Мой прекрасный негодяй - Кристина Брук

Он не сводил настороженного взгляда с темных, как уголь, облаков, скопившихся на горизонте. Ветер постепенно усиливался, и он был почти уверен, что они не успеют добраться до Лондона, прежде чем разверзнутся небеса.

Свежий ветерок становился влажным. Давенпорт остановил лошадь и передал вожжи Хилари, чтобы натянуть складной верх двуколки. Разумеется, такое укрытие вряд ли могло защитить их от грозы и шквала, но больше он ничего сделать не мог. Жаль, что ему не пришло на ум прихватить с собой коврик из сломанного экипажа, прежде чем его покинуть. Затем он снова забрался в двуколку.

– Боюсь, что мы промокнем насквозь, – произнес он весело, и у него действительно имелся повод для веселья. Им придется остановиться где-нибудь на ночь, а это могло привести к интересному повороту событий.

Хилари передала ему вожжи, в тревоге кусая свою злосчастную губу.

– Мы должны к вечеру добраться до Лондона. Меня не волнует, даже если мы оба вымокнем до нитки. Этим вечером мы будем в Лондоне.

Она оказалась на редкость решительным юным созданием. Давенпорт невольно восхищался ее силой духа. Но когда ветер стал еще холоднее, а его панталоны промокли от дождя, ему все меньше нравился ее упорный отказ подумать об удобствах сухой спальни и огня, пылающего в камине.

Не говоря уже о крупном мужском теле между простынями, чтобы согреть ее продрогшую плоть.

Сама мысль об этом наполняла его мукой. Похоже, ему было суждено, оставаясь промокшим и замерзшим извне, пылать страстью к этой женщине изнутри.

Два дня. Они знали друг друга всего два дня, и вместе с тем он чувствовал себя так, словно страдал от злосчастного влечения к ней по меньшей мере месяц.

Надо отдать ей должное – она не жаловалась. На ее прелестном личике застыло выражение мрачной решимости противостоять любой стихии. Рот, похожий на спелый персик, был упрямо сжат. Поля ее шляпы поникли, пелисс постепенно становился мокрым. Они больше не разговаривали, так как все равно не смогли бы услышать друг друга сквозь рев ветра.

Небо совсем потемнело, хотя было всего четыре часа дня. Хилари рассудила верно – если поторопиться, к вечеру они успели бы добраться до Лондона. При условии, что погода стояла бы хорошая, у них имелся прочный экипаж, запряженный четверкой лихих коней, а над головами дружелюбно светила луна. Эта же двуколка явно не предназначалась для ночных путешествий. Здесь не было даже фонаря, чтобы освещать путь в темноте.

Вспышка молнии расколола небо. Лошадь испугалась и пронзительно заржала.

– Проклятие! – выругался Давенпорт, сумевший быстро обуздать бедное животное. Затем он обернулся к Хилари. – Моя дорогая, дело и так уже зашло слишком далеко. Нам придется где-то остановиться, по крайней мере до тех пор, пока не пройдет гроза. Я боюсь, что лошадь может пострадать, если мы и дальше будем плестись в темноте.

Нижняя губа девушки успела изрядно натерпеться за время, прошедшее с начала их знакомства. Плечи Хилари поникли, удрученное выражение ее лица заставило Давенпорта сожалеть о том, что он не может ради нее остановить грозу.

– Очень хорошо, – наконец произнесла она. – Поищем себе укрытие в первой же деревне, которая попадется нам на пути.

Прошел почти час, прежде чем они нашли подходящее место, чтобы остановиться. Это был небольшой, опрятного вида коттедж, принадлежавший, как выяснилось, преуспевающему фермеру и его жене. Хилари тут же прониклась симпатией к хозяйке, миссис Поттер, миловидной, склонной к полноте матроне средних лет. Сразу поняв, в чем дело, она озабоченно запричитала при виде двух насквозь промокших путешественников, появившихся у нее на пороге.

– Заходите, заходите! – Хозяйка проводила обоих в небольшую переднюю и помогла Хилари снять промокшую шляпу и пелисс. Коробки Хилари, на которые обрушилась вся ярость стихии, превратились в мокрую, бесформенную массу картона, да и их содержимое наверняка было не в лучшем состоянии. – Как ужасно быть застигнутыми в пути в такую погоду.

– Благодарю вас, мэм. Вы так добры! – отозвалась Хилари, с наслаждением приблизившись к камину.

– Мы просим прощения за то, что приходится злоупотреблять вашим гостеприимством, – вступил в разговор Давенпорт. В глазах его блеснул тот самый довольный огонек, который вызывал у Хилари инстинктивное недоверие. – Моя жена и я в долгу перед вами, миссис Поттер.

Моя жена? Хилари прикрыла глаза.

По крайней мере, предположила она, он пытался сберечь ее репутацию. Но разве он не мог представить ее как свою сестру? Ей следовало это предвидеть и взять с него слово вести себя прилично. Как ни странно, Давенпорт казался ей человеком слова – если только кому-то удавалось взять с него это слово.

– Ах, что вы! – воскликнула в ответ хозяйка, так и светясь улыбкой. – Мы тут как раз говорили с мистером Поттером о том, что теперь, когда наша единственная пташечка выпорхнула из родительского гнезда, наши вечера стали совсем одинокими. Наша Дейзи вышла замуж очень удачно, только живет она далеко отсюда, в Кенте, и мы ее не видим вовсе.

Миссис Поттер выразительно вздохнула, потом взяла себя в руки.

– Мы только что кончили обедать, но, если вам угодно, осталось еще достаточно пирога с бараниной. Конечно, это не та еда, к которой вы привыкли, но…

– Вовсе нет, миссис Поттер, – отозвался Давенпорт. – Должен признаться, я очень голоден, и пирог с бараниной будет очень кстати.

– Но сначала вам нужно подняться наверх и переодеться, – заявила хозяйка, окинув взглядом промокшую одежду Хилари. – Спальня Дейзи – все, что у меня есть, но, если вы простите меня, миледи, вы почти одного роста с моей девочкой, так что я смогу подобрать для вас что-нибудь из ее гардероба.

– Вы очень любезны, – пробормотала Хилари, – но я не могу носить платья вашей дочери. К тому же нам нужно отправляться в путь сразу же, как только кончится гроза.

– Разумеется, вам лучше остаться здесь! – заявила миссис Поттер, всплеснув своими сильными, натруженными руками. – Гроза только начинается, да и куда вы поедете в такой кромешной тьме?

– Боюсь, она права, дорогая, – пробормотал Давенпорт. – Ночь слишком бурная.

Прежде чем Хилари успела что-либо ответить, хозяйка приняла поощрение Давенпорта за согласие.

– Я приготовлю постель и подберу для вас какую-нибудь одежду, миледи.

Сердце в груди Хилари забилось сильнее. Сколь бы ни было велико ее желание попасть в Лондон, приходилось признать, что это было невозможно. Они не могли рисковать тем, что лошадь сломает себе ногу, попав в рытвину, или подвергать опасности собственные жизни, пробираясь сквозь грозу.

Если бы лошадь была ее собственной… если бы хоть малейший проблеск лунного света освещал им дорогу… но нет, затянувшие небо облака словно сговорились против нее. Тут ничего поделать было нельзя. Ей придется провести ночь в этом коттедже.