Тропой разведчика - Сергей Зарубин

— Командир отделения виноват, — махнул рукой политрук, — поставил часовым растяпу. Вот и «язык» теперь у немцев. Сам к ним пошел.

Линия фронта совсем рядом, передовая ничем не укреплена, солдаты спят в шалашах… Вражеские разведчики украли солдата… Что делать? Как воевать? А командир взвода уже выводил солдат строиться.

— Собраться всем на политинформацию! — громко приказал он.

Солдаты сидели на чем придется, а политрук Решетняк стоял в центре, рисовал веточкой на снегу штрихи, стрелки, кружочки, объяснял обстановку на фронтах. Решительные жесты правой рукой — ожесточенные сражения под Москвой, удары наших войск под Ельцом и Ленинградом, Керчью и Феодосией. Три быстро начерченных кружка — освобождены Ростов-на-Дону, Тихвин и Калуга. Резко проведенная стрела на запад — январское наступление войск Калининского фронта.

— Соседи действуют, а мы застряли, — сказал политрук. — Готовьтесь наступать, сибиряки. Как только подтянемся, подучимся, выясним у врага систему обороны, опять пойдем вперед.

На снегу, под открытым небом у пулеметчиков начались занятия. Ваня Макковеев и Сергей Матыжонок отвечали хорошо, действовали четко. Поэтому, наверное, командир взвода младший лейтенант Никитин в перерыв разрешил им «посмотреть следы». Не верилось Сергею, что лыжника из Читы, сильного, краснощекого парня, похитили вражеские разведчики. Почему-то показалось, что молодой солдат, которого поставили часовым у шалашей, струсил, не пожелал быть в «мертвяках» и перебежал к немцам.

Сергей прошел по следам метров триста, и они многое ему рассказали. Нет, часовой не был растяпой. Его обхитрили, обманули. Часовой не спал, все время ходил: вытоптал у толстой сосны целую площадку. Метрах в ста от шалашей оказались лыжные следы. Сергей все легко «расшифровал».

Заметив часового, два вражеских разведчика тихонько сняли лыжи и поползли. Внезапно накинулись они на молодого солдата, свалили на снег, забили в рот кляп, отобрали винтовку. В одном был прав политрук: сибиряк пошел к врагу сам, как баран между двух матерых волков. Потянулись в глубь леса следы — два лыжных и один семенящий, неровный, оставленный ботинками сорок четвертого размера. Несколько капелек крови отмечало этот след.

На месте схватки Сергей обнаружил две известковые скорлупки: у гитлеровцев были с собой маскировочные щиты, окрашенные под цвет снега.

— Мы с отцом с такими щитами на тарбаганов охотились, — сказал Сергей. — А зимой к тетеревам подкрадывались. Били на выбор. Так и немцы нас.

— На людей охотятся, гады! — возмутился Ваня Макковеев.

Вернулись, подробно рассказали младшему лейтенанту Никитину обо всем, что «прочитали» на снегу, и опять улеглись за щитком пулемета. Вдруг занятия были прерваны. Командир взвода, только что разговаривавший по телефону, выделил в помощь Макковееву и Матыжонку подносчика патронов — пожилого солдата, назвавшегося Иваном Андреевичем, и приказал «немедленно оборудовать огневую точку у ориентира шесть».

Подхватили солдаты пулемет, патроны и полезли на высоту, заросшую густым ельником. Над ними с гулом пролетели снаряды.

— Артналет, — спокойно сказал Иван Андреевич. — Каждый день так. С десяток снарядов пошлет и успокоится. Наобум бьет. Бывает, правда, кое-кого и накроет.

— А для чего нужна наша огневая точка? — спросил Ваня Макковеев.

— Как для чего? Здесь передовая, — ответил подносчик патронов. — До немца рукой подать. А вы не бойтесь. Мне спервоначалу тоже было страшно, а теперь привык. Мы тут не одни, не одним фронт держать. Сзади нас танки есть, пушки, минометы. Вот в этом лесочке первый взвод. У него три «максима», да ручных пулеметов штук пяток. А справа автоматчики лежат. И на первой полосе есть наши люди.

Теплее становилось от слов более опытного человека. Молодые солдаты давно знали, что освобождены Калуга и Можайск, Клин и Тихвин. Но им не рассказали, кто здесь, на этом участке, «держит фронт», кто стоит справа и слева, где находятся огневые точки. Может, этого и не следует говорить только что прибывшим на передовую, но им очень хотелось знать, что в роте, куда они пришли, есть не только шалаши да полевые кухни.

— Немец не пойдет сейчас в наступление, — уверенно продолжал подносчик патронов. — Щупает, проверяет только. Наша пулеметная точка не лишняя, на всякий скучай…

«Ориентиром шесть» была сосна, росшая на самом гребне высоты. Здесь вилась тропа. Словно огромный неведомый зверь оставил на ней свой странный след. Три воронки, десять-двенадцать метров никем не тронутого снега, и опять три воронки — свежий, размеренный, трехпалый след. Иван Андреевич посоветовал устроить огневую точку немного ниже сосны, которая, «видать, держится немцами на мушке». Пулеметчики выбрали удобное место — с него можно было обстреливать видневшуюся впереди лощину, разгребли ногами снег и принялись устраиваться. Командир взвода обещал прийти и все проверить, но не пришел. Солдаты закусили сухим пайком, еще немного потренировались и улеглись: младший лейтенант Никитин приказал ждать его. К вечеру они сильно продрогли.

Смеркалось. Предвещая непогоду, подул порывистый ветер. Над лесом низко плыли косматые облака.

— Немцы идут! — вдруг громко шепнул Иван Андреевич.

Рослые, в белых маскировочных халатах, упругим широким шагом лощину бесшумно пересекали лыжники. Их было более двадцати. Неужели немцы? Несколько лыжников, держа в руках автоматы, забирались на гору справа. Несколько теней промелькнуло в ельнике слева.

— Огонь! — приказал Иван Андреевич.

— Что вы, что вы? — торопливо проговорил Ваня Макковеев. — Но своим… Наверное, наши… Нельзя…

Иван Андреевич оттолкнул плечом Макковеева. Очередь прошла над головами лыжников, никого не задев. Немцы пригнулись, схватились за автоматы. Где-то наверху сильно и гулко застучал другой пулемет — наверное, наш, потому что лыжники, забиравшиеся на гору справа, залегли и открыли огонь.

В памяти Сергея Матыжонка этот короткий миг запечатлелся до мельчайших подробностей. Он решил, что немцы прорвали линию фронта и перешли в наступление. Надо бежать в роту, предупредить. Но и шагу не сделать — кругом свистели пули. Среди немцев не было замешательства: одни из них стреляли стоя, другие с колена. Несколько лыжников молча двинулись прямо на пулемет.

Сергей прижался к снежному брустверу, но все же вскоре выглянул — после длинной очереди Иван Андреевич радостно крикнул: «Есть!» Два или три немца лежали на снегу, но другие быстро приближались. Резко свистнуло. Сергей ощутил гнетущую тишину, опять поднял голову и оглянулся. Крепко вцепившись в шершавые ручки пулемета, лежал старый солдат Иван Андреевич. Уткнулся лицом в снег Ваня Макковеев. Его руки, только что перебиравшие пулеметную ленту, были неподвижны. В памяти всплыло лицо солдата, который подходил к теплушке на остановке в Красноярске. «Всех вас на куски порвут… В мертвяках будете…» «Надо бежать», — решил Сергей. Но было уже поздно.

На молчавший пулемет двигался здоровенный гитлеровец в белом маскхалате. Он был в десяти шагах и целился из автомата. «Смерть», — безразлично подумал Сергей, следя взглядом за прыгающим дулом. Не стреляя, немецкий солдат поравнялся с огневой точкой, что-то крикнул, коленом отпихнул пулемет в сторону, чуть пригнулся, взмахнул автоматом и ударил Сергея стволом.

Очнулся пулеметчик от громких криков «ура» и треска автоматов, увидел своих солдат, стрелявших по удирающим гитлеровцам, и сел на снег. Откуда-то появился политрук Решетняк, постоял у трупов Вани Макковеева и Ивана Андреевича, пожал Сергею Матыжонку за что-то руку.

— Вы же присягу не принимали, — сказал он.

— Я еще не принимал, — ответил Сергей. — И Макковеев… который погиб…

— Я это знал, — сказал политрук. — А дрались вы как настоящие солдаты.

Темнело. Солдаты убирали трупы вражеских лыжников. Здоровенный немец, атаковавший огневую точку, лежал рядом с Ваней Макковеевым. Его убили наши солдаты. Политрук сказал, что младший лейтенант Никитин погиб при артналете, «а он один знал, куда вас послал». Санитар перевязал Сергею голову и велел идти… ужинать. В шалаше «пулеметчик» вдруг заметил две дырочки на своей шинели. Бывалые солдаты быстро определили, что одна из них «прилетела спереди, от немца», а другая «сзади, от своих автоматчиков». Новый командир взвода сказал, что такое в момент перекрестного огня случается, разъяснил, что никакого наступления не было, а противник вел разведку и хотел взять «языка».

— Наверное, тебя хотели взять, — сказал он. — Оглушили, а связать не успели. Скажи спасибо, что автоматчики выручили.

Ночью молодые солдаты принимали присягу. Политрук Решетняк подошел к Сергею Матыжонку и сказал:

— Скорлупки на снегу нашел? А мы просмотрели, не заметили… Значит, маскировочные щиты были у немецких разведчиков? Понятно. А это хорошо, Матыжонок, что тебе тарбаганов приходилось бить на выбор. Никитин перед своей смертью сообщил… Чувствую, хорошим ты будешь солдатом.