Костёр - Фарит Барашев

– Олег, почему ты считаешь тот вопрос дурацким? Думаю самый нормальный вопрос – начал рассуждать Слава, покрутив в руке ложку.

– Да!!! Славян, у тебя тоже оказывается, нет мозгов. Я тебе полчаса пытаюсь объяснить суть, а ты ни как не можешь въехать. Чем я хотел заниматься в жизни уже не буду этим заниматься по причине своей неумелости и пробиться в тот круг жизни – дорога закрыта, а учиться тому уже поздно и как одна старуха на скамейке сказала мне, – Тюрьма мол по тебе плачет – прикинь! – с далекой горечью в духе закончил Олег.

– Олег! Хорош уже портить настроение, у тебя это от Наташки крыша поехала. Вечером сегодня такое будет! Сам охренеешь, вот о чем думай – хлопая по плечу друга, Слава встал. – Потрясемся, винца хлебнем – продолжил он.

– Тише! Ты че блин разорался, мать же в той комнате, услышит.

– А там глядишь под хмельком ты к Наташке и подкатишь, танцы, манцы и прочее, обниманцы. А? Классно ведь будет?!

– Слава о чем ты говоришь? – глядя прямо в глаза другу спросил Олег и не давая ответить продолжил, – Во-первых, потише говори. Хм… Винца! Ты что дурак что ли, шепотом тебя не научили разговаривать? А во-вторых, я не хочу ни куда, ни на какие вечера идти и с Наташкой решил, что ни когда не буду, ее семья и моя – сравни! Она отличница, а я двоечник, точнее даже колышник, оставлю все как есть и ни на какие прочие дела, как ты выражаешься, меня не тянет. А хотя! Черт с тобой, ладно, давай гульнем! – вставая со стула утвердительно закончил Олег и после паузы, нагнувшись, в ухо прошептал, – И винца возьмем ни вопрос, и с классом куда-нибудь на природу я бы тоже вылезти не отказался, – как будто говорил ни другу, а кому-то еще, покосившись глазами в сторону кота, который сидя возле блюдечка с молоком облизываясь смотрел на ребят. – Да! Старый ты Мурзик.

Я был совсем маленький, когда его принесли и уже столько лет прошло!? Как одно мгновенье. Ведь он всю жизнь свою провел под ванной, вылазил только поесть, по нужде, а сегодня, как не странно, осмелился гулять по комнатам, по коридору.

– Ты знаешь, дружище, он же слепой давно.

– Да ну!? – удивился Слава.

– Да! Ему тринадцать лет уже.

Глаза кота были покрыты голубой пеленой и когда ребята в коридоре одевались, он как будто прощался, шевеля усами пытался уловить запах уходящих детей.

– Олег, ты когда придешь? – спросила мама.

Зашнуровывая ботинки, не поднимая голову, сын тихо произнес, – Странный все же сегодня день!? Ты меня ни когда не спрашивала об этом. Куда я пошел?! И когда я приду!? – выпрямившись, добавил вопросом – Не помнишь, с какого времени я перестал называть тебя матерью? Ты наверно и сама забыла, когда в последний раз называла меня сыном? Я напомню, это случилось очень давно, когда мне было пять лет, когда приезжали родственники отчима, и ты сказала мне тогда на ушко, чтобы я тебя, при них, мамой не называл. Это, наверное, потому, что у меня другой отец? И, между прочим, я помню, что я тогда пережил, после твоих слов…

Слава почувствовал нарастающий семейный раздор и потихоньку, боком, вышел в коридор подъезда, где воздух показался легким, а пространство свободным и где-то внутри себя он порадовался, сравнивая отношение своих родителей к себе, с отношением родителей к другу. Перегнувшись через перила плюнул, восхищаясь меткостью, с которой слюна полетела вниз, не задев ни одной лесенки, плюхнулась с далеким эхом.

Слегка хлопнув дверью вышел Олег, оставив мать наедине со своими мыслями, которые вернули ее назад, в прошлое. Откликнулось то, над чем будучи в свое время не задумывалась, а поезд жизненный давно набрал скорость и столбы времени мелькают не заметно для глаз души, а есть ли вообще душа, или нет? Тут же подошел вопрос, вынырнувший не понятно от куда. Появилось желание приблизиться к ушедшему, но тщетно. Не уж-то это момент оценки прошлого связующего с ребенком? Который повзрослел на глазах, не успела оглянуться и не так, как хотелось бы, воспитан, и воспитан ли? Учителя ни чему не научили, а я родителем себя считаю, не задумывалась, а правильно ли сама воспитана или научена? И что толку проходить этот путь еще раз, осмысляя, когда ничего уже не переделать. Правду кто-то сказал, что каждому уготован свой путь. Хм! Интересно, кто же его уготавливает…?

– Блин, опять я с матерью поругался.

– Эх! Да ладно, ты не унывай, – перепрыгивая лужу успокаивал Славка, – Свобода же зовет!

– А я думаю, что взрослость.

– Да ну, ты опять!? Со своей взрослостью.

– Ну а чё? В голове честно сказать путаница какая-то происходит, когда смотрю на окружающее, как будто меня нет вовсе и в то же время я есть все, но как бы в стороне, и понять меня ни кто не хочет или не может.

– Ты Олег так интересно выражаешься, что тебя действительно не понять. Как это тебя нет и в то же время ты все?

– Ну я не знаю Славян, честно! Мне кажется, что вы все и вообще все, что ты видишь – это я. А понять вы не можете меня и ты дружище тоже, потому что вы каждый своим делом заняты, и только о себе и печетесь, делая вид, что беспокоитесь об обществе. И еще я приметил…

– Постой Олег, я перебью тебя, давай вон за угол зайдем, я хоть покурю спокойно, а то сигарету в кармане всю измусолил. У меня, кстати! Родаки ее чуть не нашли, хорошо она в дырку в кармане провалилась.

– Да ну тебя, Славка, у тебя свое в башке. Я тебе о жизни, а ты мне о сигарете…

– А что это не жизнь что ли? Мы ж живем для того, чтобы наслаждаться: сигареты, винцо, девчонки – это разве не жизнь? Да самая натуральная, что ни есть, настоящая.

– Ну это как понимать?

– Очень просто!, – отворачиваясь от ветра Славка прикурил, – Давай по кругу, по две затяжки.

– Я что говорю-то!? Касаемо конечно моих родителей, я приметил, – Олег почесал жировик на переносице, – Я приметил, что взрослые свои мысли желаемые ко мне привязывают или лучше выразиться навязывают, не считаясь со мной, хочу я этого или нет. Вот на мол тебе то, что мы лучше знаем, это и вещей тоже касается. С моим миром вовсе е считаются, – затягиваясь дымом, кашляя, проговорил Олег.

– Я тебя понимаю друган, – с серьезным лицом ответил Слава.

– Блин, в голове все поехало, – присев на корточки Олег сплюнул на землю.

Докурив сигарету, ребята вышли из-за угла. Они не предполагали, что в скором будущем дети будут ходить по улицам, курить, ни кого не стесняясь, где и прочие непотребности взрослого существования для детей будут открыты и доступны, и то будет принято нормой, нормальной обыденной жизни, а взглядом назад, прошлое станет ненормальным и образование уже к этому ведет.

– Слава, знаешь, почему я не хотел идти сегодня на вечер?

– Почему?

– Во мне что-то говорит, не надо мол туда идти и я доверяю тому кто во мне.

Славка недоверчиво с удивлением посмотрел на друга.

– Не смотри так на меня, я в своем уме, просто хочу во всем разобраться. Я люблю Наташку. Да! У меня даже порой, кажется, мозги набекрень, а иногда и слеза прорывается, самому стыдно потом, когда вспоминаю об этом состоянии, и ночами я смотрю в потолок, рисуя на нем всякие фантазии, отрабатываю разговор, представляя, что говорю с ней в окружении еще кого-нибудь, подбираю различные слова к разным ситуациям, а вот при явном столкновении все отработанное куда-то исчезает, а говорит во мне нечто, в разрез тому, что планировал.

– Интересно!?

– Вот и я говорю, что и мне интересно во всем разобраться. И все, что происходит, то, что я е понимаю, будто бы у него интересуюсь. Ну у того, кто во мне. И ты знаешь? Он меня как бы выводит из сложных ситуаций и потому у меня всегда все складывается хорошо, везение какое-то.

– Во! Это я понимаю, – засмеялся Славка, – А то что-то ты на жизнь сегодня много жалуешься, детство свое неудачным раскладываешь. Не бойся друган, если что, тебя вылечат и меня вылечат! Ха, ха!

– Не понимаешь ты меня Славян. Хотя!? Может я просто не умею объяснять то, что хочу сказать!?

– Это скорее всего, – быстро согласился Слава.

– Я тебе хочу сказать, Слава, так как ты у меня лучший друг, что из школы я ни чего не вынес, ни каких знаний она мне не дала, но беру нечто многое из того, что во мне. И это повлияла на любовь, и это думаю не просто так, поэтому я не хочу ее обрывать, то ощущение, не хочу, чтобы закончилось, пусть она живет в моем сердце, а Наташкиной красотой я вдоволь насмотрелся.

– Дурак ты Олег! Ты еще не все увидел, вон сколько пацанов за ней бегает.

– Да! Я это вижу и потому еще из-за этого не хочу быть одним из них.

– Ну а все стены ты изрисовал ее именем, это что, нормально? Всю ведь школу исписал.

– Да! Только я так смог сделать, больше ни кто.

– Хм! Это точно. Все на тебя смотрят как на дурака, и она между прочим тоже.

– Ну знаешь ли дружище, если она уж так думает, значит… значит она пустоголовая, хотя и отличница. Мимо нее проходит тот, кому она должна себя посвятить. И еще! Мне кажется, я тебе сейчас по шее заеду, – толкнув друга в лужу с улыбкой пригрозил Олег.