Москау - Георгий Зотов

Кухня «Бюргербройкеллера» терзала желудок аппетитными запахами печёной свинины. Кровь гулко застучала в висках, Жан-Пьер почувствовал головокружение. Его подташнивало… Голод или что-то другое? Отогнув застёжку-«липучку», он извлёк дозиметр из чехла «буха», — никто из посетителей и ухом не повёл. Так и есть, радиационный фон сегодня повышен… А он-то думает, с чего трещит голова? Четыре таблетки активированного угля, шипучий аспирин (конечно же немецкий) растворяются в стакане воды, налитой из графина на столе. Сейчас полегчает. Радиация медленно убивала рейх изнутри, но убрать повреждённые АЭС у Триумвирата не было ни сил, ни денег. Рак стал самым популярным заболеванием империи, продолжительность жизни не превышала 70 лет. Поскольку именно в таком возрасте выходили на пенсию, пенсионеров в Москау были единицы: в основном люди старой, довоенной закалки, которых радиацией не возьмёшь. Хорошо Павлу-то в своём Гонконге, там никакие АЭС с воздуха не бомбили.

Так вот, относительно третьей версии.

У японцев разведка налажена много лучше, чем в рейхе. Нет, вовсе не по причине профессионализма, владения джиу-джитсу или навыков чтения мыслей. У них тупо больше денег. В стародавние времена, когда в Руссланде заправляли большевики, ещё можно было растлить иностранца идеей всеобщего счастья трудящихся, а абвер вербовал чиновника-фольксдойче в Москау, втихую нашёптывая: ну ты же арийской расы, как и мы, помоги собратьям… Тут нет никакой идеологии, зато есть действенное средство — деньги. За пачку купюр с портретом микадо в Москау покупаются три четверти офицеров абвера: оставшиеся просто ценят свои знания в две пачки. Если в кармане хрустят иены, ты можешь уволиться со службы, уехать жить в Урадзиосутоку или Хабаросито. Там на порядок меньше радиации, бородачи-шварцкопфы не взрывают машины на улицах чистеньких и опрятных городов. За особые заслуги микадо Ниппон коку своим приказом дарует шпиону гражданство… Поэтому-то в гестапо и абвере нельзя доверять никому.

Допустим, агент на нужном уровне «сдал» японцам секретное досье, произошла утечка информации об инциденте под Новгородом. Японцы неожиданно для себя обнаружили: некогда мощный рейх разъедает, как ржавчиной. Бактерия это, природные аномалии, действие секретного оружия — не столь важно. Факт: целые районы империи трансформируются в странную песочную субстанцию, превращаются в призраки и исчезают без следа. Теперь в Токио, купив воздушную кукурузу и сев в кресла, как в хорошем кинотеатре, с интересом наблюдают, а что же дальше? В стиле фильма ужасов, только хуже. Но стоит Триумвирату вызвать из Гонконга специалиста по решению проблем, японцы понимают: они лишаются своего шанса. Без боя победить в главном соревновании и сгрести все золотые медали, полагающиеся призёру. Надо лишь оставить раздражитель на месте… и Третий рейх пропадёт, будто его никогда и не было. Ниппон коку — победитель в схватке за владение миром. Без единого выстрела и трупа.

Ну, разве что трупа Павла. Но кто его пожалеет?

Триумвират не знает способа бороться с эпидемией. Лишь начнут пропадать целые города, система власти рухнет, беженцы бросятся прочь из рейха, а японские бляди закроют границы, заставив всех свариться внутри, как раков в супе. Зато Ниппон коку отныне не надо трястись, что добрый друг приползёт ночью с ножом в зубах. По этой причине японцы и пытаются остановить Павла, он не должен помешать планам мирового господства. Хотя элемент внезапности утерян, это не будет для них слишком легко…

«Бух» тихо зажужжал. В правом углу экрана судорожно мигнул значок электронной почты. А вот и она, долгожданная шифровка абвера с досье из Токио. Один и Тор, хвала вам, умою алтарь кровью десятка цыплят. Отлично жить в веке развитых технологий! Шпиону не требуется, теряясь в метели, уходить в лес с громоздкой рацией за спиной и долго стучать «ключом», дрожа от холода и страха — вот сейчас тебя найдут, запеленгуют и казнят. В детстве Жан-Пьер зачитывался шпионскими романами о похождениях в большевистской Москау Макса фон Зюдова (под псевдонимом «майор Христофоров»), храброго гестаповца, едва не убившего Сталина (не сработала заложенная в туалете бомба) и почти отравившего Кагановича. Как это было восхитительно! Теперь не нужно рисковать жизнью. Завёл «электронку», послал письмо — и всё. Можно даже вложить вирус, способный уничтожить текст по прочтении. Ну и что же там у нас внутри такое?

Прочитав послание, оберштурмфюрер Карасик улыбнулся, покачав огромной головой. Славно! Он не только учёный, но и отличный аналитик. Лучший в гестапо.

Версия номер три — подтвердилась.

Он намеревался закрыть «бух», но… еда на столе до сих пор не появилась! Толстуху-гауптфельдфебеля, видимо, утащили в подполье шварцкопфы. О, чем больше у людей марла, тем хуже обслуживание. Ладно, ему некогда скучать. Уже пару дней как Жан-Пьеру не давала покоя мысль: один из трёх голосов Триумвирата показался Карасику крайне знакомым. Он был уверен, что где-то его уже слышал: отдалённо, краем уха. В бункере с ним беседовали три дамы. Одна из них, если судить по тяжёлой поступи (у него хороший слух), грузнее других. Две остальные — не то чтобы худенькие, скорее особы среднего веса. И пока соизволят принести свинину с пивом, он попытается кое-что выяснить, подбирая похожее звучание, развлечётся, так сказать. В Сёгунэ нетрудно скачать особую программку, которая умеет сличать голоса…

…Через час проходившая мимо официантка (та самая, в чине гауптфельдфебеля) с удивлением посмотрела на посетителя. Рулька на столе давно остыла, из кружки пива с уныло осевшей по краям пеной не было выпито ни глотка. Клиент, вместо того чтобы наслаждаться едой, уставился в экран «буха» и невнятно, с удивлением что-то шептал.

На его лбу выступили капли пота.

Глава 4

Рагнарёк

Основная проблема, если внезапно оказался за границей, — мышление. Ты думаешь: наверняка здесь точно так же, как и дома, только получше. Ну-ну. Примерно через полчаса я понял, что мысль о поимке такси в Лос-Анджелесе была опрометчива. Улицы оставались пустынными, как во время комендантского часа, безлюдные дома на обочине зияли выбитыми стёклами… Автобус я заметил лишь один — его сгоревший остов лежал на боку возле руин остановки. Громыхающие мимо колымаги не выказывали желания подвезти мужчину, одетого как японец, и босоногую девушку в кимоно. Пре-кра-сно. Кола высосана до дна, зверски хочется пить. Куда там — магазины не работают. А ведь плакаты в райзебюро Москау выставляли Калифорнию раем, с пальмами и пляжами на каждом шагу. Не сомневаюсь, что так оно и есть, — в районе Голливуда, где скопились виллы японских продюсеров. Странно, что пока никто не попытался нас ограбить.

— Долго ещё? — запыхавшись, со злобой произносит девушка. Волосы растрёпаны, ноги сожжены солнцем, мокрая от пота, как мышь. Гламур улетучился.

— Примерно километров тридцать, — нежно сообщаю я. — А вообще, к чему эти волнения? Мы же здесь оказались по вашей милости. В следующий раз, если соберётесь куда-то переноситься, озаботьтесь обстановкой: ресторан, бассейн, номер в гостинице.

Она бы и рада мне ответить, но её рот способен издавать лишь шипение. Не из-за факта, что все женщины — змеи, у девицы просто-напросто пересохло в горле. Я и сам на последнем издыхании: как грузчик-арбайтер, тащу на плече увесистую сумку со «штюрмгевером» и патронами. Но в душе — настоящий праздник с искрами бенгальских огней. Подумать только, в самом начале разговора Ольга не имеет сил мне возразить! Но это ещё не финал. Как только доберёмся до приличных размеров тени, я утоплю её в аргументах. Вон впереди расплывается в мареве дом с двумя башнями…

Глазам своим не верю. Оооооуууу! Посреди этого нищего городишки — храм Локки!

Святилище построено у дороги. Здание контрастирует с убогостью кучи трущобных хижин из фанеры, на окнах — стальные решётки. То ли магазинчики, то ли мини-тюрьмы. Храм, как и мой, возведён по исландскому образцу, в форме горы с пещерой внутри. У входа — имитация холмов с норвежскими ёлками, в сугробах из искусственного снега.

Схватив Ольгу за руку, я тащу её вперед. Она таращит глаза, но ни о чём не спрашивает. Звонок на входе сломан. Стучу в окованную металлом дверь, ору на древненорвежском:

— Да восславится Локки, бог огня, и да проживёт он больше, чем вечность!

Это мёртвый диалект, в жизни не используется, — на нём служат мессы. Но слуги богов учат его в Высшей Школе. Изнутри скрежещет засов. Створки дверей распахиваются, на пороге — жрец. Толстый мужик с заспанной физиономией (хм, при такой разрухе они все тут отлично питаются?), кудри свисают до середины спины, чёрная волчья безрукавка открывает подкачанные бицепсы. Штаны из оленьей кожи — ну, для нас это рабочее облачение. Как и мне, ему тяжко в жару, — изнутри веет прохладой кондиционера.