Дуэт сердца и саксофона - Уинифред Леннокс

– Сандра, - кричала в телефон Мэри, - я твоя должница! Экземпляры моего журнала просто сметаются с прилавков! Я выпускаю дополнительный тираж! Я готова вложиться в диски!

– Мэри, торопись, - посоветовала Сандра. - Я могу сказать тебе: время есть, но оно утекает так же быстро, как те деньги, которые ты не успеешь заработать на Говарде Нистреме, если опоздаешь.

– Мои люди уже улетели на Восток! - с гордостью сообщила Мэри. - К моменту появления Говарда в Штатах диск будет лежать на прилавках!

– Отлично!

Распрощавшись с Мэри Спирс, Сандра набрала номер Келли.

– Келли? Как ты, девочка? - Сандра почувствовала, как изменился ее голос, в нем слышалась нежность, которой никогда не возникало в разговоре с кем-то еще. Никогда.

– Сандра! У меня все хорошо. Я видела папу по телевизору. Он так вспотел, у него было мокрое лицо. Он устал, да?

– Наверняка. Но ты могла бы ему позвонить.

– Я собиралась, но мне некогда.

– А что ты делаешь?

– Спорила с Майклом.

– А кто такой Майкл?

– Да есть тут один тип. - Келли вздохнула и засопела. - Он в меня влюбился.

– Ого! - выдохнула Сандра. - И какой он?

– Ну.., я тебе его нарисую.

– И пришлешь, да?

– Да. А когда приедешь, я тебе его покажу. Он ничего, но очень сильно рыжий. Отсмеявшись, Сандра спросила:

– Ты слушаешь мой голос перед сном?

– Я уже выучила все кассеты наизусть. Пришли мне еще.

– Думаю, мы скоро встретимся.

– Ты приедешь ко мне?

– Ты приедешь ко мне. Уже скоро.

– Вот здорово! А папа?

– И папа тоже.

– Целую тебя, Сандра.

– И я тебя. Крепко-крепко.

Облегченно вздохнув, она подошла к зеркалу. На нее смотрела высокая темноволосая женщина с идеальной стрижкой, в идеальном костюме и в идеальных туфлях. Лицо свежее, молодое. Ей тридцать шесть лет. У нее семилетняя дочь и знаменитый муж-музыкант. Она преуспевающий психолог с обширной клиентурой. У нее дом во Флориде. Вот то, что она есть. Точнее, почти есть. Потому что ни дочь, ни муж пока не знают, что они дочь и муж Сандры Мередит, лучшей подруги покойной матери Келли и покойной жены Говарда Нистрема.

Сандра повернулась в профиль, с удовлетворением отметив, что он по-прежнему безупречен - время не тронуло ее черты, они свежи и четки. Она еще долго будет такой, но не вечно. Да, есть способы продлить молодость, гормональные таблетки в том числе. Но какой смысл умереть молодой? Природу опасно обманывать - пример тому Пэт Трифиро. Она, Сандра, согласна стареть, но это будет красиво. Уж она постарается. Рядом с любящим мужем и детьми это возможно.

Итак, она обеспечила успех Говарду, а теперь этот успех надо разделить с ним. Не на сцене и не в музыке. Чувственно.

– Я уезжаю на несколько дней, - сказала она своей секретарше. - Оставляю дела на тебя. - Сандра улыбнулась. - Не скучай. Кстати, ты снова очень хорошо выглядишь. Уж не собираешься ли ты меня покинуть ради какого-то ковбоя, а?

Милли опустила глаза, а щеки покрылись легким румянцем.

– Возможно, Сандра.

– А тебе очень хочется, да?

– Он такой замечательный.

– Это он ездит на "альфа-ромео"? На красной спортивной машине, да?

– Да…

– Не сын ли он арабского шейха?

– Нет. Нефтяного магната.

– Немного не угадала. Он из…

– Он из России, Сандра.

– Ого! Ты рискуешь.

– Нет. Я просто его люблю.

– Желаю успеха, девочка. Но подожди моего возвращения, не улетай к медведям прямо сейчас. Хорошо?

– Обещаю.

Сандра вышла из офиса, села в машину и отправилась домой собирать вещи. Через два дня Говард должен быть во Вьетнаме. Там, на юге, в курортном городке Вунгтау, состоится джазовый концерт музыкантов из стран Юго-Восточной Азии. Говард будет на нем американской звездой, он единственный из всех, кто не захотел воспринимать Вьетнам с позиций прошлого, ушедшего времени. Сейчас Говард всем сердцем устремлен в будущее.

Долгий перелет не утомил Сандру. Она слушала музыку, надев наушники, читала газеты, потом завернулась в клетчатый шерстяной плед и, потягивая красное сухое чилийское вино, которое принесла стюардесса, расслаблялась.

Все должно произойти в Вунгтау. Сандра прочла об этом курортном местечке все, что могла, и поняла - там замечательно теплое море, сосны на берегу, но не такие, как у нее на родине, в Калифорнии. Теперь, сидя с закрытыми глазами, она увидела берег, покрытый мелким светлым песком, рыжеватые стволы сосен, и ей показалось, что она ощутила запах нагретой хвои. Море было совершенного изумрудного цвета и теплое, неважно, что на дворе уже стоял декабрь.

Потом Сандра представила звездное небо и Южный Крест на нем, вообразила ароматы чужой земли, которая там странного красного цвета. Она улыбнулась. А как все получится на самом деле?

И ответила себе: будет точно так, как я представляю.

А Говард? Как будет с ним?

Вместо ответа Сандра выпила остатки вина из прозрачного пластикового стаканчика.

Об этом она не станет сейчас думать. Это должно произойти спонтанно.

Огромный зал курортной гостиницы набит битком. Сандра устроилась в третьем ряду, в самом центре, у прохода. Она была в розовом костюме - брюки и пиджак, застегнутый на одну перламутровую пуговицу. Она намеренно выбрала любимый фасон и любимый цвет вьетнамских женщин, тем более что чернота ее волос могла соперничать разве что с чернотой и блеском и густотой их волос. Она, между прочим, и подстрижена точно так же, как они. У них даже волосы похожей структуры. Сандра Мередит всегда прекрасно чувствовала среду, она обладала точным, безошибочным чутьем - где ей следует быть заметной, а где лучше затеряться в публике.

Играли джазовые композиции самого разного стиля и самых разных направлений, разных составов. Здесь были и многочисленные биг-бэнды, и квартеты, и трио. Они играли все - от кул-джаза и соула до авангардного. Последний играли поляки, они, кажется, больше ничего не умели играть. Отчаянно, с наслаждением блюзовали африканцы - черные парни из Кении, их солистка была просто потрясающей. Но у них чувствовалась английская школы игры. Китайские джазисты не произвели на Сандру впечатления - они пытались играть буги-вуги, но это так и осталось попыткой.

Занятной показалась группа из Германии, солист - кудрявый круглый коротышка с веселой мордашкой не претендовал на лавры Луи Армстронга, но его вокал был неплох. Особенно хорошо ему удавались этнические мотивы. Жарким Арабским Востоком дохнуло со сцены, когда он начал свои импровизации ритуальных песен бедуинов. От мощного соло в тишине зала у Сандры по коже поползли мурашки. Что ж, если прежде, при зарождении джаза, инструменты стремились повторить человеческий голос, то теперь наоборот - человеческий голос старается воспроизвести рыдание саксофона, мощный зов тромбона, сымитировать плач скрипки.