Анжелика - Серж Голон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Так это же чистое серебро! – воскликнула Анжелика, и проявляя практический ум, спросила:
– А почему никто его не собирает? Ведь серебро, должно быть, стоит больших денег, и можно будет хотя бы уплатить налоги?
– Все это не так просто, как кажется, дорогая барышня. Во-первых, не все то серебро, что блестит, и то, что вы видите, – это всего-навсего вид свинцовой руды. Но и она содержит серебро, хотя извлечь его из руды очень сложно: только испанцы и саксонцы знают, как это делается. Говорят, будто к этой руде примешивают уголь и смолу, делают из этой смеси нечто вроде лепешек, которые расплавляют в горне на очень сильном огне. И получают в конце концов слиток свинца. Некогда расплавленным свинцом из машикулей вашего замка поливали врагов. А уж добыча серебра – дело ученых алхимиков, я в этом не очень-то разбираюсь.
– Вы сказали, брат Ансельм, из «вашего замка». Почему именно из нашего?
– Вот тебе и раз! Да просто потому, что этот заброшенный участок земли принадлежит вам, хотя и отделен от основных ваших земель владениями маркиза дю Плесси.
– Мой отец никогда не говорил о нем…
– Участок маленький, узкий, ничего на нем не растет. На что он вашему отцу?
– А свинец, а серебро?
– Ерунда! Можно не сомневаться, рудник давно истощен. Да и вообще, все, что я вам рассказал, я узнал от одного монаха-саксонца, помешанного на разных камешках и старинных книгах по черной магии. Я подозреваю, он был немножко не в своем уме.
Предоставленный самому себе мул, таща повозку, ушел вперед и, спустившись с горки, поплелся по плато. Анжелика с монахом нагнали его и сели на козлы. Вскоре совсем стемнело.
– Я не буду зажигать фонарь, чтобы не привлекать к нам внимания, – тихо сказал брат Ансельм. – Честное слово, я предпочел бы проезжать мимо этих деревень совсем голым, чем в своей сутане, да еще с четками на поясе. А что это там… уж не факелы ли? – вдруг спросил он, натягивая вожжи.
Действительно, примерно в лье от своей повозки они увидели множество движущихся светящихся точек, которых становилось все больше. Ночной ветерок доносил необычное печальное пение.
– Пресвятая дева, защити нас! – воскликнул брат Ансельм, спрыгивая на землю. – Это гугеноты из Волу хоронят своих покойников! Они идут нам навстречу! Нужно поворачивать назад!
Он схватил мула под уздцы и попытался круто повернуть его назад на узкой тропинке. Но мул заупрямился. Охваченный страхом монах чертыхался, и «красавец» превратился в «проклятую скотину». Анжелика и Никола бросились на помощь монаху, в свою очередь пытаясь переубедить животное. Процессия приближалась. Все громче становилось пение. «Господь – наша опора во всех наших несчастьях…»
– Беда! Беда! – стонал монах.
Из-за поворота дороги показались первые факельщики. Неожиданно яркий свет озарил повозку, застрявшую попе-рек тропинки.
– Кто это там?
– Пособник дьявола, монах…
– Он загородил нам дорогу.
– Неужто им мало, что мы вынуждены хоронить наших покойников ночью, как собак…
– Он еще оскверняет их своим присутствием!
– Бандит! Распутник! Папистский пес! Толстый боров!
О деревянные борта повозки звонко застучали камни. Дети испуганно заплакали.
Анжелика, раскинув руки, выбежала вперед:
– Остановитесь! Остановитесь! Это же дети! При появлении девочки с развевающимися волосами страсти разгорелись еще сильнее.
– Ясно, девка! Их потаскуха!
– А в повозке ублюдки, окропленные святой водицей…
– Небось тоже зачаты непорочно!
– С помощью святого духа!
– Да нет, это наши дети, они украли их, чтобы принести в жертву своим идолам!
– Смерть ублюдкам дьявола!
– Спасем наших детей!
Одетые в черное крестьяне со свирепыми лицами окружили повозку. А шедшие сзади, не подозревая о происходящем, продолжали петь. «Всевышний – наша крепость…» Но постепенно толпа вокруг детей становилась все плотнее.
Осыпаемый руганью и тумаками, брат Ансельм с неожиданным для такого толстяка проворством выскользнул из толпы и помчался через поле. Никола, не обращая внимания на то, что его колотили палками, старался повернуть обезумевшего от страха мула. Чьи-то пальцы с длинными ногтями вцепились в Анжелику. Извиваясь, словно уж, она вырвалась и бросилась наутек в поле. Один из гугенотов кинулся следом и нагнал ее. Это был совсем еще мальчишка, примерно одного с ней возраста, и юношеский пыл еще больше разжигал его сектантский фанатизм.
Сцепившись, они покатились по траве. Анжеликой внезапно овладело исступление. Она царапалась, кусалась, яростно впиваясь зубами в своего врага, ощущая во рту солоноватый вкус его крови. Наконец, почувствовав, что он слабеет, она вырвалась и снова помчалась прочь.
В это время к повозке подбежал какой-то высокий мужчина.
– Остановитесь! Остановитесь, несчастные! – кричал он, повторяя слова Анжелики. – Это же дети!
– Дети дьявола! Да, да, дьявола! А что они делали с нашими детьми? В ночь святого Варфоломея их выбрасывали из окон на острия копий!
– Но это уже прошлое, дети мои! Удержите свою карающую длань. Мы нуждаемся в мире. Образумьтесь, дети мои, послушайте вашего пастора.
Анжелика услышала, как скрипнула и покатилась повозка. Значит, Никола все-таки удалось повернуть мула.
Прячась за изгородью, Анжелика добралась до следующего поворота и присоединилась к своим товарищам.
– Если бы не их пастор, нас, наверно, уже не было бы в живых, – прошептал Никола, стуча зубами.
Анжелика была вся в царапинах. Она одернула свое изодранное, перепачканное платье. Во время стычки ее так сильно дергали за волосы, что теперь ей казалось, будто с нее сняли скальп, до того у нее болела голова.
Когда они проехали еще немного, кто-то окликнул их приглушенным голосом, и из-за кустов появился брат Ансельм.
Пришлось спускаться обратно к римской дороге. К счастью, ночь выдалась лунная. В Монтелу дети попали только под утро. Они узнали, что со вчерашнего дня крестьяне прочесывают Ньельский лес, но нашли лишь колдунью, которая на поляне собирала целебные травы, обвинили ее в том, что это она украла их детей, и без долгих слов вздернули на ветке дуба.
***– Ты понимаешь или нет, – говорил барон Арман Анжелике, – сколько беспокойства и хлопот причинили мне все вы, и ты в особенности?..
Разговор этот происходил через несколько дней после их побега. Анжелика, прогуливаясь, шла по тропинке через овраг и повстречала своего отца. Он сидел на пне, а неподалеку щипал траву его конь.
– Что же с мулами, ничего не получается, отец?
– Нет, дело идет на лад. Я как раз возвращаюсь от Молина. Видишь ли, Анжелика, после твоего безрассудного бегства в лес тетя Пюльшери убедила нас, меня и твою мать, что дальше воспитывать тебя здесь, в замке, невозможно. Тебя надо поместить в монастырь. И вот я решился на шаг, весьма унизительный для меня, шаг, которого раньше я хотел избежать любой ценой. Я поехал к Молину и попросил его дать вперед некоторую сумму денег, благо он предлагал мне их для устройства наших семейных дел.