему, была обнаружена жизнь. Местная жизнь, — Лосада наклонил свою темную голову. — Вы в это верите?

— Не вижу, почему бы и нет. — Технический вопрос наконец-то вынудил мозг Джона начать работать. — Там должна иметься химическая энергетическая основа, вероятно, сера — как у отдушин на Земле. Это рядом с Юпитером, а значит, там масса электромагнитной и приливной энергии достаточна, чтобы расшевелить недра. Идея о том, что на Европе могла бы быть жизнь, витала в воздухе уже больше столетия. Но что Брандт имеет в виду, говоря «судя по всему, была обнаружена»?