ВИННИ-ПУХ И ЛЮБИ ДРУЗИ - Ученый Кот

Но что-то тронуло Хорька -

Принял Иа за свояка.

И понял - ставки высоки.

Пообещал созвать полки

И побежал за огород

Хорьковый собирать народ.

Его там было - будь здоров,

В Тарам-Парам нашедших кров.

Хорёк энергией вспылал,

И ратовал, и убеждал

Решительно в один присест

Созвать региональный съезд.

На нём чесать не чушь и бредь,

А действий план перетереть.

План должен чёток быть и спор -

Дать «ржавым» праведный отпор.

Осёл от слов таких Хорька

Воскрес душой, взбодрясь слегка,

И даже вроде бы подрос.

Хоря поцеловал в засос,

Таким был долгим поцелуй,

Что чуть - Ослиный обалдуй -

Хорька Иа не проглотил.

Но, слава богу, отпустил.

Подумал: «Скрутим в тетиву

Хорьков едино и братву,

Корыто мы себе вернём

И славно-славно заживём.

Лишь обретаясь у корыт,

Верну себе солидный вид».

И вот, забыв переполох,

Осёл нырнул в чертополох,

Электровозно трубанув,

Упал, нервически уснув.

Тревога не ушла совсем,

Но он уснул на радость всем.

Ретиво-мощный ор Иа

Достал, как сорная трава.

Что от него еще нам ждать?

Ослов так трудно изменять.

Он нам напомнил анекдот,

В котором некий идиот

Бумажник где-то потерял.

Потом его, глупец, искал

Под фонарём лишь потому,

Что там искать светлей ему.

К чему, теряя целый лес,

Сбирать имевших интерес

В регионально малой роще?

Лишь потому, что это проще?

Конечно, коль, имея власть,

Не хочешь с высоты упасть,

Заботься, чтоб электорат

Был хлебу с зрелищами рад,

И был бы хоть немного сыт

От крох общественных корыт.

ПРИЛОЖЕНИЕ КО ВТОРОЙ ГЛАВЕ

ПРИЛОЖЕНИЕ КО ВТОРОЙ ГЛАВЕ. ПЕСЕНКА ОСЛИКА ИА НА БЕРЕГУ ПРУДА. ИCПОЛНЯЕТСЯ КАК БЫ В ТРЕТЬЕМ ЛИЦЕ ОТ ИМЕНИ КАК БЫ СТОРОННЕГО НАБЛЮДАТЕЛЯ С ПОДОЗРИТЕЛЬНЫМ КАК БЫ СОЧУВСТВИЕМ

Берега, берега…

Словно юркий волчок

Между вами Иа

Ходит грустный.

Подло с ним обошлись,

Винни-Пух, Пятачок,

И совсем зарвались

В своих чувствах.

Он отдал бы свой хвост

И копыта б отдал,

Перекинул бы мост,

Только Винни

Жжёт мосты на прудах,

Обнаглевший нахал,

И в своих всё мечтах

Половинит.

Пусть себе на беду

Не вернется Иа,

Но под Винни дуду

Он не спляшет,

Как оранжевый сон,

Порыжеет трава,

Влез Иа в свой вагон

Уходящий.

Пусть же знает медведь,

Что в годину беды

Станет пить Иа, петь

И лягаться.

Свой положит живот

Он на плаху судьбы

И врагов перебьёт,

Может статься.

Будет весь небосвод

Белый да голубой

И узнает народ

Просветлённый,

Что оранжевый цвет -

Он для жизни чужой.

А Иа для побед

Был рождённый.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ГЛАВА ТРЕТЬЯ, В КОТОРОЙ МЕДВЕЖОНОК ВИННИ-ПУХ, ИМЕЯ ОПИЛКИ В ГОЛОВЕ, МНИТ СЕБЯ ВЕЛИКИМ ЛЕСНЫМ ДЕЯТЕЛЕМ

«А если кто-нибудь что-нибудь о чём-нибудь знает, - сказал медвежонок про себя, - то это, конечно, Сова. Или я не Винни-Пух, - сказал он, - А я - он, - добавил Винни-Пух. - Значит, всё в порядке!»

Успех порою придаёт

Нам сил для радостных забот,

Пьянит от мозга до штиблет,

Как водка или марафет.

Возможно, с марафетом Пух

Проблем не знал, как два из двух.

А с мозгом - ну, не повезло,

Опилки всё же - барахло.

И вот оранжевый кумир,

Нырнув в свой иллюзорный мир,

Поддергивая рукава,

Стал заплетать в клубок слова,

Пиша расцвеченный памфлет,

И за советом шля совет

Для всех, надевших спозаранку

Хустынку или вышиванку.

Весь обратившийся во слух,

Себя лишь слышал Винни-Пух.

Возлюбовавшися собой,

Пух за себя восстал горой.

От тех, чьё имя легион,

В себе мессию видел он.

Когда опилки в голове,

Ум с ними точно не в родстве.

Итак, о чем же Пух писал,

И в чем зверей он наставлял?

Да как обычно, то да сё.

В его советах было всё:

В клубок закручены народ,

Менталитет, Триполье, мёд,

Вхожденье в европейский лес,

Национальный интерес,

И размышленья о свободе,

Опять о пчелах и о мёде,

И важное: с какой руки

Расписывать верней горшки.

О том, что де настало время

Налоговое снизить бремя;

Бандитов в тюрьмы посадить;

Зверей лояльных наградить;

Что срочно нужно нам по свету

Тарам-Парамскому поэту

Поставить памятники так,

Чтоб знал его любой дурак.

И что пора, мол, по утрам,

По вечерам и по ночам,

А также днём по всем часам,

Соборность чтить в Тарам-Парам.

Не просто шляться по гостям,

Пытаясь раздобыть ням-ням,

А разъяснять и тут и там

Непросвещенным дуракам

Свободы «незалэжный» вкус.

Вкус, о котором друг наш Скунс,

За морем счастливо живущий,

Отныне другом ставший лучшим

Лопочет «Вери вэл» по всей

Исконной прерии своей.

Так этот Скунс ужасно рад,

Что Винни-Пух как демократ

Направит возрожденный лес

На новорельсовый процесс.

Иначе лес для всех зверей

Засохнет с веток до корней.

И солнце перестанет быть

И на востоке восходить.

Уж что там в Пуха голове,

С умом он точно не в родстве.

Потом без всяких переходов

Пух принялся за антиподов:

Осла вовсю критиковал,

Что, мол, тот неуч и нахал,

Бандит, бродяга и агрессор,

Хам, возомнивший, что ПроФФесор.

Что за его дела в ответе

Лис Рыжий с северным Медведем.

Поверив в то, что он отец

Всех кроликов, свиней, овец,

Наш Пух, опилочный мудрец,

Накинул лавровый венец.

Пусть видит всяк окрестный зверь:

Почти что Цезарь он теперь -

Судья, законник и трибун,

Мессия, в общем, и вещун.

Наверно, мысли мудреца

Ему наблеяла Овца.

Звучало глупо - но для Пуха

Все это - фимиам для слуха.

Овца сплетала в паутину

Для Пуха всяку чертовщину

В один кроссворд, одну шараду,

Слащавый гимн да с ложкой яду.

Медведь наш пыжился, сопел,

От удовольствия кряхтел.

Свой нежа и лаская слух,

Примлел от лести Винни-Пух.

И было начал управленье

Тарам-Парамом, только рвенье

Ему присущим не былО,

И скулы от труда вело.

Наш Винни быстро охладел

К юрбе Тарам-Парамских дел.

Хоть мысли Пуховы роились

Так, что опилки задымились

От броуновского движенья

Его пустого управленья.

Таки опилки в голове

С умом не состоят в родстве.

Работа - нет, не для него.

Приятнее ему всего

Нудеть, нотации читать,

Специалистов поучать,

Как что им, неучам, творить,

Кто виноват и как им быть.

И слушать сладко-льстивый крик.

Там, типа: Винни-Пух велик!

Хоть прям сейчас сади на трон,

Столь справедлив и ТАК умён!

Все эти псевдосеренады

Для Винни-Пуховой услады

Записывали как программы

На видео и фонограммы,

Чтоб Пух потом за плошкой мёда

Внимал стараниям народа,

А сам народ (в лице Овцы

И прочих, взятых по уздцы)

Не напрягал бы языки

С друг другом наперегонки.

Овце поверив… и народу,

Пух осознал, что от природы

Величие в наличье в нём,

Совместно с силой и умом.

Сомнений не было ни в грамм,

Он - царь-отец в Тарам-Парам.

Когда опилки в голове,

Ум с ними точно не в родстве.

И за любимого себя,

Всех ближних жутко возлюбя

(Ну, кроме всяческих Ослов),

Поэму, оду в сотню слов

Решил наш Пух присочинить.

Но потерял он мысли нить -

Не вытанцовывался - нет -

Во славу медведЯ сюжет.

То смысла нет, то рифма - «бэд»,