Искатели клада. Рассказы - Уильям Джейкобс

Билль Бертеншо поднял руку и поклялся. Затем он стал ждать, что будет дальше.

— Если ты когда-нибудь преступишь свою клятву, если ты выпьешь хотя бы одну чайную ложку, я опять к тебе явлюсь, но уже в тот раз ты последуешь за мной. Никто не может увидеть меня два раза и остаться в живых.

У Билля выступил холодный пот.

— И вот еще, что я хотел тебе сказать, — продолжал Сайлес: — я оставил после себя вдову и, если никто ей не поможет, она умрет с голоду.

— Бедная, — вздохнул Билль, — несчастная!..

— Если бы ты умер раньше меня, — продолжал Сайлес, — я позаботился бы о твоей жене.

Билль ничего не ответил.

— Я бы ей давал пятнадцать шиллингов в неделю.

— Сколько? — спросил Билль, чуть не высунув голову из-под одеяла, между тем как его жена вся горела от негодования и гнева.

— Пятнадцать шиллингов, — повторил Сайлес тем же страшным голосом. — Тебе будет легко их потратить на это доброе дело, если не будешь пить.

— Я… я пойду и навещу ее!

— Я тебе запрещаю даже и близко подходить к ее дому! — прервал его Сайлес. — Посылай деньги по почте каждую неделю на улицу Шап, № 15. Подними руку и поклянись, как в первый раз!

Билль сделал, как ему было сказано, и с ужасом прослушал еще три стона.

— Прощай, Билль! — сказал затем Сайлес. — Прощай! Я должен возвратиться на дно океана. Пока ты свято будешь исполнять обе клятвы, я там и останусь. Если же ты нарушишь хоть одну из них, или посетишь мою бедную жену, я снова явлюсь тебе. Прощай! Прощай! Прощай!

После довольно долгого молчания, Билль наконец отважился выглянуть из-под одеяла и удостоверился, что привидение исчезло. Он пролежал часа два, повторяя адрес, данный Сайлесом, чтобы не забыть его, и только под утро мирно заснул. Жена его не сомкнула глаз ни одну минуту и, лежа в постели, вся дрожала от негодования, размышляя а том, как ее одурачили.

Утром Билль все ей рассказал; затем он пошел в кухню и со слезами на глазах вылил целый маленький бочонок пива в раковину. Первые два или три дня у него была такая жажда, что он отдал бы пол-жизни за глоток пива или водки, но через некоторое время жажда исчезла и затем, как и все непьющие, он вооружился против вина, называя его не иначе, как смертельным ядом.

Первое, о чем Билль позаботился, когда получил свое жалованье в пятницу, — это послать денежный перевод на улицу Шап, — к великой досаде м-с Бертеншо, которая даже заплакала от злости, но должна была объяснить свои слезы головной болью. У нее голова болела каждую пятницу в течение целого месяца и Биллю, который чувствовал себя несравненно крепче и лучше, было искренне жаль ее.

К тому времени, как был послан шестой почтовый перевод, от м-с Бертеншо остались одни кости да кожа, — до того она мучилась, представляя себе, как Сайлес Венч тратит их деньги. Но сознаться во всем Биллю она не смела по двум причинам: во-первых, потому, что она не хотела, чтобы он опять начал пьянствовать; а во-вторых, она боялась, что Билль не простит ей, когда узнает, как она его обманула. Однажды она лежала с открытыми глазами, обдумывая, как ей быть, — как вдруг ее осенила блестящая мысль. Чем больше она в нее углублялась, тем больше она ей нравилась, но она долго не смела приступить к исполнению своего плана. Несколько раз она поворачивалась и смотрела на Билля, прислушиваясь к его дыханию; наконец, дрожа всем телом от волнения и страха, она решилась попробовать и закричала пронзительным голосом:

— Он высылал их вам! Он высылал их вам!

— Ч-что случилось? — спросил Билль просыпаясь.

М-с Бертеншо не обратила на него ни малейшего внимания.

— Он высылал их вам, — закричала она опять, — каждую пятницу высылал аккуратно! О, не являйтесь ему опять.

Билль только что собрался спросить, не сошла ли она с ума, но тут у него вырвался громкий крик, и он исчез под одеялом.

— Произошло какое-то недоразумение, — сказала м-с Бертеншо таким голосом, что ее легко можно было бы услышать сквозь полдюжины одеял. — Наверное, перевод затерялся на почте… Наверное!

Она помолчала несколько секунд, затем продолжала:

— Хорошо, — сказала она, — я сама их буду приносить каждую пятницу… Нет, Билль не придет, я вам обещаю…

— Благодарю вас, мистер Венч! — сказала она наконец очень громко. — Благодарю вас. Прощайте! Прощайте!

Она начала успокаиваться, хотя по-временам у нее все еще вырывались слабые всхлипывания, к которым женщины обыкновенно прибегают, когда они хотят перестать плакать и не могут. Но, понемногу, она совсем затихла, и тогда из-под одеяла раздался хриплый голос:

— Исчез?

— Ах, Билль! — воскликнула она, — я видела привидение.

— Оп исчез? — спросил Билль опять.

— Да, — ответила его жена с дрожью. — Ах, Билль, привидение стояло в ногах постели, со светящимся лицом и руками, с мокрыми волосами на лбу. Ты знаешь, его жена не получила денег за эту неделю, но так как он думал, что произошла какая-нибудь ошибка, то явился мне, а не тебе. Я должна относить ей деньги сама.

— Да, я слышал, — ответил Билль, — и вот что: если ты их потеряешь, или вообще что-нибудь с ними случится, то скажи мне сейчас же! Слышишь? — сейчас же!

— Хорошо, Билль, хорошо!

— В следующий раз, когда тебе скажут, что человеку являются привидения, ты, может быть, поверишь?

— Еще бы! — согласилась она.

На следующее утро Билль отдал ей пятнадцать шиллингов, также делал он и во все следующие пятницы.

И вот почему, когда другие женщины должны довольствоваться рассматриванием новых шляп и платьев в окнах магазинов, м-с Бертеншо может их носить!

Провожатый мистрисс Банкер

Трудовой день закончился, и Матильда вышла на порог дома.

Видно было по всему, что она кого-то поджидает. В доме, кроме нее и старой служанки, никого больше не было.

Вот хлопнула калитка. Послышался характерный шорох приближающихся шагов, и вскоре показался маленький человек в фуфайке, синем пальто и низко надвинутой, круглой, жесткой шляпе.

— Добрый вечер, мистрисс Банкер! — сказал он, медленно подходя ближе.

— Добрый вечер, капитан! — ответила леди, которую все ошибочно принимали за даму.

— Свежий ветер! — произнес человек в круглой шляпе. — Если так пойдет дальше, мы во время прибудем в Ипсвич.

Мистрисс Банкер выразила солидарность.

— А на реке-то как хорошо теперь! — нерешительно начал шкипер. — Все кажется таким, знаете, красивым… очень красивым… Вот бы, мистрисс, вы решились и поехали вместе с нами… Отведем мы вам большую каюту, и к вашим услугам будут… будем мы все… Уверяю вас, мистрисс Банкер, что спать на шхуне вы будете, как колода…

— Как колода? — несколько недовольно переспросила леди.

— Извините, мадам, я хотел сказать, как дерево… Но не в этом дело. — Он продолжал с усиливающимся жаром. — Ну, право, что вам стоит приехать!.. Мы будем ждать вас. Раньше девяти часов мы не отчалим.

— Не знаю, как быть! — сказала мистрисс Банкер. — Я спрошу тетушку… Если она позволит, я соберу вещи и в девять часов буду на корабле.

— Хорошо! — с сияющей улыбкой произнес шкипер. — Мы с Билли до того времени здорово выспимся. Так долго ждать!

— Долго? — не без кокетства спросила Матильда.

— Долго! — повторил влюбленный шкипер и ушел. Пройдя несколько шагов он оглянулся, бросил обжигающий взгляд на пышную блондинку и сплюнул в сторону.

Часы на ближайшей колокольне отбивали девять, когда Матильда в сопровождении ночного сторожа, ковыляющего под тяжестью багажа, подходила к пристани. Шхуна была совершенно готова к отплытию.

— Возьмите багаж! — сказал Билль, обращаясь к штурману. — Да осторожнее. Там приданное!

Ему так понравилась собственная шутка, что он сам втащил сундук и, усевшись на него, стал бросать на капитана и леди самые недвусмысленные взгляды. Те притворялись, будто ничего ровно не понимают.

Пакеты были слишком велики и многочисленны, чтобы поместиться в одной каюте, и это обстоятельство дало повод к целому залпу новых насмешливых взглядов.

— Добро пожаловать, мистрисс Банкер на "Сэр Эдмунд Льонг"! — торжественно произнес шкипер, помогая Матильде перейти на шхуну. — Будьте желанной гостьей… Эй, Билль! — обратился он к штурману. — Прогони собаку!

— Что вы сказали?! — воскликнула Матильда. — Не следует трогать собаку… Это мой провожатый!

— Ваш?.. Как вы сказали? Я не расслышал.

— Мой провожатый!

— Позвольте… У нас, на "Сэр Эдмунд Льонг" собаки не допускаются…

— Билль! — воскликнула Матильда, — снесите мои вещи на берег… Без собаки я не еду.

— Позвольте! — заторопился капитан. — Но почему такая любовь?