Ночь дракона - Лара Эдриан

Я резко очнулась, задыхаясь и дрожа.

Обычная реакция. Сама мысль о полете внушала мне ужас. И ревущие старые железяки, и редкостные Чуждые, не нуждающиеся ни в каких человеческих приспособлениях, чтобы подняться в небо, казались мне противоестественными. Я никогда не буду летать, даже и не подумаю об этом.

Отчаявшись унять разбушевавшиеся эмоции, я подняла водительское кресло и нащупала наручные часы, прицепленные к рулю. Механизм, такой древний, что показывал одно лишь время, все еще действовал в посттехнологическом веке. Я посмотрела на затянутые в перчатки руки улыбающегося черно-белого мышонка.

— Черт, я проспала больше двух часов.

В грузовике было тихо. Равно как и никакого шевеления на всем складе и никаких признаков клиентов, приехавших забрать мой груз.

— Когда уже мне заплатят и я свалю отсюда? — проворчала я, вылезая из грузовика, чтобы проверить кузов.

Открыв дверь, я услышала сухой надсадный кашель.

— Ты чего? — спросила я, забираясь внутрь и осторожно подступая к контейнеру. Вместо ответа последовал еще один приступ кашля и жуткий хрип.

— Тебе что, плохо?

Я осознала, что даже имени его не знаю — зачем оно мне нужно? Так же как без надобности мне было бежать за флягой с водой, когда я услышала рвотные позывы, но именно это я и сделала. Я убедила себя, что все лишь затем, чтобы Мистер Благородство-и-Высшая-Цель дожил до того момента, как мой клиент сам убьет его, если Чуждый и правда так стремится к этому.

Вернувшись, я запрыгнула в кузов. Чуждый тяжело дышал, всасывая воздух. В каждом вздохе слышался предсмертный хрип. Держа в руке флягу, я поспешила к ящику и дернула за свободный угол покрытия.

— У меня есть вода. Тебе нужно по…

Дар речи пропал, как только я подняла кусок пластикового брезента. Сквозь узкую щель между сбитыми деревянными досками на меня уставились глаза цвета жидкого золота. От пронзительного напряженного взгляда меня тотчас бросило в жар, но золотые глаза тут же закрылись и исчезли в сумраке ящика, а пленник захрипел еще сильнее.

— Не подходи, — просипел он из темной глубины. Судя по сухому и скрипучему голосу, в горле у него совсем пересохло. — Оставь меня. Это пройдет.

Я тихо выругалась, понимая, что ему гораздо хуже, чем он хочет мне показать, и обошла контейнер, снимая брезент. Несколько щелей между досками были такими узкими, что даже мизинец не проскользнет. Флягу не просунуть, не открыв ящик, а это исключено.

— Держись, — сказала я, — у меня идея.

Закрепив ремень фляги на плече, я подтянулась и взобралась на контейнер. Затем вытащила пробку. Внизу через просветы между досками за каждым моим движением следили горящие глаза цвета цитрина. У меня дрожал каждый нерв, предупреждая о том, что внизу притаилось нечто могущественное и чуждое.

— Подойди ближе и открой рот, — скорее приказала, чем попросила я. — Хватит уже благородничать, пей давай.

— Ниша, — едва слышно раздалось из тени. — Ты знаешь правила.

Я сглотнула, четко вспомнив инструкции, прилагающиеся к контейнеру. Инструкции, которых, как подсказывали и логика, и опыт, нужно придерживаться. Но когда он снова кашлянул — глубокий, надсадный выдох из легких — и то, и другое отступило перед тревогой.

Я наклонилась и прижала горлышко фляги к самой большой щели.

— Пей.

Думала, он снова откажется, но, услышав шорох, поняла, что он карабкается в нужном направлении. Наши глаза встретились. Я почувствовала теплое дыхание, сквозь щель коснувшееся моей руки. Губы раскрылись, ожидая, когда я волью них воду, блеснули белые зубы.

Для начала я влила тонкую струйку, чтобы он не захлебнулся. Он сомкнул губы с глухим рыком, от которого завибрировал весь контейнер вместе со мной. Потом рычание стало громче. Контейнер задрожал и заходил ходуном.

Я спрыгнула — как раз вовремя: все вокруг взорвалось, и доски ящика разлетелись в щепки.

Из разрушенного контейнера появился Чуждый с когтистыми крыльями, мерцая иссиня черной чешуей. Дракон повернул ко мне огромную голову и разинул массивную пасть. В свете фар его золотые глаза казались намного свирепее, чем в темноте его тюрьмы.

Я в ужасе отползла назад, затем встала на ноги и нащупала в кобуре пистолет. Трясущимися руками передернула затвор и прицелилась в чудовище.

Но оно исчезло. Вместо него стоял мужчина. Оборотень. Ошеломляюще красивый и абсолютно голый. Высокий, мускулистый, с золотисто-бронзовой кожей. На плечи густыми блестящими волнами спадали темные как ночь волосы. Он шагнул вперед, не обращая внимания на пистолет, нацеленный ему в лоб. Древние глаза цвета цитрина, казалось, пронизывают меня насквозь.

— Назад, а то пристрелю, — предупредила я его. — И не думай, что промахнусь.

Он качнул головой и продолжил идти, медленно сокращая расстояние между нами. Я не стану стрелять. Думаю, он об этом знал. С мягкой настойчивостью он поднял руку и сомкнул пальцы на стволе пистолета, опуская его.

— Ты меня одурачил, — пробормотала я, изумляясь, почему меня это так ранит.

— Нет, — ответил он так же мягко, как говорил со мной всю ночь. — Я был лишен воды и умирал от жажды. А ты спасла меня. Я… удивлен. Давным-давно меня не удивляли добротой, особенно люди.

Улыбнувшись, он погладил меня по щеке. Когда я отвернулась, устыдившись наслаждения, которое разлилось по телу только от одной похвалы и легкого прикосновения, он поймал меня за подбородок, заставляя встретиться с ним взглядом.

— Думаю, Ниша Бессердечная, на самом деле ты очень добра, хоть и пытаешься убедить всех в обратном.

Сильными, теплыми руками он обхватил мое лицо, притянул к себе и поцеловал — сладко, нежно коснулся губ. Я полностью отдалась поцелую, как будто всю жизнь жаждала только этого. Я могла бы целоваться с ним всю ночь.

Может, так и случилось бы, если бы не рев подъезжающей к складу машины.

— Заказчик, — с трудом выдавила я, отстраняясь от оборотня, которого сейчас же должна была передать потенциальным убийцам. Послышался шорох гравия, визг тормозов, дважды хлопнули двери автомобиля.

— Они идут за тобой.

Мрачно кивнув, он отступил. Вернулся к разгромленному контейнеру и разбитым во время превращения оковам. Он не собирался драться с пришедшими за ним людьми. Не собирался угрожать мне или как-то выторговывать себе свободу.

Он был благородным и гордым, а я — вне себя от злости.

— Какого черта ты творишь?

По правде, стоило бы спросить об этом себя. У меня была лишь секунда для следующего шага — решить исход своего будущего, прямо здесь и сейчас.

Либо я сдаю моего Чуждого заказчикам, забираю оплату и снова ищу очередную работенку. Либо бросаю все, чтобы помочь чокнутому оборотню ускользнуть от смерти, которой он не страшится и не избегает.