Наследники Ленина - Николай Валентинов

Личные отношения его с другими членами Политбюро, внешне сдержанные, холодные, были внутренне враждебными. Особенно со Сталиным, о чем знал и Ленин, он отмечает это в своем завещании. Троцкий видел в Сталине зараженную огромным тщеславием "посредственность", но боялся его, зная его положение в аппарате партии, его способность вести интриги и подкопы, изготовлять "острые блюда". Что же касается Сталина, тот жгуче ненавидел Троцкого. Не только за то, что по настоянию Троцкого он и его подручный Ворошилов были удалены в 1918 г. от командования фронтом в Царицыне, позднее переименованном в Сталинград. У Троцкого был блеск, он был талантливым публицистом, превосходным оратором, образованным человеком, в частности знающим иностранные языки. Все это у Сталина абсолютно отсутствовало, а он, по словам Бухарина, не мог терпеть, чтобы у других было то, чего нет у него. Острая, ни на минуту не останавливающаяся его зависть разжигала у Сталина ненависть к Троцкому. Плохи были и отношения между

Зиновьевым и Троцким. Полный самомнения Зиновьев считал, что как писатель и оратор он не ниже Троцкого. Вдобавок, в Троцком он видел "чужака", лишь в 1917 году объявившего себя большевиком, тогда как он, Зиновьев, был близким Ленину человеком и уж давно занимал в партии большое место. Сложнее были отношения между Каменевым и Троцким. Каменев был женат на сестре Троцкого, однако, эти родственные отношения, по причинам известным, но на которых останавливаться не будем, не сближали, а наоборот, отдаляли. Было не только это. В 1908-1912 гг. Троцкий издавал в Вене газету "Правда", объявлявшую себя "внефракционной", якобы стоящей над и вне большевистско-меньше-вистской распри. В 1910 г. объединенный в то время Центральный Комитет партии, вопреки желанию Ленина, решил оказать "Правде" денежную помощь. В качестве представителя ЦК в газете Троцкого должен был принимать участие и Каменев. Между ним, сторонником и выразителем воли Ленина, и Троцким, надменно провозгласившим свою "независимость" и "нефракционность", происходили такие споры и едкие стычки, что наложили печать на все позднейшие их отношения. Каменев не выносил самоуверенности и безапелляционности Троцкого, а этот видел в Каменеве "циника", случайно, а не в силу каких-либо больших качеств, попавшего на верх партии и власти. На личных отношениях нам пришлось и придется еще останавливаться по ходу событий. Они играли крупную роль. Историю делают не автоматы, а живые люди, повинующиеся своим чувствам, страстям, влечениям, своим симпатиям и антипатиям, а не только "идеям" и "программам". Не учитывать этого фактора значило бы безмерно упрощать, выхолащивать действительный ход исторических событий.

Мы сказали, что во время болезни Ленина наиболее важные "командные позиции" заняли Сталин, Каменев, Зиновьев. Они вошли в Политбюро, избранные Пленумом ЦК, в свою очередь избранного на XI съезде партии, последнем, на котором присутствовал Ленин. Это еще не легализировало обширность и высоту власти, которую они себе присвоили. В правление Ленина все они были лишь его спутниками. На них лишь отраженный свет от "солнца" Ленина. Во ВЦИКе они были при нем. В ЦК при нем. В Политбюро

при нем. В Совнаркоме при нем. За исключением (и то отчасти) Троцкого, ни один из них при Ленине не имел, так сказать, самостоятельного бытия и именно это обстоятельство и желание скорее избавиться от подавляющего влияния и зависимости от "старика" вызывало у Сталина вздох облегчения: "Ленину капут". Партия и население видели, что в "Правде", например, 4 января 1923 г., 25 января, 4 марта появляются статьи Ленина, носящие свойственный ему "директивный" характер. Отсюда законно заключали, что даже будучи больным, Ленин все же по-прежнему управляет страной. Следовательно, степень властности его спутников, их положение и значение в партии и стране остаются такими же, как и при здоровом Ленине. Но 9 марта Ленин сражен третьим ударом паралича. На выздоровление его нет надежды. Скрывать то, что до сих пор скрывалось, больше нельзя. И 13 марта рядом с медицинским бюллетенем о резком ухудшении здоровья "тов. Ленина, председателя Совнаркома", появляется о том же "правительственное сообщение", составленное Политбюро. И то и другое в своих указаниях осторожны, тем не менее Москва, а за нею вся страна, охватываются убеждением, что вождем и руководителем государства Ленин уже быть не может. В свете этого факта вся политическая ситуация меняется. В стране, искони привыкшей к мысли, что во главе ее стоит царь, а со времени Октябрьской революции правит Ленин, естественно встал вопрос: кто же, какая личность его заменит? Та же постановка вопроса и в массе коммунистической партии, слагавшейся, воспитывавшейся в духе возглавления ее вождем, в духе подчинения ему. Как бы отвечая на это, производя огромное впечатление, привлекая к себе общее, обостренное внимание, 14 марта "Правда" выпустила специальный номер, посвященный 25-летию образования в России (в 1898 г.) социал-демократической партии, из недр которой появились большевики и партия коммунистическая. Все знаменитости партии дали в этом номере статьи, в том числе и Троцкий, озаглавивший свое произведение "Мысли о партии". Ни одна из них не читалась столь усердно, с таким вниманием, как помещенная на 4 странице статья Радека, а от нее получили особое освещение и "Мысли о партии" Троцкого. Уже в номере от 14 октября 1922 г. "Правды", когда оправившийся

от первого удара Ленин временно возвратился к работе, Радек, проводя параллель между Лениным и Троцким, кидал большие дифирамбы по адресу Троцкого: "Если товарища Ленина можно назвать разумом революции, господствующим через трансмиссию воли, то тов. Троцкого можно характеризовать как стальную волю, обузданную разумом".

В статье от 14 марта 1923 г., носящей заголовок "Лев Троцкий --организатор побед" -- Радек пошел еще дальше в сторону безудержной апологии Троцкого. Он не только "человек с железной волей". Радек пробует раскрыть "тайну величия" Троцкого, он видит в нем "одного из лучших писателей мирового социализма", указывает на его "великий умственный авторитет", полный "глубокой моральной силы". У него "организаторский гений", у него "гениальное понимание военных вопросов". "Русская революция действовала через мозг, нервную систему и сердце этого великого своего представителя". Он "знаменосец вооруженного трудового народа". "Если наша партия войдет в историю как первая партия пролетариата, которая сумела построить великую армию, эта блестящая страница русской революции будет навсегда связана с именем Льва Давидовича Троцкого как человека, труд и дело которого будут предметом не только любви, но и науки новых поколений рабочего класса, готовящихся к завоеванию мира"5.

Ныне, когда известно, как стараньями Сталина (убийцы Троцкого) заплевано, загажено имя Троцкого в образе предателя, фашиста, слуги капитализма, вычеркнутого из официальной истории русской революции -- слова Радека звучат трагической иронией. Все же не нужно большого воображения, чтобы представить себе, какой эффект она произвела в марте 1923 г. Ставя Троцкого на высочайший пьедестал, Радек ясно намекал: Ленин ушел и его может и должен заменить только Троцкий. Статья Радека привела членов Политбюро в крайнее раздражение. Запретить ее было нельзя, это был бы скандал, но Сталин при первом же удобном случае постарался заявить, что нельзя относиться серьезно к тому,

5. Радек писал очень неправильным русским языком и не всегда был способен точно выразить свою мысль. Так, приводимая последняя фраза, как показывает ее смысл, словом "если" не должна начинаться.

что вообще пишет и говорит Радек: "Не язык подчинен ему, а он языку. Радеку дан язык не для того, чтобы управлять им, а для того, чтобы самому подчиняться своему языку, не зная, когда и что сболтнет этот язык".

В марте Политбюро постановило, что через месяц должен быть созван XII съезд партии, первый после определившегося ухода Ленина от власти, и этому съезду надлежало решить, какие же люди возглавят партию, заместят Ленина. В этой обстановке статья Радека, выдвигавшая на первое место Троцкого, приобретала особо важное значение. Внимание к Троцкому перед съездом, или точнее, накануне съезда, увеличивалось следующим обстоятельством. В завоеванную Грузию, где Красной Армией было свергнуто социал-демократическое правительство из меньшевиков, был послан для наведения "должного порядка" Орджоникидзе. Руководствуясь указаниями "генерального секретаря" Сталина, он стал подавлять в Грузии малейшие проявления национальных чувств. В борьбе с тем, что Сталин называл "национал-уклонизмом", "социал-национализмом", Орджоникидзе оскорблял виднейших грузинских коммунистов и даже прибегал к "рукоприкладству". Ленин, требовавший мягкого отношения к находящимся в России маленьким нациям и народностям, был возмущен поведением Сталина, Орджоникидзе и Дзержинского, так как тот, посланный в Грузию с комиссией для беспристрастного расследования происходящих там национальных столкновений, вместо этого, следуя за Сталиным, обелял политику Орджоникидзе. Ленин превосходно знал, что в стремлении подавить всякий "национал-уклонизм", все подчиняя директивам из Москвы, очень часто в рядах коммунистической партии проявляется державный великорусский национализм. Возвратившись после первого приступа болезни к работе, он писал членам Политбюро 6 октября 1922 г.: "Великорусскому шовинизму объявляю борьбу не на жизнь, а на смерть"6. Придавая огромное значение отношениям между русскими и другими народностями, настаивая на отличии наступательного национализма большой державной нации от оборонительного