Те, кто наследует небо - Варвара Мадоши

Этот тоже самец: морда, крылья, опять же, характерные... И явно не врет, что ему плохо: каждый ползок дается ему видимыми усилиями. Обычно драконы даже при смерти ползать считают ниже своего достоинства, всегда стараются встать на лапы, коих у них восемь пар.

Тут змеиное тело, тусклой полосой лежащее на палых листьях, замерцало, будто подернулось туманом. Союн ощутил, как совсем рядом кто-то творит чары.

Он бы, наверное, взмахнул плетью, но многолетнее чутье тренированного мага подсказало: магия направлена не на него. И вообще, судя по всему, не боевая. Боевая ощущается иначе, хотя всякое бывает, конечно.

А если уж совсем начистоту, Союн не ударил, потому что любопытство стало еще сильнее, и к нему примешалась толика тщеславия. Ясно, что колдовал драконыш. Мало кто видел драконью магию и остался в живых. Что, дед, съел?!

Все же Союн не совсем утратил осторожность: он тут же вскинул собственный щит, подвешенный не на амулете, а на астральном помощнике, чтобы всегда был под рукой. Послушная заготовка, оказавшись в реальном мире, немедленно налилась силой и сделалась почти видимой: будто воздух перед Союном чуть мерцает.

— Я не... Нападаю... Человек, — простонал дракон.

А потом его словно окутанное туманом тело резко уменьшилось в размере. На палых листьях теперь лежал человеческий ребенок лет десяти. Совершенно голый, окутанный только длинными черными волосами.

Ребенок вскинул на Союна перекошенное от боли лицо с обветренными губами.

Союн не удержался от ругани.

Нет, лицо не было ему знакомым. Но...

Младшая из двух его старших сестер, Лараана, погибла вместе с родителями, когда ей едва исполнилось четырнадцать. К ней уже сватались, причем приезжали из других Кланов, прослышав о ее невероятной красоте. Мать решительно сказала, что не отдаст дочь, пока ей не сравняется хотя бы семнадцать, но это не останавливало женихов: заваливали подарками, просили припомнить через три года. «Такое лицо бывает раз в десять поколений, — говорила бабушка, любуясь внучкой. — Идеальные пропорции! Очертания — ровный овал, суженный книзу; лоб высокий и гладкий, глаза широкие и выразительные, брови — крутые арки, губы как лук, уши как раковины... На ней можно рисовать учиться!»

Даже перед смертью бабушка вспоминала Лараану: «Вся красота с ней ушла!»

Вот это лицо было такое же. Почти совершенное в своей соразмерности, а потому похожее на лицо его сестры — и в то же время совершенно иное. Рука Союна снова стиснула бич.

Нужно ударить. Эти твари всегда лгут.

Союн знал, что драконы способны менять облик — но обычно они притворялись тиграми, бизонами, иногда — баснословными морскими зверями (если верить тем Кланам, что жили у моря). Ходили байки и насчет людей: якобы драконицы любили баловаться с человеческими мужчинами, потому что не рожали от них детей, но тешились ласками.

— Пощади, охотник... — сказал ребенок изменившимся голосом: теперь он был тоньше и выше, чем раньше, безошибочно детский, человеческий. Даже, пожалуй, девчоночий.

«А ведь можно и не убивать, — подумал Союн. — Оставлю в лесу — оно и подохнет».

Тут же он понял: нет. Когда его отряд продолжит зачистку местности, кто-нибудь непременно наткнется на драконыша. И только духи предков знают, к чему это приведет.

— Кто ты? — спросил он, понимая, что совершает непоправимое: чем дольше он будет разговаривать с тварью, тем сложнее будет ее убить. — Откуда тут взялся?

— Я... Искал своих, — всхлипнул драконыш. — Увидел воздушный бой. Спрятался рядом. Думал попроситься к победителю. В ученики. Я уже... Уже перелинял в первый раз, уже можно! Но только они с ума совсем сошли, все без толку. Один другого прикончил и улетел. А меня ударило чем-то... Хвостом или магией, не знаю... Я тут упал. И лежу.

— Три дня? — спросил Союн.

— Не знаю, — пробормотал драконыш.

— Кто тебя научил принимать человеческий облик?

— Сестры... — почему-то лицо ребенка густо покраснело. — Я не хотел! — запальчиво продолжал он, как будто сделал что-то постыдное. — Просто я подумал... Вдруг у тебя есть дети? Вдруг пожалеешь? Я... Я бы не сделал так, но никого не осталось... Я ранен...

Союн припомнил все, что бабушка говорила ему о повадках драконов. Самцы и самки у них живут отдельно. Самцы — одиночки, каждый защищает большую территорию, где находятся гнезда одной или нескольких семей из одних самок — самая старшая, ее дочери, внучки, правнучки... Мальчиков по достижению определенного некого возраста (никто из старейшин Клана не знал в точности, какого; драконы живут несколько тысяч лет и взрослеют не так, как люди), они выпихивают из гнезда, и те сражаются между собой, чтобы выжить. В подростковом возрасте ищут себе покровителя и учителя среди пожилых самцов, хотя те частенько стравливают учеников между собой, опасаясь соперничества. До зрелых лет дорастают единицы. Со взрослым Узурпатором Неба справиться почти невозможно: это мало того что громадная неуязвимая туша, так еще и матерый воин, закаленный в боях с соплеменниками.

Юные самочки же между собой не конкурировали. Рождалось их гораздо меньше самцов, зато и выживали почти все. Они отлично умели плести чары, но дрались так себе и совсем уж огромными не вырастали (хотя раздавить хвостом человека и они могли без труда). Считались добычей полегче, если застать в одиночку. Да только как их застанешь! Даже в брачный период, рассказывали (сам Союн не видел), пока дракон-самец осеменял одну, две-три другие вились неподалеку, ждали своей очереди — и охраняли, не ревнуя.

Иногда, по словам бабушки, у самой старшей самки мог появиться любимчик среди внуков или правнуков. Тогда самки оставляли в своем гнезде юных самцов почти до подросткового возраста, учили их разным трюкам. А потом пристраивали в ученики к знакомым самцам постарше и поспокойнее. Видно, этот из таких: большой уже, а хлипкий. И обычно драконицы не учат самцов своей магии; люди этот мудрый обычай переняли у них. Боевой магии в стиле Просо (плети, дробящие камень) Союна учил отец, у матери и сестер были другие приемы — их покровителем считался неутомимый норный копатель Барсук.

Пальцы его правой руки напряженно подрагивали, удерживая энергию бича.

— Пожалуйста... — простонал драконыш.

Союн знал, что Узурпаторы Неба редко учили человеческий язык — а если и учили, то лишь ругательства и оскорбления: как бы уязвить сильнее во время налетов. А этот вон сколько слов знает. И не стесняется умолять.