Ночь кровавой луны - Ксения Акула
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Великое королевство Оскол. Когда-то разрозненные села и деревни, города, что росли по берегам главных рек, ныне объединил король Сводолюб. И мне бы радоваться, что Век Кровавой Луны минул, что со времен моих бабушек и дедушек прошло немного времени, а колдуны истреблены, как и ведьмы, но на смену им явились коэнцы. И вот тут-то и не знаешь, что лучше. То ли жить под гнетом темных, то ли под началом коэнцев. Нет свободы простому люду, никак не могут сбросить они оковы и вздохнуть полной грудью.
Страх, который поглотил меня, едва я увидела эльфа, отступил перед той горечью и болью, что я испытала вместе с ним, а жажда наживы поборола горечь и боль. Наша семья нуждалась в средствах к существованию, а с уходом старшего брата — Люция, мы и вовсе перебивались с хлеба на воду. В королевстве Оскол деревня, вроде нашей, оставалась под надзором коэнцев — сектантов, преклоняющихся пред ликом Асхи. О жестокости и беспощадности этих людей ходили легенды, и в поселениях, подобных нашему, люди бедствовали и влачили жалкое существование.
Постояв еще немного, я опустилась на колени, чтобы собрать перья. Все еще всхлипывая и растирая по лицу пыль и слезы, я складывала в подол платья острые, словно иглы, жесткие дротики с красивыми необычными наконечниками и думала о появлении темного эльфа.
«Он меня не тронул! Увидел, но не тронул! Эльф ничего мне не сделал! Эльф оставил меня в живых!» — теснились в голове панические мысли.
Объяснить подобное я бы не смогла, поэтому поспешила убраться от подножия горы Одинокой куда подальше. Темных эльфов не видели уже многие десятилетия, а в нашей деревне о них и вовсе не вспоминали, забот хватало. Конечно, мне рассказывали сказки, пели песни про лесную нежить, про колдунов и ведьм, но разве я могла подумать, что встречусь с одной из этих тварей Века Кровавой Луны лицом к лицу?
Когда в подоле оказались все перья, похожие на оружие, я аккуратно огляделась по сторонам, чтобы определиться, в каком направлении мне двигаться. По поляне гулял ветер, поднимающийся всякий раз с наступлением сумерек, и чахлый редкий лесок, расположенный у подножия горы Одинокой, не защищал от его жестоких ледяных укусов. Солнце садилось стремительно, опускаясь в воды озера и распространяя по поляне жутковатые многорукие тени.
От каменной арки храма, которая служила напоминанием о былом величии колдунов и ведьм, шел гул, похожий на заунывную прощальную песню. От подобной мелодии по спине ползли мурашки страха, и я поспешила подхватить колчан со стрелами. Неуклюже повесила его за спину, придерживая другой рукой подол длинной юбки, и стремительно пошла по поляне в сторону от горы Одинокой к поселению людей.
Кожаные сапоги с грубыми голенищами приминали сухую увядшую траву и взбивали серый подъюбник, от вида которого мне захотелось снова заплакать. Залатанный, местами поеденный молью, он походил на старую половую тряпку, но все еще служил мне, потому что другого в нашем доме не водилось. Четыре старшие сестры износили его так, что до меня он дожил в виде заштопанной и застиранной тряпицы, но перья темного эльфа, спрятанные в подоле охотничьего платья, могли изменить ситуацию раз и навсегда. Если я покажу их отцу за ужином, его от счастья удар хватит, а матушка, чего доброго, начнет причитать и заставит избавиться от них.
Эта мысль заставила меня резко остановиться прямо посреди тропы, петляющей между холмами. Спуск к поселению людей я знала, как свои пять пальцев, поэтому всегда задерживалась на охоте до позднего вечера, несмотря на все предупреждения родителей. Да, в нашем краю опасно оставаться ночью на улице — дикие звери, облюбовавшие эти земли раньше людей, никак не желали уступать территорию, спускаясь с горы Одинокой на охоту и лакомясь всеми, кто попадался им на пути. Дикие, необузданные хищники, жаждущие крови, могли разорвать человека одними когтями и зубами, и охотники предпочитали убираться домой пораньше, не оставаясь на ночь у подножия горы. Кто-то в поселении говорил, что балует нечисть, но я давно не верила подобным сказкам.
Мысль о том, что мать упустит единственный шанс на успешную и безбедную жизнь, заставил меня остановиться и оглядеться по сторонам. Холмистая местность, заросшая редким жестким кустарником и колючим сорняком, не самое лучшее место для тайника, но я все же решила припрятать перья эльфа поблизости от дома, чтобы в любой момент вернуться и достать их, а единственное кривоватое дерево, росшее недалеко от тропы, служило отличным ориентиром. Я едва успела закидать свежую яму сухой листвой, как меня окликнули по имени.
— Розали, дитя, — скрипучий голос коэна Ша ни с кем не спутать. Старик внезапно появился из-за ближайшего холма и ковыляющей походкой направился прямо ко мне. Его сухопарая высокая фигура, похожая на иссохшее дерево и облаченная в мешковатый балахон, четко выделялась на фоне темнеющего неба.
От внезапного появления старика я словно одеревенела, боясь поднять голову и посмотреть коэну Ша в лицо. Он только на вид казался этаким добряком с немалым опытом прожитых лет за спиной, но каждый житель в поселении людей знал, насколько старик злопамятен и беспощаден. Любого, кто когда-то перешел ему дорогу, он довел до нехорошего конца, в том числе и моего старшего брата Люция.
От бурлящих в душе чувств я скрипела зубами и силилась перебороть ненависть, спрятав ее за лестной улыбкой.
— Коэн Ша, — склонившись в почтенном поклоне, я радовалась, что какое-то время могу прятать взгляд, в котором горела жажда вырвать старику кадык. — Неожиданно увидеть вас в холмах в столь поздний час. Скоро зайдет солнце и на землю опуститься ночь — это небезопасное время для прогулок.
Старик рассмеялся скрипучим смехом, но на меня глянул пристальным и ясным взором, горящим любопытством и колючим, как тысяча смертоносных игл.
— Дитя-дитя, — покачал он головой, прикидываясь добрым старцем, укоряющим меня за позднее возвращение домой. — Мой век давно минул, и гибель от когтей диких людоволков лучше, чем долгая и иссушающая смерть от болезней, а вот твой век едва начался.
В душе я лишь рассмеялась его лживым словам. Никто не пожелает себе подобного конца — быть разорванным когтями и зубами кровожадных хищников, а уж коэн Ша настолько жаден до жизни, что станет издыхать от болезни, но все равно не полезет в пасть зверей.
Я стояла на месте, парализованная страхом и мыслями
