Другая единственная - Колесникова Наташа

— Извини… — пробормотал он, садясь на кровать. — Я не знал, что ты русская… Пожалуйста, не обижайся, я могу компенсировать это…

Девушка тоже удивилась, теперь ее черные глаза смотрели на него с явным интересом и казались еще более прекрасными.

— А ты русский? Я думала — англичанин. Они приезжают к нам осенью…

— Я русский, да… А ты? Тоже русская?

— Нет, я испанка, живу здесь.

Он поднялся, достал из кармана пиджака, висевшего в шкафу, сто долларов, положил на тумбочку:

— Это в качестве извинения. Пожалуйста, возьми и не обижайся на меня. Ты очень красивая девушка, я когда увидел… в общем, извини.

— Нет, за это мне здесь не платят, потому что никто не может… — сказала она, выключая пылесос.

— Понимаю. Слушай, как тебя зовут? Я — Павел. А ты? Как тебя зовут? Может, Гюльчатай?

— Какой умник! Я тоже смотрела «Белое солнце пустыни», понял? Габриэла меня зовут.

Он стоял перед ней и растерянно хлопал ресницами. Черт побери, какие глаза были у этой красивой смуглянки! Правда, как и всякий уважающий себя бизнесмен, он обожал блондинок, и жена была натуральной блондинкой, но эта Габриэла!.. И не потому что у него случился крах в семейных отношениях… А собственно, зачем искать проституток в испанском городишке, когда перед ним такая красавица?

— Извини, очень красивое имя — Габриэла. Ты выучила русский язык, чтобы общаться с нашими «новыми»?

— Ты очень плохо думаешь обо мне, Павел, — сказала девушка.

Она внимательно смотрела на него, и, кажется, с интересом. Почему бы и нет? Двадцать семь лет, шатен с карими глазами, не Ван Дамм, но где-то около, если говорить о фигуре. Самарин тяжело вздохнул.

— Наверное. Еще раз извини, Габриэла. Слушай, у меня есть деньги, я хочу их потратить, понимаешь?

— Нет, не понимаю.

— Слушай, так приятно, что ты отлично говоришь по-русски…

— Это ничего не значит.

— Ну, это с какой стороны посмотреть. Для меня значит… Слушай, давай встретимся вечером? Посидим в ресторане, я закажу все, что ты хочешь…

— А потом я должна буду сделать все, что ты хочешь? Извини, Павел, посещать ресторан с гостями нам запрещается. Я не хочу потерять работу.

— Пожалуйста, не думай обо мне… плохо, я же извинился. А если в деревне вашей? Там же наверняка есть какие-то частные забегаловки, где нас… тебя обслужат по высшему разряду.

— Исключено, Павел.

Она говорила честно, а глаза ее, Боже, какие глаза были у нее! В них бы смотреть и смотреть, забывая обо всем на свете! Он тяжело вздохнул.

— Ну да, конечно… Нет, я все понимаю, твои родственники неправильно поймут, у вас же тут суровые испанские законы… для своих. Габриэла, а если… я взял машину напрокат, можем в Барселону махнуть. Хочешь? Ну что тут плохого, я же не предлагаю тебе прийти ко мне в номер?

— Чтобы хлопать меня по ягодицам? — с улыбкой сказала она.

Сумасшедшая девчонка! Глаза смотрели так, что сомнений не было — она хочет познакомиться с ним ближе. А на словах получалось совсем другое…

— Ладно, я скажу, что… был наглым идиотом, скотиной, тупым самцом. Слушай, откуда у тебя такое красивое имя?

— От папы с мамой.

— А русский язык?

— От России. Я там жила.

— Понятно. Ну так что, Габриэла?

— А зачем это нужно?

Он сел на кровать, с изумлением глядя на испанскую красавицу.

— Я не знаю, — честно сказал он. — Ты очень Красивая девушка, ты мне очень нравишься. Я хочу дарить тебе цветы, не только цветы… да не это главное. А что плохого, если мы проведем вместе вечер?

Она вытащила штепсель пылесоса из розетки, посмотрела на него, улыбнулась. Он облизнул пересохшие губы.

— И ночь, правда, Павел?

— Правда, но я не… я… пожалуйста, поверь мне!

Она взяла пылесос, направилась к выходу. У двери остановилась, посмотрела на него.

— Извини, я не могу.

Он вдруг успокоился, понятно стало — это не его год, не его месяц, не его день. Все плохо, и ничего с этим не поделаешь.

— Подожди, — сказал он, вставая с кровати. Подошел к Габриэле, нежно коснулся пальцами ее черных волос, смуглой щеки. Она не отвела его руку, смотрела своими огромными черными глазами и молчала. — Знаешь, если бы ты была рядом, я бы выкарабкался. Построил бы огромный кирпичный дом в Подмосковье и сделал бы тебя хозяйкой. А так… Пожалуйста, не обижайся. И еще… если после моего отъезда тебе передадут конверт с деньгами — не отказывайся, очень прошу тебя. Купи себе что-нибудь… Мне все равно эти деньги не понадобятся. А убирать у меня больше не надо, все нормально, Габриэла… Габи.

Она ничего не сказала в ответ, выскользнула за дверь с пылесосом в руке. Он вернулся на кровать, долго сидел, обхватив голову. Что-то и зубы чистить расхотелось, и душ принимать… И завтракать тоже.

Самарин открыл глаза, тяжело вздохнул. Он выкарабкался, построил уютный трехэтажный дом в Подмосковье, стал почти богатым человеком. По крайней мере на ближайшие годы себя обеспечил плотно, и не только себя, а и новую семью, если она у него будет. Нормальный расклад, так и должно быть у энергичного, талантливого менеджера, коим он являлся, никто с этим не спорил. Дача называлась «Габриэла», именно это имя было выложено цветной плиткой на фронтоне дома, только самой Габриэлы здесь не было и быть не могло.

Глава 2

Несмотря на энергичную зарядку, Лена Булыгина в час дня пришла в фитнес-клуб, что находился на территории закрытого дачного поселка Калиновка. Тут и магазины свои имелись, и даже рынок, но за пределами охраняемой зоны. Ехать на машине в фитнес-клуб казалось ей верхом идиотизма, однако многие жители приезжали на своих «мерседесах» и платили деньги за стоянку, тысячу рублей в час, хотя пешком до клуба от любого дома было максимум десять минут ходьбы. Но… люди тут жили важные и хотели, чтобы другие жители считали их таковыми. Интересно, кем должны были их считать те, кто жил по другую сторону высокого кирпичного забора, в темных деревенских избах? Небожителями, что ли?

Лена пришла пешком назло всем местным «небожителям». Она теперь жена не просто миллионера, а уже и депутата Госдумы! Хотелось добавить, что однажды переспала с красивым парнем, талантливым до ужаса, который любого хозяина паршивой фирмы может сделать миллионером и многим «небожителям» тутошним даст сто очков вперед по части бизнеса, но это следовало хранить глубоко в сердце, дабы не подвести… его, конечно же, его перед неминуемым повышением в должности.

Она пришла в фитнес-клуб лишь для того, чтобы поплавать в бассейне. Всегда приятно плавать в теплой воде бассейна, когда за окном декабрь месяц.

Едва Лена вышла в купальнике на кафельный бортик бассейна, как к ней подошел тренер фитнес-клуба Степан Верховод, сильно мускулистый парень.

— Отлично выглядишь, Лена, — сказал он, одобрительно кивая. — С такой фигурой можно в конкурсах красоты участвовать.

Он проводил занятия в тренажерном зале, рекомендовал нужные нагрузки пожилым и чересчур юным «хозяйкам жизни», руководил программами их занятий. Но явно положил глаз на нее. Правда, откровенно сказать об этом не решался, можно ведь запросто и выгодной работы лишиться, но намекал постоянно.

— Теперь, ко всему прочему, я еще и жена депутата Госдумы, — бодро сказала Лена, не обращая внимания на его томные взгляды. — Должна соответствовать.

Он смотрел так, словно раздевал ее глазами, проникая во все интимные уголки ее тела… И с чего это они думают — если накачан, уверен в себе, так все женщины прямо-таки должны балдеть от того, что такой мужчина обратил на них внимание? Наверное, с другими (слишком грузными или чересчур юными) этот номер и проходил, но только не с ней. Худой и жилистый Паша Самарин выглядел бы просто красавцем по сравнению с этим качком. В ее глазах, разумеется.

— Лен» а как оно… жить со стариком? Ну, не совсем стариком, но все же… Такой красивой женщине?