Зарисовки на скатерти. Рассказы - Роман Афонин

И вот заметили, что люди здесь стали пропадать. Уходят в лес и не возвращаются. Даже сейчас, после войны. А потом находят их всех мёртвыми. Иногда, если путешествует группа, говорят, когда кто-то один отдаляется ночью в сторону, он начинает слышать странные голоса, словно кто-то следит за ним.

А лет тридцать назад случай был. Двое друзей поднимались на вершину, а вечером решили переночевать где-то, не доходя до этого плато, где мы сейчас. Парни были крепкие, давно уже в горы ходили, поэтому Бештау для них – так, место для пикника. Вечером развели костёр, поужинали, отдохнули. Один захотел отойти в кусты, ну и отошёл подальше. Только нет его и нет. Второй заволновался. Начал звать его. Тишина. Покричал покричал, и решил пойти искать товарища. Ночью темно, ничего не видно, он фонариком только светит, а сам идёт и зовёт друга. Потом слышит, рядом в кустах кто-то копошится, и голос оттуда: «Сюда, сюда!». Только голос не друга, а чей-то незнакомый. Ну он и подумал, что случилось что-то, надо помочь. Повернул туда, пробирается через ветки, а там никого, но голос так же зовёт, ведёт куда-то его. Долго он так плутал, а потом вдруг увидел, как впереди горят два огонька, присмотрелся – а это глаза чьи-то горят. И в этот момент на него выскочил кто-то. Вроде бы и человек, но с длинными зубами и глазами, как два уголька. Парень сломя голову побежал обратно через кусты, коряги, камни, а привидение это за ним бросилось, не отставая ни на шаг. Наверное, парень бы так и не спасся, но, пробегая мимо одного валуна, он наткнулся на молившегося монаха, который его поймал за руку и прижал к камню. Монах заставил парня молиться и читать то, что высечено на камне. Тот от страха заикаясь, стал читать вслух. А привидение вдруг остановилось недалеко от них и начало метаться в стороны, кричать и стонать. А потом вдруг вернулось обратно в лес.

Парень перестал повторять молитву, и в это время к ним вышел его друг и стал звать его, просил подойти. Но монах не пустил парня и заставил снова читать молитву вслух и громко. Тогда из-за друга вылетели приведения и стали его жрать, разрывая в клочья уже мёртвое тело. Так парень с монахом и просидели за камнем до утра. А когда солнце взошло, приведения пропали, и на земле остался только разодранный труп. Монах отвёл парня в монастырь, чтобы привести в порядок и накормить, а по дороге рассказал, что здесь по ночам носятся неприкаянные призраки убитых и пытаются мстить всем. Для этого вот и поставили камни с крестами и молитвами, чтобы путники могли спрятаться и спастись от нечистой силы.

Сан Линыч закончил историю и допил свой чай. Он поджал ноги на рюкзаке, докуривая папиросу. Лёгкие кроссовки, спортивные штаны, футболка-безрукавка, обнажившая на руке татуировку с уссурийским тигром, небольшая кепочка и гитара – вот и весь его набор к походу, если не считать рюкзака-чебурашки. Школьники сидели тихо и настороженно. Никто не двигался с места. Костёр почти догорел, время шло к полуночи.

– Ну что, бойцы, спать пора! Завтра рано вставать, у нас ещё большая дорога! Надеюсь, историей не сильно напугал?

– Да нет! Ничуть не страшно!

– Выдумки это всё, Сан Линыч!

– Да я Стивена Кинга по ночам читаю…

– Вот и славно. Тогда все спать. Марш!

Замигали налобные и карманные фонарики. Ребята, допив остатки крепкого чая, всё так же тихо расходились к себе, желая инструктору и друг другу спокойной ночи. Сан Линыч остался на своём месте, слушая шебуршания в палатках и негромкий шёпот. Постепенно пятна света на жёлтых и зелёных тентах погасли, недовольные голоса разбуженных соседей по палаткам стихли, и воцарилась полная тишина. Сан Линыч откинулся на спину и, подложив руки под голову, расслабился. Тёплой майской ночью он решил спать прямо так, под открытым небом. Тем более, хотелось понаблюдать за детьми.

За ночь никто так ни разу и не вышел из палатки, хотя ребята неоднократно просыпались. Слышно было, как они копошились в палатках, как раздавалось какое-то журчание, но наружу до рассвета они не выходили. Но, стоило лишь взойти солнцу и бросить первые лучи на полянку с лагерем, как школьники, словно по команде повылезали разом на утреннюю прохладу. Кто-то побежал, спотыкаясь, в ближайшие кусты. А кто-то выбирался из палаток, озираясь по сторонам и стараясь незаметно вытащить и выкинуть очередную полную бутылочку. И в кусты он уже не шёл. А любимый всеми инструктор Сан Линыч, не скрывая ехидной улыбки, наблюдал за смущёнными ребятами. Он явно остался довольным своей ночной шуткой.

Про ведьму

Дело было давнее, дело было тёмное, но тёмное – не страшное, тёмное – незапамятное. Жила в стране южной, да земле Казахской ведьма жадная, на чужое добро охотная. А чтоб честной народ узнать её легко не мог, носила имя она славное, звалась Любовию. Подкрадётся, бывало, к добру молодцу, вскружит ему головушку юную, да отберёт всё, что было, пока тот без памяти. А порой и к старцам, жизнию умудренным, подход найти умела. И так жила она себе поживала, да богатств-домов наживала. Много людей добрых на кривую дороженьку посводила ведьма та черновласая.

Но вот повстречался ей однажды славный парень, Олежкой звали юного. Статный молодец был: щёки румяны, волосы – смоль, усы генеральские, глаза огнём живым горят да улыбаются. И семья его справная, на дела дельная – матушка-хозяюшка, да батюшка-золотые руки, мастер, каких свет не видывал. Всё, за что ни возьмутся они, – всё разом получается глазам на загляденье, людям на радость. Не стерпела Любаня, да решила прибрать к себе всё это. Охмурить Олега вздумала, да дождаться, когда семья его больше добра наживёт, чтоб и это получить.

Была ещё сестрёнка младшая у Олега того, Ольгою звали девицу. Вся пригожая, коса русая, стан осиный, взгляд вишнёвый. Скромная да умная росла, да была у неё черта особая: людей она видела как есть, врёт ли человек, правду ль молвит, что на душе творится у него. И вот, когда пришла с Олегом в дом Любаня-ведьма, долго плакала девица юная, беду почуяв чёрную, душу грешную увидев на пороге дома да с братом любимым под руку. Невзлюбили друг друга они, но слов напрасных не молвили. Поняла всё ведьма, что раскусили её, да припугнула девочку, чтоб отцу да матери слова не сказала. Но этого ей мало показалось, и решила она порчу-сглаз навести:

– Раз глазастая ты такая, видишь всё далёко, у кого что творится, – говорит она золовке, – да ослепнешь, когда самой для себя разглядеть судьбу время придёт!

И наколдовала словами этими порчу страшную.

Скоро слово сказывается, да не скоро дело делается. День за днём катался солнышко-отец по небу синему, месяц месяцем сменялся, снег – дождём, да дождик – засухой. Год за годом пронеслись, Ольга выросла. Невеста ладная женихов не искала, но уму-разуму училась, себя к семье готовила. И вот, когда дожди погнали пташек певчих в страны южные, далёкие, повстречалась девица красная с парубком славным, из рода ясов гордых да цыган ретивых. Оборотнем-медведем был по крови парень тот. Да дед его, от проклятья родового чтобы спрятаться, силу звериную свою в диадему серебряную с медью красной, хитро свитою, вложил, да упрятал под камнем старым в горах далёких. А рядом волка серого оставил клад стеречь, не подпускать к нему чужих. Но, ежель из потомков кто придёт, то волк косматый со шрамом над левым глазом, злой как Цербер греческий, сам подпустит, да диадему в зубах принесёт и отдаст сыну рода ясова.

Так и жил парень, по духу оборотень, да ни разу зверем не оборачивавшийся, и не говорил секрета своего никому. Кровь его вскипела, забурлила, когда Ольгу он увидел, и кинулся он к ней да с подарками дорогими, с речами красными, словами лестными. И сбылось проклятье ведьмино, не узрела девица рока своего, и ушла с ним под венец. Но Любане мало было, желчью кипела вся, и решила она ещё жизнь подпортить золовке своей, покуда богатств новых не предвиделось:

– Как только сын родится, муж уйдёт, и будешь слёзы лить ты да мучиться горькой мукою!

Так она приговаривала, да дело своё чёрное делала. Но, узнав, что сын Ольгин по крови оборотнем-колдуном будет и отомстить ей сможет, запугать решила да в детстве извести его, как ведьмы щенков четырёхглазых изводят, чтоб нечисть со двора не гоняли. Наслала ему она страх-порчу, чтобы мальчик и шагу ступить боялся. А как управилась ведьма Любаня с делами своими мерзкими, так и отдохнуть решила. И десять лет и три года жила она себе припеваючи, богатств наживаючи. И год за годом всё дородней становилась она, а муж её, Олег, всё чах да чах, пока совсем безвольной куклою не стал, да родителей своих не забыл.

А Ольга сына своего растила, любила, души в нём не чаяла. И бабушка с дедушкой его помогали воспитывать – учила бабушка доброте, а дедушка – мастерству хозяйскому. Славный мальчик рос, только боялся он всего, особенно – ночи тёмной, да снов кошмарных, когда волк за ним серый бегал.