Герцог и колдунья - Иван Афанасьев

— Да пошлет тебе и твоим близким свое благословение Ридитол, Юрай. Не сочти за обиду, что я не открываю своего лица. Для этого есть веские причины. Я знаю, кто ты и в чем ты нуждаешься. Теперь ты выслушаешь мою просьбу. Речь пойдет о таких опасных делах, что лучше нам иметь основания отрицать знакомство. Я уверен, что ты мудр, и поймешь правильно моё положение.

— Благодарю за гостеприимство, высокий хан. Я понимаю сложность твоего положения. Ты рискуешь уже тем, что принимаешь меня в своем становище. Тем более, когда на меня ополчились все ильханы, хотя не возьму в толк, по какой причине.

— А что ты обещал хану Тарраби за услугу? Впрочем, можешь не отвечать.

— Нечто, за что Тарраби готов поступиться своими табунами.

— Это обладает колдовской силой?

— Пожалуй.

— Вот тебе и ответ. Ильханы не терпят соперников. Но я вижу, что ты у нас многого не знаешь. По-видимому, ты издалека. Но и на своей родине ты не был рядовым человеком. Колдун-одиночка, я угадал?

— Случалось мне действовать и в одиночку. Но ты всё не решаешься спросить меня напрямую, умею ли я читать чужие мысли. Да, умею, высокий хан. Правда, не всегда это возможно. Кто-то умеет надежно их скрывать, у кого-то мысли настолько сумбурны и невнятны, что легче сказать, о чем думает собака. Но твои мысли мне понятны, оттого я откровенно и говорю с тобой, зная, что ты истинный хан Шеймас, а не подосланный им слуга.

Высокий хан ничего не ответил, только завозился за ковром, а потом к ногам Юрая, присевшему по-турецки, вылетел блестящий браслет.

— Наверное, ты силен в колдовстве не меньше, чем лучшие мои колдуны. Некогда этот браслет принадлежал очень сильному и опасному чародею. Ты что-то можешь сказать о его бывшем хозяине? Можешь взять в руки. Меня уверяли, что вреда это не приносит.

Юрай поднял браслет и долго вертел его в руках, то поднося к глазам, то к уху, словно прислушивался к отдаленной музыке. Молчание затягивалось. Наконец он произнес:

— К сожалению, высокий хан, я не смог выполнить твоей просьбы. Могу лишь сказать, что браслет этот носили разные люди, но… одновременно один и тот же человек. Это странно, но я не могу выразить иначе. Сейчас на нем твой отпечаток. Я могу перечислить твои навязчивые мысли, въевшиеся в металл, рассказать обо всех твоих болезнях. В последнее время, например, ты неотвязно думал о чародее по имени Двойная Кошка. Ты его боишься, смертельно боишься, и для этого есть основания. Браслет этот — не такая безопасная штучка, как тебя уверяли. Он, помимо прочего, опознаватель. Я бы от него избавился.

Некоторое время хан обдумывал услышанное.

— Как я могу быть уверенным, что ты прочитал всё это по браслету, а не извлек из моей головы?

— По двум причинам, высокий хан. Во-первых, когда я изучал браслет, ты думал не о Двойной Кошке, а о хане Тарраби, о том, какой выигрыш от нашей встречи получает он. А, во-вторых, сейчас я перечислю тебе твои болезни, о многих из которых ты не знаешь, а потому я не смог бы прочесть их в твоей голове.

— Что ж, я тебе верю. Можешь не утруждать себя доказательствами. Но не смог бы ты меня научить скрывать мысли, как это делают многие ведьмы и почти все колдуны?

— Легко. Для этого не нужны какие-то сверхъестественные способности. Было бы желание и капля усилий. Но разве в этом состоит твоя просьба, за исполнение которой ты пожалуешь мне титул эмира?

— Ты прав, помощь, в которой я нуждаюсь… Впрочем, давай я расскажу с самого начала.

И Шеймас приступил к повествованию.

Там, где южная оконечность гор Илиз плавно сменяется пологими холмами, некогда простиралось королевство Ульсандр. С севера его ограничивали густые леса, а южные границы терялись в бескрайней степи. В Ульсандре не было ни крупных рек, ни обширных пастбищ, зато и не бывало и засух, опустошающих порой сопредельные страны. Благодаря мягкому климату жители его собирали отменные урожаи ржи и других культур. А безопасность королевства обеспечивала цепь мощных крепостей, выстроенных на холмах. Ульсандр славился великолепной конницей, непревзойденной в ближнем бою. А доспехи, некогда изготовленные оружейниками королевства, до сих пор ценятся на всех рынках. Да, латы и оружие долговечнее людей.

Но истинной защитой Ульсандра являлись его колдуны. Слава, а главное, сила их была, пожалуй, выше, чем у тех колдунов, коими ныне гордится Согури. Искусен в колдовстве был и сам король Ульсандра, Пегок. Говорят, он читал в душах людей, как в открытой книге. Поэтому, когда однажды к нему явился пришлый колдун по имени Двойная Кошка и потребовал места при дворе, Пегок сказал ему:

"Ты, безусловно, великий мастер. Тем не менее, я отказываю тебе. Королевская служба требует уметь подчиняться, ты же к этому не расположен. Ни один владыка не приблизит к себе такого мастера, разве что в час лихой беды. Мы и сами справимся с любой напастью".

По преданию, Двойная Кошка долго обдумывал его слова. Когда же он ответил королю, его голос звучал надменно:

"Ты тоже искусен, и твои колдуны недаром едят свой хлеб. Но на этот ты переоценил свои возможности, король Ульсандра. И я докажу тебе это. Не потому, что раздосадован отказом, или же питаю ненависть к твоим подданным. Нет, я сделаю это только ради того, чтобы ты понял свое заблуждение, и память о том осталась в веках".

С этими словами пришлый колдун запахнул свой оранжевый плащ и завертелся огненной юлой. Когда же движение прекратилось, никого и ничего, кроме сброшенного оранжевого плаща, у ног короля не обнаружилось.

Несколько лет ничего не происходило. Но еще задолго до этого случая ходили слухи, что мастер Двойная Кошка способен создавать Смерч Беспамятства. С виду — обычный маленький смерч, кружащий пыль на дорогах. Такой шатер не повалит, разве что шапку с головы сорвет. Но у людей, угодивших в такой смерч, пропадала память. Ничего не помнили они: ни своего имени, ни как едят, ни как одеваются. Память возвращалась медленно — год, а то и два требовалось, чтобы пострадавший вернулся в общество. А если таковое случится с целым войском? Страшно представить армию младенцев!

Приписывали Двойной Кошке и создание Зовущего. Выглядел он как огромная голова, выглядывающая поверх обрыва из глубокой пропасти. Стоило Зовущему произнести имя приговоренного его создателем к смерти, несчастный безропотно шел к обрыву, чтобы однажды шагнуть в пустоту. Зов был слышан на любом расстоянии, и путь до гибели порой занимал месяцы, а то и годы. Но исход всегда был неотвратим. Иногда смертников было сразу несколько.

Много еще чего приписывали колдуну с необычным прозвищем. Некоторые слухи о себе, вероятно, распускал он сам, дабы запугать властителей и других колдунов. Например, никак не верилось, будто бы он поднимался на гору Белого Облака, ведь всем известно, что дороги туда для смертного не существует. А умение превращаться в рыбу и быстро плыть против самого сильного течения? Такая способность Двойной Кошки некоторыми безусловно отрицалась, другие же её допускали. А вот способность мгновенно перемещаться из одного места в другое доверия не вызывала ни у кого. Знаменитое исчезновение колдуна из покоев Пегока объясняли тем, что Двойная Кошка просто отвел королю глаза и ушел, невидимый. Да, изящно и зрелищно, но не более того.