Завещание сына - Андрей Анисимов

– Я тебя подвел, подполковник? – посочувствовал бородач.

– Есть немного.

– Сам подумай. Эта падла сперва приговаривает меня к смерти, а потом подсылает знахаря. Конечно, если бы не ты, я бы клюнул. А тут… Ну я и послал…

Вышли с участка они тем же путем, что пришел Ерожин. Ключа от ворот арендатор не имел.

– Тачка-то у тебя не ментовская! – не без зависти оглядывая «Сааб» подполковника, заметил Рогач.

– У меня раньше частное сыскное бюро было. Пошел на казенную службу, пришлось бюро помощнику передать. – Ерожин открыл машину и усадил Дмитрия рядом.

– Завещание составлял? – поинтересовался он, заводя двигатель.

– Составлял. И страховку на жизнь оформил. Думал, мама получит. Пенсия-то, сам знаешь…

Ерожин кивнул:

– Знаю. Не знаю пока, как страховая компания с умирающим связаться решилась?

– Я в районной поликлинике справку взял, что здоров.

– За бабки?

– Почему. Они посмотрели, послушали…

– Это тебя не насторожило? Ты же тертый калач?

– Что?

– Что нашли здоровым?

– Бесплатная медицина… – Дмитрий выразительно хрюкнул. – Туда мертвеца под руки приведи, скажи, что живой, им до лампочки… Я подумал, что их сделал, а, оказывается, сделали меня… Постой, я же в страховку пятьдесят штук баксов слил. Ты, бля, понимаешь, какие бабки?

– Понимаю.

– Помоги назад вернуть? Назови процент и помоги, – глаза у Рогача загорелись, и он напряженно ждал ответа.

– Если страховая компания в афере не замешана, плакали твои денежки. Ты же сам справку принес, что здоров. Что, скажешь, будто был при смерти? Тут тюрягой пахнет. На три года лечиться поедешь, – обрадовал Ерожин.

– А если они заодно?

– Тогда другое дело. Но я такими вещами заниматься не могу. Обратись в мое бывшее частное бюро. Там директором Глеб Михеев. Думаю, он тебе поможет.

– Давай адрес, – потребовал Рогач. Ерожин вырулил на Минское шоссе, остановился, записал Дмитрию координаты сыскного бюро и протянул руку:

– До завтра, покойничек. И чтоб со всей честной компанией мертвецов. Понял?

Рогач кивнул, вышел из машины и, выскочив на проезжую часть, вытянул руку. Через секунду он уже садился в синюю «восьмерку».

Чтобы попасть в Переделкино, подполковнику пришлось десять минут гнать по Минке назад к Москве. Узкое шоссе вело к писательскому поселку через Баковку. «Раз еду мимо, стоит заглянуть к молчуну», – решил подполковник. Обитель неразговорчивого «смертника» находилась рядом с трассой. Строение из красного кирпича сияло белой жестью крыши. И здесь новодел, отметил подполковник. Калитка замка не имела, и Ерожин осторожно ступил на участок. Окна двухэтажной виллы наглухо закрывали плотные шторы. На звонок никто не откликнулся. Петр Григорьевич обошел дом вокруг и позвонил снова.

– Зря стараешься, милок. – Подполковник оглянулся и увидел сгорбленную бабульку.

– Что ты сказала, бабушка?

– Нету там никого. Постоялец час назад укатил, – пояснила старушка.

– А ты откуда знаешь?

– Живу супротив, вот и знаю, – ответила согбенная соседка и заковыляла прочь. Опоздал, догадался Ерожин и направился к машине.

Писательский поселок от Баковки отделял реденький лесок. Но дачу в Переделкино он на шел не сразу. Помогли старожилы. И здесь фирма «Пленэр» поселила «умирающего» в новенький коттедж, но он был построен на месте старой дачи, и участок уныния не вызывал. Дом окружали мощные яблони, высокие кусты жасмина и несколько рябиновых деревьев с кровавыми горстями плодов. Калитка запиралась на щеколду. Ерожин вошел, добрался по выложенной плитами дорожке до каменного крыльца и увидел маленькую женщину неопределенного возраста. Подполковник сразу понял, что перед ним прислуга. Женщина в закатанной юбке мыла пол между дверями.

– Хозяина нет, – ответила она, пряча мокрые руки за спину.

– А Николай Иванович скоро вернется? – спросил Ерожин и замер. Он процентов на двадцать верил, что нашел Грыжина. Остальные восемьдесят зависели от ответа женщины. Она стояла и о чем-то раздумывала. – Вы меня поняли? – выразил нетерпение посетитель.

– Поняла. Только не знаю, что сказать. Оно мне не докладывают.

– Кто «оне»? – переспросил Ерожин. Но он уже не сомневался, что у цели.

– Вы же Николая Ивановича спрашивали? – удивилась прислуга.

– Да. Разрешите, я его подожду?

– Ждите, но я еще пол недомыла.

– Хорошо. Не буду мешать, погуляю. Если не встречу вашего хозяина, зайду позже. Я должен его дождаться.

Женщина кивнула и попятилась в дом. Петр Григорьевич много слышал о Переделкине, но впервые имел возможность прогуляться по его улочкам. Он медленно побрел по узкому шоссе, с интересом разглядывая дачи писателей. Это были старые, потемневшие от времени строения с застекленными террасами и балкончиками. Огромные, поросшие вековыми елями участки никто не культивировал. Трава и кусты росли сами по себе. От этого естественного запущения было немного грустно. Но Ерожину показалось, что чувствует он себя тут гораздо уютнее, чем возле коттеджей новых русских. Он пытался понять почему. По логике, богатые новостройки должны радовать глаз, а они глаз раздражали. Так и не разобравшись в природе своих чувств, он свернул на боковую улочку, прошагал ее до конца и повернул назад. На старых участках встречались и новые дачи. Но они тоже не возмущали глаз подполковника. Он остановился возле одной из таких и понял, в чем дело. В Переделкине не строили показухи. Никто не тыкал прохожего своим богатством, не пытался удивить. Дачи жили так же естественно, как росли деревья. Подполковник улыбнулся своему открытию и зашагал к вилле, где обитал Николай Грыжин.

Тот не вернулся. Женщина неопределенного возраста пропустила Ерожина в дом, они познакомились. Прислугу звали Тоней. Она уже закончила уборку и протянула гостю руку:

– Вы ждите, а мне пора.

– Николаю Ивановичу никто не звонил?

– Звонили. Я сказала, что оне гуляют и что к ним друг приехал.

Лицо Ерожина перекосилось:

– Идиот!

– Я что-нибудь не так сделала?

– Нет, это я о себе.

– Можете, пока оне гуляют, телевизор посмотреть. Тут программ тьма.

– Спасибо, Тонечка. До свидания.

– До свидания, Петр Григорьич. Не беспокойтесь, оне скоро будут.

Оставшись в одиночестве, подполковник покосился на недопитую бутылку виски, уселся в кресло и включил телевизор. Перебрал с десяток каналов, по минуте задержал внимание на каждом, оставил новости и задумался.

Причина гибели доктора Крапивникова начинала проясняться. Валентин Аркадьевич затеял темную игру и, видно, кому-то не угодил или помешал. Мог убить доктора и кто-то из «смертников» из мести, обнаружив обман. Но эта версия почему-то Ерожина не увлекала. Подполковник очень надеялся, что Глеб Михеев раскопает побольше одинцовских сыщиков. Пока наибольшее подозрение вызывала фирма «Пленэр». В кабинете на Петровке он обвел красным фломастером на карте участок, где фирма владела недвижимостью. Конспиративные дома для мнимых умирающих так же предоставляла она. На этом же участке нашли тело доктора. Слишком много совпадений. Подполковник достал блокнот и хотел по свежим следам записать информацию, полученную от бородача Дмитрия. Но не успел – в гостиную влетел Николай.

– Петр Григорьевич, я буду жить! – закричал он с порога и бросился сыщику в объятия.

– Ты уже в курсе? А я надеялся лично сообщить тебе эту новость, – улыбнулся Ерожин. – Ну и напугал ты всех нас. Срочно звони отцу и Маше. Они места себе не находят.

– Сейчас позвоню. Но скажите зачем? Зачем доктору Крапивникову это понадобилось?! Я хотел у него это спросить. Валентин Аркадьевич не выходит на работу. Но я его добью.

– Его уже добили. Тело доктора Крапивникова нашли неподалеку.

– Когда?

Ерожин назвал число. Молодой предприниматель задумался.

– Как раз в тот день я ждал его с ботинками, – припомнил он.

– Очень любопытно. По дороге расскажешь подробно, а сейчас говори с отцом. – Подполковник набрал номер старшего друга и протянул мобильник Николаю.

– Папа, не беспокойся. У меня все в порядке.

– Где ты, сынок?!

– Я недалеко, под Москвой, и Петр Григорьевич рядом.

– Дай ему трубку.

Николай передал подполковнику мобильный.

– Спасибо, Петро.

– Не за что, батя, – ответил Ерожин и понял, что старик больше говорить сейчас не может.

На деревьях и кустарнике листьев оставалось мало, они уже покрывали землю, шевелились от порывов ветра и плыли по воде. Маленькая речушка несла листву, словно игрушечные кораблики. Михеев смотрел на их тихое движение и вспоминал родную тайгу… «Как ты там без леса? Нам без леса нельзя», – вспомнил он слова отца и почувствовал, как защемило сердце. «Прав Фрол Иванович, без природы человеку, привыкшему к ее незаметному влиянию, трудно. Город – искусственный мир. К городу лесному жителю надо привыкать. Врут люди, когда говорят, что едут в город из-за музеев и театров. Много ли бывшие деревенские в эти музеи ходят? От трудностей бегут. От колодезной воды, туалетов-скворечников, от колки дров, от неустроенного, дикого быта», – размышлял Глеб.