Рубины Блэкхерста - Мария Грин

Над камином висело старинное зеркало. Подойдя к нему, Хезер стянула с головы свою вельветовую шляпку и зачесала волосы назад. Непослушные соломенного цвета локоны не хотели подчиняться заколкам, и их пришлось уложить сзади в пучок. Такая строгая прическа должна соответствовать ее новой должности гувернантки. Затем она слегка нарумянила холодные и бледные щеки.

Другие путешественники громко спорили с мистером Праттом. Леди чопорного вида направилась к камину. Хезер не могла оторвать взгляд от ее устрашающего вида шляпки из фиолетового люстрина, украшенной к тому же страусиными перьями и брошью‑камеей.

Прислонив свою трость к деревянной лавке, обладательница шляпки распростерла над камином свои холеные руки.

— Ужасный вечер, — пожаловалась женщина и начала осторожно, не привлекая к себе внимания, изучать Хезер взглядом карих глаз. То, что она увидела, произвело на нее благоприятное впечатление.

Хезер ответила ей легким наклоном головы:

— Я полностью с вами согласна. Думаю, что после ужина нам должно стать лучше, я с удовольствием легла бы в чистую постель на мягкую подушку.

Собеседница с горечью ответила:

— Я не удивлюсь, если подушка окажется наполненной камнями, а простыни будут несвежими и к тому же полными вшей.

Представив себе столь неприглядную картину, Хезер вздрогнула. Оглядев комнату еще раз, она произнесла:

— Здесь довольно чисто. Надеюсь, что вы ошибаетесь.

Леди, с которой девушка беседовала, была очень худа и узка в плечах, на вид ей было около пятидесяти. Одета она была в траурную вуаль, мантилью и халат в имперском стиле. Седые волосы обрамляли ее самодовольное, напудренное сверх всякой меры лицо. Несмотря на все уловки, ей не удалось скрыть свой возраст и озабоченное выражение на лице. Хезер решила, что эта женщина похожа на леди в стесненных обстоятельствах, как и она сама.

Девушка протянула ей руку.

— Меня зовут Хезер Максвелл, я направляюсь к месту моей первой службы. Возможно, вы слышали о семье Фуллертон‑Фоксов из Тэдкастера? У них три дочери, и им требуется гувернантка.

— Вы выглядите слишком молодо для этой должности, мисс Максвелл, — сочувствующе улыбнулась ей леди. — А Фуллертон‑Фоксов я не имею чести знать. Я возвращаюсь в Барнсли, где мой брат занимает пост помощника приходского священника. Я веду его домашние дела и помогаю в приходе. Меня зовут Аполайн Уэдж. — При рукопожатии ее рука оказалась плотной и суховатой. — Я очень рада, что встретила такую благовоспитанную леди среди этой грубой черни. — Мисс Уэдж окинула других путешественников уничтожающим взглядом. Особенно досталось мисс Даймонд.

Несколько изрядно подвыпивших пассажиров склонились у прилавка возле пивного бочонка и шумно беседовали. Хезер не терпелось уединиться, но еда на длинном столе еще только расставлялась. К тому же у нее было слишком мало денег, чтобы позволить себе роскошь заказать отдельную комнату и стол. Сумасбродства отца с юных лет приучили ее к осторожности, и к двадцати трем годам Хезер уже давно не смотрела на мир сквозь розовые очки.

Один из мужчин, споткнувшись на пороге, прокричал, что в соседней деревне ожидается бой петухов. Подвыпившая публика оживилась, и к радости Хезер вскоре все пьяницы отправились за дверь. После их ухода в комнате воцарились тишина и покой. Мистер «Член», сержант, Зу Даймонд остались и с вожделением следили за приготовлениями к ужину.

Мистер Пратт водрузил на стол блюдо с дымящейся свининой, а прислуга поставила рядом кувшин с пивом.

Хезер вместе с другими села за стол. К ее досаде, она опять обнаружила себя зажатой между дюжим сержантом Бэгберном и мисс Даймонд. Но, несмотря на стесненность обстановки, девушка с жадностью принялась за еду. Ей очень пришелся по вкусу сладкий чай, принесенный прислугой. Тепло от камина и горячая еда разморили молодую леди. Ее веки все больше и больше тяжелели.

— Я была на похоронах в Лондоне — очень печальное времяпрепровождение, — опустив вниз уголки рта, произнесла мисс Уэдж. Она сидела напротив Хезер.

— Сочувствую вам, — отвечала ей Хезер, но решила не делиться собственным горем: недавней смертью отца. Сестре помощника приходского священника наверняка не понравится то, что ее спутница не соблюдает траур, хотя шляпка самой мисс Уэдж едва ли годилась в столь печальных обстоятельствах. Просто Хезер не любила черное и полагала, что ее в Тэдкастере никто не знает, а значит, не сможет упрекнуть в отсутствии почтения к собственному отцу. К тому же, в таких стесненных обстоятельствах она не могла позволить себе роскошь обновить свой гардероб за счет траурных нарядов. Ее последние деньги ушли на приобретение самой необходимой теплой одежды.

Сержант путем сложных маневров наконец донес до рта кружку с бренди; алкогольные пары тут же поднялись в воздух.

— Похоже, если буран не прекратится, нам придется застрять здесь. Что‑то мрачновато там, снаружи! — воскликнул он.

— Если я опоздаю, мне могут отказать в должности, — опечалилась Хезер.

— Зима — не самое подходящее время для путешествий, — добавил сержант, поставив кружку на стол. — А в этом месяце стоят необычные холода.

— К сожалению, погоду не выбирают. Во всяком случае, со мной это так. Слишком мало свободных вакансий.

— Вы совершенно правы, мисс Максвелл. В Лондоне сотни людей замерзают на улицах, прижимая к груди бутылки с зеленым змием. Джин — единственный способ согреться, но для многих это и причина смерти. — Сержант посмотрел в сторону Зу Даймонд, намекая на ее пристрастие к горячительным напиткам.

Сознавая, что ей удалось утолить голод лишь на короткое время, Хезер с усердием продолжала расправляться с куском свежеиспеченного хлеба.

— Сейчас настали для человеческой нравственности трудные времена. Я уверена, что это из‑за того, что ослабел наш страх перед грехом, — отчетливо произнесла мисс Уэдж. — Во времена моей юности все было по‑другому.

Зу Даймонд приглушенно хихикнула, ее челюсти напряженно работали.

— Слыханное ли дело? Думаю, что мисс «Добропорядочность» никогда не была молодой. Меня просто тошнит от ее правильных речей. — Толстый теткин палец едва не уткнулся в лицо мисс Уэдж, застывшее от изумления. — Держу пари, что у вас тоже где‑нибудь на вашей тощей груди запрятана фляжка с коньяком. И вы ищете укромный уголок, где бы можно было к ней приложиться.

Мисс Уэдж замерла от неожиданности, она судорожно глотала ртом воздух, на ее лице выступили красные пятна, глаза потемнели от ярости.

— Никогда! — с чувством произнесла она.

— Леди, леди! — предостерег Бэгберн. — Сейчас не время для мелочных ссор.

— Женщины, что с них возьмешь! Не успеешь глазом моргнуть, а они уже на горле друг у друга, — смущенно покраснев, пробормотал мистер «Член».

Поскольку от нее не требовалось принять чью‑то сторону, Хезер уставилась на прокопченные, когда‑то белые стены. Неуклюжие слова, пустопорожние эмоции выводили девушку из равновесия. У нее было очень мало опыта в общении с нахальными проститутками или взбешенными сестрами помощника приходского священника. Все устали, и нервы были на пределе. Изнеможенная духовно и физически, Хезер встала из‑за стола:

— Думаю, что мне пора идти. Завтра предстоит долгий путь, — произнесла она и, собрав остатки сил, улыбнулась своей светлой улыбкой.

Мисс Даймонд поднялась со скамейки, чтобы дать возможность Хезер выйти. Отступив в сторону, проститутка споткнулась о корзину Хезер и растянулась на полу, обнажив целую кучу юбок и толстые ляжки. Ее крашеные локоны пришли в беспорядок. Дешевое украшение из перьев упало с головы, один из слуг мистера Пратта, бросившийся Зу на помощь, наступил на него ногой.

Тяжело дыша, мисс Даймонд наконец села, а когда парень попытался поставить ее на ноги, начала громко сквернословить:

— Я совсем ослепла. Какая сволочь поставила сюда эту корзину: я ведь могла переломать ноги!

— Боже мой! Что стало с моими вещами! — Хезер нагнулась к корзине: та лежала на боку, и ее содержимое вывалилось на грубый дощатый пол. При виде остатков мясного пирога, перемешанных с бутылочными осколками, нескольких яблок, медной мелочи, расчески с посеребренной ручкой и, наконец, ожерелья, у девушки остановилось дыхание.

Ее глаза расширились от изумления: сдвоенная нить из превосходных бриллиантов, на которой семь больших рубинов горели, как капельки крови, среди ледяного блеска.

— Что?.. — выдохнула Хезер, поднимая ожерелье. Гибкой холодной змейкой оно обвило ее пальцы, блеск бриллиантов был ослепительным. Дрожащей рукой, чуть дыша, молодая леди положила его на скамейку, где сразу же к нему подбежал сержант Бэгберн.

— Вот что я скажу: блеск очень даже приятный! — он достал из кармана жилета лупу и внимательно осмотрел драгоценности.