Мед и лед - Поль Констан

Марта и Розарио заставили меня мечтать о путешествии, которое я могла бы совершить в их компании. В этом отчаянном бегстве я бы открыла для себя Америку, о которой мечтала. Если бы я встретилась с ними во время их «карательной экспедиции», я бы уселась на заднее сиденье их джипа, положив локти на спинки их кресел, вжавшись коленями в пространство между ними и превратившись с ними в единое целое. Продолжая их слушать, я бы не сводила глаз с дороги, стараясь запомнить каждую мелочь, ухватить все вокруг, даже то, что от меня попытались бы скрыть. Я бы выходила из машины лишь на заправках, которые знала уже очень хорошо, так как каждый день мы посещали заправку в Нэгз Хед. На автозаправках можно жить, есть, спать, умываться. Запах бензина и масла меня не беспокоит.

Ночью я спала бы, свернувшись калачиком на заднем сиденье, и ни за что не испугалась бы, если бы какой-нибудь полицейский ранним утром заглянул вовнутрь через стекло. Для меня было бы удивительно, если бы среди незнакомых пейзажей и нескончаемых дорог невесть откуда взявшаяся дикая индейка в своем неуклюжем и тяжелом полете вдруг разбилась о лобовое стекло. Она бы повредила капот и оставила вмятину, которую Марта с Розарио не стали бы выправлять.

На обочинах я разглядывала бы всякую живность, которую дорога заставляет возвращаться в лес и по которой можно судить о дикой фауне: раздавленный енот, парализованная жаба, козодои с мокрыми глазами. Возможно, под прикрытием несчастных случаев происходит массовое убийство ланей и кабанов, когда их рыжие и черные туши давят и полосуют бамперы грузовиков. А вон там дальше, в просеке строевого леса, виднеется большая серая надменная цапля с длинным хохолком, сбившимся назад, как шевелюра на ветру.

Конечно, я бы хотела увидеть Сьюзан, Дженет, мать Кэндис, которые тоже часть этой истории и которых я, не будучи с ними знакома, была вынуждена додумывать. Я охотно наблюдала бы за сыном Дженет во время его «похищения». Взяв его за руку, я бы получила другой конец ниточки истории Дэвида и рассказала бы ее уже иначе. Но я встретила Марту и Розарио в конце их приключений, на исходе поездки, на финишной прямой. И они могли предложить мне лишь то, что оставалось у них от Америки: три недели в мотеле на пляже, перерытом ураганом, да это влажное и душное бабье лето.

— Боже, — сказала Розарио, — а мы ведь вас даже никуда и не вывезли.

— Тут недалеко, — заметила Марта, вопросительно глядя на Розарио, — есть одно озеро, куда слетаются на зиму лебеди. Они ведь скоро прилетят, да?

— Тысячи лебедей, — подхватила Розарио, — их белые перья устилают поверхность озера, словно каток. Я всегда приезжала туда из Норфолка на День Благодарения. Тысячи лебедей, взлетающих с таким шумом, словно началась буря, а их перья кружатся словно снег.

Они обещали мне тысячи лебедей. Розарио уже подарила мне миллионы свиней, а Марта — сотни акул. Кроме того, я уже насмотрелась на огромных, как бульдоги, чаек и пеликанов, эскадрильями пересекавших пляж. Вместо восторга, который я должна была бы испытать, я почувствовала какую-то горечь, словно они хотели посмеяться надо мной. Свиньи — в это я еще верила, акулы — ну, допустим, но лебеди… эта история была слишком красивой, чтобы попасться на крючок. Однажды в Квебеке мне уже обещали показать гусей, которые, как утверждали, по весне возвращаются на мыс Турмант. Сколько мне потребовалось усилий, чтобы убедить своих хозяев отвезти меня в одно из воскресений на мыс Турмант! Всё было готово к грандиозному спектаклю: стоянки для машин на краю унылого берега, лужайки, на которых росли корешки — любимое лакомство гусей, — шалаши для отдыха, гусиный музей, образцовая ферма. Там было всё, за исключением гусей. Наверное, теперь, когда мне предложили посмотреть на лебедей, то чувство разочарования, которое я испытала, не увидев ни одного гуся на мысе Турмант, выплеснулось через край. Я расплакалась:

— Нет, не видать мне лебедей!

Увидеть лебедей — значит поверить в освобождение Дэвида до Дня Благодарения. Я не верила в лебедей, я не верила в освобождение Дэвида.

Моя печаль их удивила. Они окружили меня, успокаивая с тем же участием, как и тогда, когда я заплыла слишком далеко. Они приговаривали:

— Конечно же, вы увидите лебедей в День Благодарения.

Они обещали.

37

За два дня до даты казни мы с Мартой возвращались из нашего ежедневного похода на заправку. Розарио уже поджидала нас у мотеля. Она следила, как мы продвигаемся по пляжу, увязая в песке. Ее неподвижность меня встревожила. Она держалась прямо, высоко подняв подбородок, с решительным лицом, победно выставив грудь вперед, словно противостоя буре. Когда мы подошли достаточно близко, то ее лицо показалось мне гладким и отдохнувшим, даже красивым. Она медленно подняла руку и показала пальцами символ победы. Радость сияла в ее глазах. Она сжала Марту в объятьях. Марта вскрикнула от счастья.

Экспертиза отпечатков была разрешена. Только что звонила Хитер Хит. Все шло согласно процедуре, подготовленной ее адвокатами. Лаборатория, эксперты — система уже работала. Официально на это понадобится сорок восемь часов, но мы узнаем результат намного раньше. Вначале судебный эксперт должен констатировать, что челюсть Дэвида и его прикус не соответствуют следам, оставленным на теле. Конечно, впоследствии их должны сравнить с отпечатками зубов Бадди, Гарри и Энтони, однако вторая часть процесса не обязательна для того, чтобы объявить Дэвида непричастным к делу. Таким образом, возможно, он освободится в ближайшие часы. Но тогда торг с судом должен пойти по другой статье: как оправдать Дэвида и одновременно не обвинить парней? К этому нужно подготовиться!

— Они попались, — сказала Розарио. — Негодяи наконец-то проиграли.

Но эта была не последняя хорошая новость. Хитер Хит получила разрешение на встречу с Дэвидом. Она хотела, чтобы Розарио и Марта поехали с нею. Встреча была назначена на следующий день. Именно на месте они должны были узнать результаты экспертизы. В настоящее время адвокаты искали способ как можно быстрее снять запрет для обеих женщин на въезд в Вирджинию.

Поднимаясь в комнату, я осознала, что наше совместное проживание заканчивалось. История уже продолжится без меня, а героями станут Розарио, Марта и третья женщина, которую они никогда не встречали, но любили больше всех на свете. Да здравствует Хитер Хит! Она совершила невозможное. Она сказала «я это сделаю», и она это сделала. Меньше всего мне хотелось оспаривать превосходство Хитер, оно было очевидным. Я сожалела лишь о том, что приключение закончится без меня и что я останусь во всей этой истории лишь одним из тех обломков, которые море выбрасывает и забывает на пляже. Я не предусмотрела, что буду делать после. Оспаривая смертный приговор, я не заботилась о том, что в будущем мне придется возвращаться, снова ехать в Роузбад, забирать свои вещи, встречаться с Филиппом и, возможно, с судьей Эдвардом. Объясняться, извиняться.

Остаток дня прошел между телефоном и компьютером в большом волнении. Очень скоро адвокаты добились для Розарио и Марты разрешения на визит. Оно было подписано директором «Гринливза» и судьей Эдвардом.

— Он отступает, — сказала Розарио, — и это только начало, он будет отступать все дальше, и все закончится приговором для тех, кого он защищал.

Она торжествовала, ее ненависть вспыхнула с новой силой. Она не хотела для судьи Эдварда смягчающих обстоятельств, она надеялась, что трое преступников получат наистрожайший приговор, что их самих отправят в камеру смертников. Нужно было ковать железо, пока горячо. Она поторапливала Марту. Зачем им чемоданы? Простая сумка, две-три вещицы, чтобы не обременять себя.

Да, я останусь здесь, в тылу. Я буду отвечать на телефонные звонки, просматривать сайт, объем сообщений на котором значительно вырос после того, как там появилась новость, набранная заглавными буквами и подписанная «Хитер Хит». По мере того, как информация распространялась по часовым поясам, поступали новые отзывы. Это были сплошь поздравления, ободрения, восклицательные знаки, «ура» и «да здравствует».

Мы находились в комнате мотеля в Северной Каролине, и со всего мира к нам слетались сообщения. Дело больше не принадлежало Роузбаду, семье Кэндис, судье Эдварду. Это не было больше делом Дэвида, Марты, Розарио и даже Хитер Хит, хотя под новостями стояло ее имя. История уже не была похожа на ту, что я составила для себя из рассказанных кусочков. Отныне она выплеснулась на весь мир, облетела Америку, пересекла океан, достигла Европы. Невиновность Дэвида казалась все более и более несомненной. Пользователи Интернета сходились во мнении, что это была судебная ошибка, они во всем винили американское правосудие и смертную казнь. Правда, там-сям попадались и оскорбления, но они в каком-то роде доставляли нам удовольствие, потому что были признаком поражения противника.