Гони из сердца месть - Уинифред Леннокс

— Да, скоро появится их человек.

Рамона заглушила мотор, снова взяла в руки револьвер и принялась вертеть его.

— Слушай, Рам, может, ты его уберешь? А то агент обделается.

— Главное, чтобы не мы с тобой. — Она ухмыльнулась. — Мы в стране неожиданностей. Причем одну из неожиданностей я привезла сама, в собственной кабине. — Рамона повернулась к Рику, постукивая дулом по приборному щитку. — Как, по-твоему, а почему они наняли шофера по объявлению?

Рик пожал плечами.

— Ну… я думаю, и от жадности тоже. Человек с рекомендациями много запросит. Потом, случайный водитель не станет вникать…

— Так, как я, да?

Он засмеялся.

— На это никто не рассчитывал.

— Еще бы. Женщина вообще призвана в этом мире исполнять свою роль, ту, которую ей напишет мужчина.

— О, если бы так. — Рик вздохнул. — Чтобы писать вашему брату роль, надо туго набить карманы баксами.

— Вот как? — На сей раз Рамона пропустила мимо ушей сочетание, которое еще недавно возмущало ее: «вашему брату».

— Женщины любят деньги. Они, как печь, которую топят углем. Весь перемажешься, кидая его в топку, а она еще коптит и плюется.

Рамона засмеялась.

— Очень образно. Значит, в Англии топят печи углем.

— Там, где я рос — да. В Уэльсе.

Перед кабиной внезапно возникла фигура всадника. Он сидел на могучем жеребце, шкура которого отливала червонным золотом на полуденном солнце. Мужчина был в белой рубахе и в кожаных штанах, широкополая шляпа с загнутыми полями скрывала лицо. Всадник подъехал к грузовику с той стороны, где сидел Рик, и поздоровался с ним, не обращая никакого внимания на Рамону, словно она не человек, а соломенная кукла.

— Он предлагает поехать за ним, — сказал ей Рик.

Рамона усмехнулась, запуская мотор. Господи, и этот такой же! Да стоит ей сейчас нажать на педаль газа, жеребец лишится разума и унесет этого мачо в Тартар! Фрэнк рассказывал ей, какие горячие здесь лошади, и предупреждал, когда она училась водить грузовик, приезжая летом на каникулы:

— Здесь надо быть острожной с мужчинами и с лошадьми. Больше ни с кем. — И Фрэнк многозначительно поднимал темные кустистые брови.

Она медленно ехала за всадником мимо приземистых домишек с облезлыми стенами, мимо собак, которые купались в красноватой пыли. В жаркий полдень на улице не было ни души.

Наконец всадник остановился у ворот, возле которых стояла скульптура: на высоком бетонном постаменте уложены бочки, на боку самой верхней огромная шишка — сердцевина агавы — здоровенная, похожая на ананас. Венчала скульптуру фигура мужчины, который замахнулся на шишку, собираясь разрубить ее…

Ворота, над которыми белела вывеска «Экспериментальное сельскохозяйственное поле», открылись невидимым привратником и, когда грузовик въехал во двор, закрылись. Рамона заглушила двигатель.

Рик выскочил из кабины, Рамона не спеша спустилась на землю. Свой револьвер она засунула за пояс джинсов и накинула на плечи куртку. Теперь она была готова к любым неожиданностям.

— Я боялась летучих мышей, — призналась Рамона, провожая взглядом одну, пронесшуюся над головой, когда они с Риком вышли из мотеля.

— Я тоже.

— Но ты мне не говорил, что видел их в Мексике.

— Думаешь, они водятся только здесь? Я в самом деле провел детство в Уэльсе.

— Значит, ты мне рассказал правду?

— А ты теперь мне совсем не веришь? Ты думала, я самый настоящий янки?

— Ну да.

— Знаешь, я рад, что ты похожа на мою сестру.

— Рад? Почему?

— Потому что она для меня все. Она главный человек на свете. Я не смогу ее обидеть.

Сердце Рамоны встрепенулось.

— А… ты собирался… ты должен был меня чем-то обидеть?

Рик вздернул подбородок.

— Ну что ты, конечно нет. — И он поспешно сменил тему разговора: — А ты как перестала бояться летучих мышей?

Рамона заставила себя улыбнуться и откашлялась.

— Они оказались полезными. По ночам опыляют цветки голубой агавы. Фрэнк, мой дед, жил большей частью в этих местах, держал небольшой заводик, он гнал мескаль.

— Это еще что за штука?

— Он объяснял мне так: разница между мескалем и текилой такая же, как между бренди и коньяком. То есть текилой может называться только тот мескаль, который произведен в провинциях Халиско или Наярит.

— Никогда не пробовал, — признался Рик. — Ни того, ни другого.

— Тебе стоит попробовать и пульке, и мескаль, и текилу.

— А сейчас Фрэнк держит заводик? — поинтересовался Рик.

— Разве что в другом мире. Его больше нет с нами.

— Понятно. — Мобильный телефон Рика зазвонил, он приложил трубку к уху и молча выслушал сообщение. Через несколько секунд он разжал губы. — Я все понял. — Он сунул телефон в карман и повернулся к Рамоне. — Мы свободны до утра.

— Значит, я не смогу завернуть в деревню к Фрэнку?

— А он похоронен в Мексике?

— Да, на краю плантации. Сейчас она перешла к его внуку.

— Твоему двоюродному брату?

— Да. Но он — последствие первого брака Фрэнка. — Рамона ухмыльнулась. — Его мать была стопроцентной мексиканкой. Мы почти не знакомы.

— Бывает, — сказал Рик. — Так где, говоришь, его деревня?

Рамона объяснила. Рик оторопело посмотрел на нее.

— Ты ничего не перепутала?

— Да нет. Это место мне никогда не забыть.

— Может, ты знаешь, как зовут твоего двоюродного брата?

Она сказала. Рик ничего не ответил, но лицо его слегка смягчилось, а Рамона боялась поверить в свою догадку. Но того, что пришло ей в голову, просто не могло быть!

Хорошая у тебя машина, — в который раз похвалил Рик. — Только название у нее странное. Оно что-то означает?

— МЭК? Ну да, это фамилия братьев из Аллентауна, городка в Пенсильвании. Они начали выпускать такие машины еще в Первую мировую войну. А модель «Эй-Си» названа в честь их любимца, бульдога.

— Оригинальный капот, аэродинамический, — с видом знатока сказал Рик.

— Машина очень мощная, почти четыре сотни лошадей. Между прочим, давний подарок Фрэнка.

— Ясно. Ну что, прокатимся в твою деревню?

— Поехали. — Рамона улыбнулась. — В баке полно горючего! — Она завела мотор, грузовик дрогнул, срываясь с места. — Там есть маленькая гостиница, мы в ней переночуем, а утром вернемся за грузом.

— Да, к тому времени бутылки уже заполнят…

Рамона не слушала Рика, она мысленно была не с ним и вообще не здесь. Она хотела поклониться могиле Фрэнка, чего не делала уже много лет.

— Обмоют меня мескалем, — шутил он, когда прощался с ней.

Тогда она была уже замужем за Гаем, они приезжали к Фрэнку, потому что Рамона хотела увлечь мужа идеей заняться еще и текилой. Она уверяла его, что мексиканские напитки войдут в моду, а он станет первым, кто выйдет с ними на рынки страны.