Возрождение – предтеча реформации и эпоха борьбы с Великой Русской Империей - Михаил Швецов

Знаешь, раньше, при Советах, всё-таки была хорошая средняя школа! Хотя чиновники (читай: формалисты или бумагомаратели), как вспоминают и Ф.М. Достоевский и М.М. Пришвин, тоже отмечены в большинстве среди учителей, но встречалось немало энтузиастов педагогики. Иногда на уроках вдруг раздавался голос наставника: «А попробуйте сделать так, чтобы было оригинально, по-другому, не как в ваших учебниках!» или прямо возлагалась на школяров нравственная ответственность за рост честного научного знания, воспитание мужества. Вероятно, и на меня эти слова действовали, как положено катализатору или проявителю. На самом деле, совсем мало есть, чего можно привить ученику, но легче и эффективней разбудить то, что дремлет.

В тебе дремлет очень много. Это вся наследственность и нравственный багаж твоих предков. Проснулось это и у меня. Захотелось делать открытия, ими же вдохновляться и даже, не без этого, достичь именно славы, но не денег. Дорога к славе для меня предполагала служение истине (правде), и не очень понятным тогда любви и вере. Получение выгоды (само слово было противно — так хотели учителя школьные и книжные), высокой должности и даже профессорского звания путём воровства, подлога и иных форм скрытой антигуманной активности, называемой сегодня бизнесом, считались для меня неприемлемыми, как, впрочем, и для многих других.

Много, ах, как много мы сделали с моей женой для служения науке, истине, добру — как учили в детстве нас родители и их родители. Но в эти дни, когда я пишу, твоя бабушка уходит на пенсию со слезами, будучи всемирно известной учёной, заброшенная …учениками и подвергаемая травле со стороны коллег, врачей и учёных. Отдавшая вся себя служению здоровью женщины и собственной семье, она не сумела заработать денег даже для однокомнатной квартиры — как и твой дед Михаил. Ты будешь удивлён, когда встретишь в жизни профессоров от медицины, живущих в большущих квартирах и особняках, заработанных на службе чужим политическим интересам в деле снижения численности российского населения. Всё остаётся по-прежнему, как и написал полсотни лет назад в своём знаменитом «Степном волке» Г.Гессе:

Кто хочет сегодня жить и радоваться жизни, тому нельзя быть таким человеком, как ты и я. Кто требует вместо пиликанья музыки, вместо удовольствия — радости, вместо баловства настоящей страсти, для того этот славный мир — не родина… Всегда так было и всегда так будет, что время и мир, деньги и власть принадлежат мелким и плоским, а другим, действительно людям, ничего не принадлежит.

Твой дед, будучи одним из первых и ведущих специалистов России по оказанию амбулаторной психотерапевтической помощи беременным (судя хотя бы по количеству и времени первых публикаций), через пару лет, когда ему будет 60, может оказаться ненужным той самой России — уже 10 лет назад меня изолировали от работы с беременными. Невысказанная причина — слишком хорош для женской консультации и для современного ничтожества науки. Каким-то странным стечением обстоятельств (а может, как раз обычным?) во всей стране, да и за границей, не нашлось спонсоров, меценатов, доброхотов, которые бы захотели поддержать наши усилия во славу науки, России, женщины. Всё было наоборот. На пике достижений твоей бабушки её грубо, с нарушениями моральных норм и посредством административных изысков «освободили» от должности зав. кафедрой. Тогда же она заболела тяжёлой формой диабета — прочие доктора и профессора медицины сильно сокрушались своей беспомощности. Вытянула себя только сама, с помощью воли и чутья. Мою докторскую диссертацию завалили на защите. Сторонники геноцида тогда победили. А ведь мои методы помощи женщинам способны предотвратить депопуляцию страны…

Я пишу это тебе вовсе не потому, что истина постигается на исповеди. А чтобы ты понял — спонсоры и влиятельные покровители приходят на «помощь» интеллектуалам не тогда, когда те решили удивить мир и внушить ему свою истину, а тогда, когда меценаты, мафия и власть (попробуй найти различия) захотят переделать мир и навязать свою волю. Поэтому они ищут субъектов для своего попечения: учёных, художников, мастеров слова или кинжала. Вот так и власть имущим на заре эпохи Возрождения захотелось скинуть власть Русско-«Монгольской» Империи и обрести самостоятельность. Началась затяжная идеологическая и гражданская война, которые, в конце концов, привели к краху Империи. Теперь тебе будут понятны намёки, недоговорённости, двусмысленности в исторических текстах, полотнах живописи, литературных памятниках, и тебя оставит скука при знакомстве с ними, — ведь встреча с истиной вдохновляет и будит свои мысли.

Теперь вернёмся к текстам о Возрождении, к одной из многих книг виднейшего (судя по тиражу его изданий) советского искусствоведа М. Алпатова [10*], которая открывает нужные нам для обсуждения темы. И раз уж он считал, что в ту эпоху среди всех прочих первое место принадлежало изобразительным искусствам и архитектуре, то и начнём с них.

Раннее Возрождение в Италии

«Итальянское искусство XIII–XIV веков следует рассматривать как вступление к искусству Возрождения. Его основы прочно складываются во Флоренции XV века. Правда, даже этот самый передовой из городов Италии не смог осуществить всех демократических идеалов, под знаменем которых Флоренция выступила на арену истории. В городе устанавливается безраздельная власть богатого купеческого рода Медичи. Козимо Медичи был в сущности негласным государём Флоренции.

В XV веке во Флоренции происходит бурный расцвет культуры и искусства. Человек был в центре внимания передовых, образованных людей того времени. Недаром устанавливающееся за ними название гуманистов наперекор первоначальному более узкому значению слова оправдано тем, что слово «humanus» по латыни значит «человеческий».

Большинство образованных людей той поры обнаруживало полное равнодушие к религии…Гуманисты соблюдали обряды церкви. Художники (даже свободомыслящий Леонардо) писали картины главным образом на религиозные темы — все они не вступали в открытое столкновение с церковью…Они так твёрдо стояли на земле, что не боялись наполнять старые формы христианского мифа (Христос умер совсем недавно, в XII веке — моя вставка) новым жизненным содержанием.

Особенное значение получила теперь история. Гуманисты были прежде всего историками, эрудитами, филологами, библиотекарями, людьми, привыкшими рыться в старых книгах и рукописях. [Они] впервые заметили красоту римских развалин, стали производить раскопки, составлять коллекции древностей и библиотеки рукописей. Гуманисты показали человечеству пройденный им путь его многовекового развития.

Среди мастеров Флоренции в начале XV века выявилась целая группа особенно смелых искателей. Они нашли поддержку со стороны Козимо Медичи и заключили между собой союз дружбы и сотрудничества. Их совместными усилиями флорентинское искусство вышло на первое место среди всех других итальянских школ. Имена этих великих мастеров, «отцов Возрождения» — Мазаччо, Донателло, Брунеллески.

В годы жизни Мазаччо (1401–1428) в Италии было немало даровитых живописцев. Но Мазаччо не так привлекали уроки отцов, как заветы дедов. Мазаччо возрождает забытую традицию Джотто, точнее, он развивает, обогащает его наследие, не ограничиваясь подражанием мастеру, как многие джоттисты…

Мазаччо был не только большим мастером, но и создателем нового направления в живописи (сеять заблуждения может только человек, знающий, что некому возражать: советская система надёжно блокировала альтернативные источники знания — моя вставка). То, что только нащупывал Джотто, вылилось у него в законченную художественную систему, которая скоро стала всеобщим достоянием.

Главной отличительной чертой этой новой итальянской живописи стала перспектива. Мазаччо и его современники придавали ей огромное значение. Они гордились ею как открытием и презрительно относились к своим предшественникам, которые её не знали. В своих исканиях живописцы основывались на оптике и математике….

Изобретатели перспективы были уверены, что приобрели объективный, единственно достоверный критерий для изображения на плоскости трёхмерных предметов и пространства. Некоторые из них готовы были определять живопись как «перспективное видение»».

Безусловно, такое пафосное предписание заставляет внимательно следить за мыслью мэтра. Но почти каждый из выбранных абзацев содержит в себе уловку для неподготовленного читателя. Всё, как писал А. Зиновьев [9*]: «Мы с детства натренированы не обманывать, а вводить в заблуждение путём использования правды». Зачем? М. Алпатов выступает как пропагандист достижений эпохи Возрождения. Вместе с тем, фрагмент с возведением на пьедестал ложного авторитета Джотто и его последователей, скорее всего, заимствован им из работ зарубежных культурологов Средних веков, которые выполняли политический заказ по низведению принципов православной живописи (иконописи) в Европе.