Призвание – режиссёр. Беседы с режиссёрами российского кино - Всеволод Коршунов

Опора – команда, просто в каком-то кино команда может быть очень маленькая и камерная, а где-то это огромная история, и человеком, на которого можно опереться, может стать продюсер. Потому что, например, если это кино со множеством площадок, с какой-то сумасшедшей логистикой, с нестандартным маркетингом, многоэтапное, с подключением интерактива – все что угодно можно навыдумывать. Тогда, конечно, должна быть очень мощная административная команда. В каких-то других случаях, мне кажется, режиссер может ее и заменить. А где-то на каком-то этапе композитор может стать важнейшим человеком, потому что музыкой можно испортить картину, а можно поднять ее на невероятный уровень.

Для авторского кино важно не только сформулировать высказывание, оно должно быть донесено до аудитории и, желательно, должно срезонировать. Поэтому надо продумать канал коммуникации, целевую группу и как запаковать это сообщение для нее, потому что в данном случае точно the medium is the message (носитель – это сообщение). Но главное – не переусердствовать. Режиссер не может сам продавать кино, как пекарь булочки. Он может предложить, как я в одно из первых посещений заграницы во Франции однажды увидел. Это было давно. Иду по улице, вдруг хозяйка пекарни, которая сама же там работает, выносит поднос, полный маленьких горячих круассанчиков, и предлагает мне. А я как-то осторожно отказываюсь, но вдруг понимаю, что это бесплатно, это такая промоакция для местных жителей и вообще для всех желающих. Вот так режиссер может сделать: возьмите пирожок бесплатно, смотрите, какой вкусный, попробуйте.

Но не стоять на рынке с ценником и торговать своим кино и говорить: «Я – замечательный режиссер, у меня суперкоманда». Про «суперкоманду» еще можно, но постоянно говорить о том, какое у меня классное кино, возможно только в рамках современной стилистики социальных сетей, но и то скорее нет. Говорить: «Смотрите, какое он снял классное кино!» – должен какой-то другой человек.

Режиссер должен продумать, чтобы стратегия продвижения дополняла высказывание фильма, не раскрывая при этом полностью его смысла. В этом смысле здорово, если есть команда, которая занимается фильмом с самого начала, готовит эти роды, их сопровождение, – это к вопросу о продюсере, если он организовал такой роддом, перинатальный центр, у него там классный персонал, и тебя не оставляют потом после родов с ребенком наедине, когда ты не знаешь, что делать. Некоторые наши кинокомпании напоминают плохой роддом. Жалуются на режиссеров, но они с ребенком бегают одни, а доктора нет, никого нет, и если роды принять еще могут, то выхаживать, ухаживать, проявлять человеческую заботу – с трудом. Метафора роддома, по-моему, очень классная.

Режиссер должен быть прежде всего человеком

Режиссер в хорошем смысле оплодотворяет группу идеями, своими эмоциями, чтобы все это перенести на экран. Вот в этом, мне видится, и есть магия кино. Помимо ремесленных понятных инструментов, которые можно измерить, есть еще неизмеримое вдохновение. Если оно отсутствует, то возникает тот же вопрос: можно ли снимать кино с «холодным носом»? Думаю, нет. По крайней мере, невозможно собрать команду единомышленников. Будет не команда, а набор инструментов.

Очень сложно отделить фальшь от не-фальши, когда глаз замыливается, потому что смотришь один и тот же кадр уже в тысячный раз. Сначала отсматривал рабочий материал, потом сделал черновой монтаж, затем занимался звуком, – это бесконечное перематывание одного и того же. Хорошо, что эта работа обычно в команде и с разными людьми. Они каждый раз подключаются на новом этапе: сначала оператор и художник, потом актер, и с ними заново переживаешь эту историю, смотришь на нее со стороны. Это как раз вдохновляет, если ты устал и происходит эмоциональное выгорание. Необходима обратная реакция. Ты питаешь людей – они тебя подпитывают.

Так называемое эмоциональное выгорание – на самом деле оправдание. Режиссер не имеет права выгорать, он берет на себя ответственность за то, что он пробежит эту дистанцию, ведь кино – это всегда марафон. Необходимо рассчитать силы, разбить сорок километров на маленькие сантиметровые участки, пробежать каждый из них и добраться все-таки до финиша. И при этом никто не должен видеть пот и слезы. Все должны увидеть кино.

Если человек обладает какой-никакой моралью, он будет стараться беречь своих близких. Это может быть киносемья или люди, никак не связанные с профессией, но режиссеру чем-то приходится платить. Нехорошо платить своими близкими. В этом смысле у каждого своя, наверное, расплата: у кого-то психосоматические болезни, у кого-то хроническая нищета или семейные проблемы, у некоторых – все вместе. Редко встретишь абсолютно счастливого режиссера. Скорее всего, ему не о чем снимать. Но это как раз к вопросу терпения, твердости духа. Бывают режиссеры, которые постоянно в работе, а есть те, кто снимает раз в пять лет, раз в 20 лет или один фильм за всю жизнь, но он входит в историю кино.

Нужно быть готовым не травмировать своих близких неудачами. Желательно как-то еще подстраховаться и расставить приоритеты. Я думаю, что приносить людей в жертву на алтарь искусства – это устаревшая позиция, что-то людоедское из прошлого века. Нет, так делать нельзя. Наверно, у каждого режиссера были такие ошибки, важно их осознавать. Каждый раз происходит ситуационное решение. Затем критически беспристрастный психологический разбор: был ли я прав в этот момент. То есть если выбрал работу, а в этот момент семье плохо, то, может быть, был какой-то другой выбор. Не всегда все однозначно – черное-белое. Кино – это производство, а значит, можно распланировать, иногда что-то перенести. В кино не так жестко, как в театре, где публика ждет и надо выйти со сломанной спиной, отыграть и умереть. В кино бывают такие ситуации, но, опять же, лучше жертвовать в этом смысле собой, а не другими. И то, думая о перспективе: кому нужен мертвый режиссер на площадке, у него ведь еще монтаж впереди.

Если во время съемки произошло так, что режиссер оказался в огне, загорелась его одежда, мне кажется, это, в общем, ничего, потому что его ошибка. Но если горит другой человек, а ты не останавливаешь сцену, а горит по-настоящему, – человек, не режиссер, должен сказать «стоп-мотор» и начать тушить. Режиссер должен быть прежде всего человеком и не имеет права провоцировать такие ситуации, когда человек входит в кадр, и мы знаем, что у него в этот момент загорится все по-настоящему. Думаю, если неправильно организовано производство, неверно выбраны артисты, если добиваешься от них эффекта прямым насилием, а не сотрудничеством, ты в чем-то ошибся.

Плюс-минус две склейки

Говорят, что