Мир-кладбище - Клиффорд Саймак

Глава 3.

Дело было под вечер. Я сидел в саду, разглядывая пурпурное облако на розовом горизонте (небеса Олдена розового цвета), слушая пение птиц, которое доносилось из небольшой рощицы у подножия садового холма. Я наслаждался их песнями, и тут на пыльной дороге, что бежала через песчаную равнину, показалось это чудище восьми футов ростом. Двигалось оно неуклюжей походкой пьяного бегемота. Наблюдая за ним, я мысленно умолял его пройти мимо и оставить меня наедине с чудесным вечером и пением птиц. Я пребывал в глубокой депрессии и больше всего на свете хотел остаться один, рассчитывая найти в одиночестве исцеление. Ибо в тот день я столкнулся лицом к лицу с жестокой реальностью и вынужден был признать, что у меня нет ни малейшей возможности попасть на Землю, пока я не раздобуду гденибудь еще денег. А раздобыть их мне было негде. Что-то я наскреб сам, что-то одолжил, но сумма оказалась крохотной. Будь у меня надежда на успех, я бы, наверное, отправился воровать. Будущее виделось мне окутанным беспросветным мраком. Я твердил себе, что хватит предаваться бесплодным мечтаниям, ведь построить такого композитора, как мне хочется, я все равно не в состоянии. Сидя в саду, я наблюдал за восьмифутовым чудищем и желал всей душой, чтобы оно прошло мимо. Но надеяться на это было бессмысленно, поскольку, кроме моего сада, вокруг ничего не было. Судя по всему, чудище было рабочим роботом, быть может, роботом-строителем. Хотя что делать роботу-строителю на Олдене? Никакого активного строительства тут не ведется. Подковыляв к калитке, робот остановился. - С вашего разрешения, сэр, - сказал он. - Добро пожаловать, - проговорил я сквозь зубы. Он отодвинул щеколду, прошел в калитку и аккуратно запер ее снова. Приблизившись ко мне, он медленно опустился на землю и прошипел что-то вежливое. Вы слушали, как шипит трехтонный робот? Уверяю вас, впечатление остается жуткое. - Хорошо поют птички, - произнесла гора металла, сидя на корточках рядом со мной. - Да, неплохо, - согласился я. - Позвольте представиться, - сказал робот. - Прошу, - ответил я. - Меня зовут Элмер, - сказал робот. - Я свободный робот. Меня отпустили на свободу много веков назад, и с тех пор я принадлежу самому себе. - Поздравляю, - хмыкнул я. - И как жизнь? - Неплохо, - ответил Элмер. - Брожу, знаете, туда-сюда. Я кивнул. Мне доводилось встречать свободных роботов-бродяг. После многих лет рабства закон, наконец, уравнял их в правах с людьми. - Я слышал, - продолжал Элмер, - что вы собираетесь вернуться на Землю. Именно так он и сказал; "вернуться на Землю". Минуло десять тысячелетий, и какой-то робот надумал вернуться на Землю. Как будто человечество покинуло ее только вчера! - Тебя неправильно информировали, - сказал я. - Но у вас есть композитор... - Всего лишь каркас, с которым придется немало повозиться, прежде чем он окажется на что-либо способным. Такой хлам на Землю тащить не стоит. - Плохо, - вздохнул Элмер. - Где же еще сочинять композиции, как не на Земле! Правда, тут есть одно "но"... Неизвестно почему, он замялся. Я терпеливо ждал, не желая смущать его вопросами. - Я вот что хочу сказать, сэр... не знаю, имею ли я право так говорить... в общем, не дайте Кладбищу поймать себя на удочку. Кладбище - чужое. Оно присосалось к Земле. Присосалось, понимаете ли, как пиявка. Услышав такие слова, я навострил уши. Гляди-ка, сказал я себе с изрядной долей удивления, не ты один не доверяешь Кладбищу. Я внимательнее пригляделся к роботу. Ничего особенного в нем не было. Тело его, по крайней мере по олденским меркам, было старомодным и топорно сработанным, но сильным и крепким. Что касается головы, то изготовителям Элмера, как видно, некогда было думать о такой чепухе, как приятное выражение лица. Выглядел он довольно неряшливо, но по манере говорить никак не напоминал устаревшего неповоротливого рабочего робота. - Нечасто встретишь робота, который интересуется искусством, промолвил я, - да еще таким трудным для понимания. Ты порадовал меня. - Я пытался стать человеком, - объяснил Элмер. - Я ведь им никогда не был. Вот почему, наверное, я так старался. Сначала я получил документы об освобождении, а потом вышел закон о правах роботов; ну, и я решил, что мой долг - попробовать стать человеком. Конечно, это невозможно. Во мне до сих пор много чего от машины... - Однако вернемся ко мне, - сказал я. - Откуда ты узнал, что я собираю композитор? - Понимаете, я механик, - ответил Элмер. - Я был механиком всю жизнь. Я так устроен, что достаточно мне поглядеть на прибор, и я уже знаю, как он работает, и что в нем сломалось. Скажите мне, какая вам нужна машина, и я построю ее для вас. А что до композитора, он чрезвычайно сложный аппарат, и разработка его далека от завершения. Я вижу, вы смотрите на мои руки. Наверняка вы думаете, как такие лапы могут управляться с композитором. А ответ простой: у меня много рук. Когда требуется, я отворачиваю свои, так сказать, повседневные руки и привинчиваю вместо них другие. Вы, конечно, о таком слышали? Я кивнул. - Да. И глаз, надо полагать, у тебя тоже не одна пара? - Разумеется, - отозвался Элмер. - Так что, композитор бросил вызов твоим способностям механика? - Какой там вызов, - отмахнулся Элмер. - Предурацкое словечко! Мне нравится работать со сложными механизмами. Я словно оживаю и начинаю чувствовать себя на что-то годным. Вы спрашивали, откуда я узнал про вас. По-моему, кто-то обронил невзначай, что вы строите композитор и хотите вернуться на Землю. Я услышал, навел о вас справки, узнал, что вы учились в университете, сходил туда и поговорил с народом. Один профессор сказал мне, что верит в вас. Он сказал, что вы рождены для больших дел, что у вас талант от природы. Кажется, его зовут Адамс. - Доктор Адамс, - поправил я. - Он всегда был добр ко мне, а теперь постарел и стал очень рассеянным. Я хихикнул, представив себе, как огромный Элмер заявляется в университет, расхаживает по исполненным академического духа коридорам моей альма-матер и пристает к профессорам с глупыми вопросами о бывшем студенте, которого многие из них, несомненно, давным-давно забыли. - Там был еще один профессор, - продолжал Элмер, - который произвел на меня сильное впечатление. Мы долго с ним разговаривали. Он профессор не гуманитарных наук, а археологии. По его словам, он близко знаком с вами. - Должно быть, Торндайк. Он мой старый и верный друг. - Именно так его и звали, - сказал Элмер. Я слегка развеселился и в то же время ощутил нарастающее раздражение. С какой стати этот детина сует нос в мои дела? - Теперь ты убедился, что мне по силам построить композитор? спросил я. - Совершенно верно, - отозвался он. - Если ты пришел наниматься ко мне в помощники, то только зря потерял время, - сказал я. - Помощник мне нужен, да и парень ты вроде ничего, но вот денег у меня нет. - Понимаете, сэр, - пробормотал Элмер, - конечно, я был бы рад работать с вами. Но пришел я к вам по другой причине. Я хочу вернуться на Землю. Я родился на ней. Меня там изготовили. - Что? - воскликнул я. - Меня создали на Земле, - сказал Элмер, - Я уроженец Земли. Мне хотелось бы снова увидеть родную планету. И я подумал, что раз бы летите... - Еще раз, - попросил я, - и помедленнее. Ты что, в самом деле с Земли? - Я видел последние дни Земли, - ответил Элмер.- Я работал над последней боевой машиной и был руководителем проекта. - Как же ты до сих пор не рассыпался? - удивился я. - Разумеется, роботы - машины долговечные, однако... - Я был ценным работником, - заметил Элмер. - Когда люди собрались улетать к звездам, для меня нашли место на корабле. Я был не просто роботом. Я был механиком, инженером. Людям нужны были роботы вроде меня, чтобы обжиться на далеких планетах. Они заботились обо мне, меняли детали, которые изнашивались, и вообще следили за мной. А получив свободу, я стал заботиться о себе сам. Мне и в голову никогда не приходило поменять тело. Я не давал ему ржаветь да время от времени лакировал, но о замене не помышлял. Главное то, что внутри, а не то, что снаружи. И потом, сегодня туловище так запросто не поменяешь. Их нет в наличии. Значит, надо оформлять специальный заказ. Похоже, он если и привирал, то совсем чуть-чуть. Когда люди бежали с Земли, - ибо их уже ничто не удерживало на разрушенной и поруганной планете, они действительно могли захватить с собой роботов типа Элмера. Да и вид у него был внушающий доверие. Вот он сидит рядом со мной, и, если я его попрошу, он расскажет мне о Земле. Он помнит ее, помнит все, что видел, слышал и знал, ибо роботы, в отличие от живых существ, никогда и ничего не забывают. Воспоминания о древней Земле хранятся в его памяти, отчетливые и незамутненные, как будто он приобрел их лишь накануне. Я понял, что дрожу - не физически, а внутренне. Многие годы я изучал историю Земли; по правде сказать, изучать было почти нечего. Записи и книги сохранились в лучшем случае в виде фрагментов и обрывков. Убегая с Земли, люди слишком торопились, чтобы задумываться о сохранении наследия планеты. И где оно теперь? Разбросано по тысячам планет, позабытое и потому сохраненное, спрятано в самых невообразимых местах. Чтобы разыскать его, никакой жизни не хватит. Причем наверняка большая часть его не заслуживает внимания исследователя. А тут нате вам, пожалуйста, - робот, который видел Землю и может рассказать о ней; быть может, не так полно, как хотелось бы, поскольку находился он там в тяжелое время, когда многое из белой красоты Земли уже исчезло. Я попытался сформулировать вопрос, но не смог придумать ничего такого, на что, как мне казалось, мог бы ответить Элмер. Я отвергал вопросы один за другим, потому что они не годились для робота, который строил боевые машины. И вдруг он сказал такое, от чего я в первый момент обомлел. - Я бродяжничал не один год, - проговорил он, - поменял не одну работу, и платили мне всюду прилично. Деньги я откладывал про запас, потому как, сами понимаете, на что роботу их тратить? Но, кажется, я наконец-то дождался подходящего случая. Если вы, сэр, не обидитесь... - На что? - спросил я, не вполне уловив, куда он клонит. - Да я хотел предложить вам истратить их на композитор, ответил он. - По-моему, их должно хватить на то, чтобы закончить его. Наверное, мне следовало ошалеть от радости, встать на голову и заболтать в воздухе ногами. А я сидел, боясь пошевелиться, боясь неосторожным движением согнать улыбку с лица фортуны, - Я бы не советовал тебе этого, - выдавил я из себя, с трудом разжав губы. - Невыгодно. В его голосе послышались просительные нотки. - Ну, пожалуйста, сэр! Деньги - дело десятое. Я ведь хороший механик. Вдвоем с вами мы сможем построить аппарат, какого свет еще не видывал.